Коммунистическое движение и
коммунистическое мировоззрение
Это было почти 30 лет назад, в 1977 г. Я уже шесть лет служил в милиции. В том же году окончил вечернее отделение Академии МВД СССР. За хорошую учебу в награду получил наручные часы и приглашение в адъюнктуру Академии. Тогда же подал и заявление о вступлении кандидатом в КПСС. На собрании членов партии районного управления, как обычно, задавались дежурные вопросы: «Расскажи свою биографию», «Читал ли ты программу партии и признаешь ли ее?», «Кто считается членом партии» и т.п. Мировоззрением, в основе которого, на мой взгляд, должны были лежать знания принципиальных положений марксистской коммунистической теории, никто не интересовался. Считалось, что оно вполне коммунистическое, если я поддерживаю программу партии, обязуюсь ее выполнять и соблюдать устав. Об этом я написал в заявлении по образцу. После ответов на вопросы единогласно был принят кандидатом в члены партии.
Однако партийный комитет мою кандидатуру не утвердил, указав, что я не занимаюсь общественной работой. Тогда парткомы утверждали решения собраний первичных организаций о приеме кандидатов в партию. Такое решение для меня было полной неожиданностью, так как я на общественных началах был заместителем председателя комиссии по соблюдению социалистической законности районными подразделениями милиции, участвовал в самодеятельности управления.
После заседания ко мне подошел секретарь парткома и сказал: «Мы тебя не утвердили, потому что знаем о твоем уходе в науку». «Ну и для чего ты мне все это говоришь, майор милиции Киселев?», - подумал я. На этом и разошлись. Партийцы возмутились и подняли шум. Через неделю партком изменил свое решение. А через год, после формального прохождения кандидатского стажа и собеседования в партийной комиссии райкома партии, я стал членом КПСС. Усвоил я тогда основы марксизма или нет, никто и не поинтересовался. И только сейчас, как мне представляется, после глубокого изучения его принципиальных положений в целостном виде, а не фрагментарно, мне стало ясно, что этим в партии мало кто занимался.
Через 16 лет после моего вступления в КПСС 9 мая 1993 г. я вновь столкнулся с Киселевым. Он уже был беспартийным генерал-майором милиции, заместителем начальника ГУВД Москвы по охране общественного порядка, а я членом горкома КПРФ и членом Центрального совета Союза офицеров, кандидатом юридических наук, подполковником милиции в отставке.
Стоял он в окружении старших офицеров и руководил милицейским оцеплением у Белорусского вокзала в связи с коммунистическими мероприятиями. Он уже был на стороне классового противника и «гонял» коммунистов. Я подошел к нему с кипой листовок, в которых содержался текст составленного мной обращения к сотрудникам органов внутренних дел о защите интересов трудового народа. Часть листовок я уже раздал стоящим в оцеплении милиционерам. Киселев меня узнал. Протянул руку. Я поздоровался и, воспользовавшись моментом, сунул в его руку несколько листовок с просьбой раздать их его коллегам. Мы перебросились несколькими словами, и я пошел дальше раздавать листовки милиционерам, а он - руководить милицейским кордоном и ОМОНом против коммунистической оппозиции. Вот вам и бывший партийный функционер, один из 18 миллионов членов КПСС, либо перешедших на сторону классового противника, либо покинувших поле борьбы за коммунизм! По опубликованной статистике из 19,5 миллионов членов КПСС после ее роспуска только 1,5 миллиона участвуют в борьбе против капитализма в прокоммунистических организациях на всей территории бывшего СССР.
К чему я рассказал эту историю? Да для того, чтобы задать простой вопрос: являлись ли Киселев и еще 18 миллионов бывших членов КПСС, изменивших марксизму, коммунистами? Являлась ли уже сама КПСС революционной коммунистической партией, авангардом рабочего класса? Была ли она носительницей марксистского научного коммунистического мировоззрения, особенно после 50-х годов?
Теперь уже, после более чем, десятилетнего исследования марксистской теории и коммунистической практики, я могу с полным основанием заявить: нет, нет и нет! До этого исследования я не имел цельного представление о системе принципиальных положений марксизма. И это, несмотря на отличную оценку моих знаний научного коммунизма на выпускном государственном экзамене в Академии МВД СССР, и такую же оценку их при сдаче кандидатских экзаменов в адъюнктуре. И уж тем более не владел я тогда убедительной аргументацией марксистских положений. Сложность усвоения марксистской теории состоит в том, что Маркс и Энгельс не успели при жизни систематизировать результаты своих исследований. Они разбросаны по сотням произведений.
Все изучение марксизма-ленинизма в те времена сводилось к зазубриванию отдельных положений и конспектированию цитат классиков. Причем акцент делался на те положения, которые выгодны были партийной верхушке. Поэтому, когда наступили перестроечные времена, трудно было разобраться в сути происходящего.
Помнится я уже преподавал в Московской высшей школе милиции МВД СССР. Но где-то, начиная с начала 80-х годов, перед окончанием брежневского правления, стал сомневаться в правильности того, что делали партийные функционеры и партия в целом. Чиновники от КПСС во всю стали использовать свое служебное положение в корыстных целях. Развивалась теневая экономика. Появились ростки коррупции. Махровым цветом расцветали пьянство, хулиганство и мелкие хищения государственного и общественного имущества. На тему упрощенного судопроизводства по таким делам я защищал диссертацию.
Наверху придумали и спустили вниз для изучения какую-то теорию «развитого социализма». На политзанятиях офицерского преподавательского состава школы никто не мог понять, что это такое и как согласуется с марксистской теорией.
Носителей научного марксистского мировоззрения в партии насчитывалось все меньше и меньше. А тех, кто занимал принципиальную позицию - буквально единицы. И они ничего уже не могли сделать с надвигавшейся катастрофой. Выступление против линии партии еще со сталинских времен было чревато опасностью, по меньшей мере, угодить в «психушку».
Хорошо помню, как в отчетном докладе ЦК КПСС ХХIV съезду партии Брежнев провозгласил, что мы с уважением относимся к чувствам верующих. Еще тогда подумалось, а как это вяжется с научным коммунизмом? А почему с уважением? Как можно уважать чувства слепого поклонения чуждым силам, которые угнетают людей? Не лучше ли было сказать, что мы с пониманием относимся к этим чувствам. Даже записал в своей тетрадке, что беспринципность стала основным принципом КПСС.
После смерти Брежнева ни Андропов, ни, тем более, Черненко уже ничего изменить не могли, несмотря даже на «андроповские» глупости, в части отлова в банях и питейных заведениях прогульщиков, а также на директиву МВД о предотвращении хозяйственного обрастания сотрудников органов внутренних дел. Была и такая.
Наступили горбачевские времена. В своих речах в 1985 г. он часто употреблял слово «справедливость». И общество ему поверило. В 1986 г. даже несколько улучшились плановые показатели. Но в том же году в официальных документах КПСС появился термин «рыночная экономика». Сильно усомнился я в его правомерности с точки зрения коммунистического строительства. Однако партийные верхи во главе с иудушкой Горбачевым и всем его окружением всеми способами навязывали партийцам необходимость рыночной перестройки. Начались набеги в нашу школу различных аганбегянов, абалкиных и прочих экономических мошенников, проповедовавших необходимость новых хозрасчетных моделей «для ускорения темпов экономического роста». При этом эти махинаторы прикрывались ленинскими работами времен НЭП(а). Самое мерзкое состояло в том, что им никто в нашем высшем учебном заведении не возражал, за исключением автора этих строк, который делал робкие попытки высказать сомнения в их правоте. Но не хватало аргументов. В то время я не был специалистом в области политической экономии марксизма. Зато школа располагала весьма квалифицированным профессорско-преподавательским составом, в том числе в области философии, политической экономии и научного коммунизма. В основном все они были членами КПСС. Но никто из них ни единого слова не проронил против творившегося издевательства над коммунистическим учением, в части открытых Марксом политэкономических законов и закономерностей коммунистического развития. Позже стало ясно, что эти специалисты никаким коммунистическим мировоззрением и не обладали. Они строили карьеру, просто вызубрив свой предмет, но не понимая его сути. Помню, как мой коллега, доктор наук генерал Вицин на партактиве Черемушкинского районного комитета КПСС «парил» мне мозги, что, дескать, Ленин был немецким шпионом. Я предложил ему не повторять утку, пущенную еще перед революцией 1917 г. царской охранкой. В последние годы этот профессор-криминолог вместе с недавно почившим агентом американского влияния в КПСС А.Н. Яковлевым заседал в ельцинской комиссии по реабилитации «жертв сталинизма». Второй бывший мой молодой «соратник» по партийной организации в высшей школе милиции А. Иванченко возглавлял центральную ельцинскую избирательную комиссию, откуда успешно «слинял» после фальсификации выборов 1996 г. Сейчас в средствах массовой информации всячески открещивается от марксизма.
В то же время, мне в голову все чаще закрадывалась мысль о том, что научное коммунистическое миропонимание утратила и партия в целом. Вожди КПСС, занимаясь в основном своим карьерным ростом, сеяли беспринципность, препятствовали целостному усвоению основополагающих начал марксизма. В массе своей они проявляли полное невежество в этом вопросе. Вся эта мерзость пронизывала партию сверху до низу. Например, мой коллега по кафедре на очередных выборах секретаря парткома школы ходил и уговаривал голосовать за него, так как у него были семейные сложности. Ему надо было срочно поправить свои финансовые дела за счет прибавки к зарплате, которая полагалась бы за исполнение обязанностей секретаря парткома. И этот аргумент всерьез принимался товарищами по партии.
Брожения умов происходили как у преподавателей, так и у слушателей. О роли стоимостных товарно-денежных отношений при строительстве коммунизма я задумался впервые после рецензирования курсовой работы одного слушателя. Работа была по уголовно-процессуальному праву, предмету, который я преподавал. Этот предмет весьма далек от экономической теории Маркса. О том, что расширение стоимостного товарно-денежного обмена ведет к развитию капитализма, я едва догадывался. В программе КПСС, принятой в 1961 г. и действовавшей на тот период, наоборот, было прямо записано:
«В коммунистическом строительстве необходимо полностью использовать товарно-денежные отношения в соответствии с новым содержанием, присущим им в период социализма. Большую роль при этом играет применение таких инструментов развития экономии, как хозяйственный расчет, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы». (См. Программа КПСС. Политиздат. 1971. С. 89).
Я этому верил. Более того, в заявлении о вступлении в партию я ведь написал, что с программой согласен и обязуюсь ее выполнять. Уже по прохождении многих лет исследования мной марксизма пришло понимание глубокой ошибочности данного тезиса. Но в те перестроечные годы такой уверенности не было.
Работы Маркса, Энгельса, Ленина в вузах страны изучались избирательно. Пропагандировались товарно-денежные отношения. Широкому кругу читателей не известны были материалы экономической дискуссии 1951 г. и сталинская работа «Экономические проблемы социализма в СССР», написанная по результатам этой дискуссии. Не изучались работы экономистов, стоявших на марксистских позициях постепенного сужения стоимостного товарно-денежного обмена в условиях коммунистического строительства и полной ликвидации товарно-денежных отношений после упразднения капиталистического разделения труда. И уж тем более мало кто знал работы экономистов-антитоварников. Поэтому партийную массу легко было «охмурить». А уж беспартийную - тем более. Что было и сделано.
В начале рыночной, то есть капиталистической перестройки, слово «капитализм» власть имущие, они же и партийные верхи, произносить боялись. Это путало большинство малограмотных в области марксизма членов КПСС. Тем более, что сам генсек Горбачев нес бредни о том, что необходимо больше социализма. Видя, куда раскручивается маховик, я в 1989 г. примкнул к возникшему Движению коммунистической инициативы в КПСС. Внимательно изучал выходившие документы ДКИ и Большевистской платформы. Нашел ответы на некоторые, интересовавшие меня, вопросы в области марксисткой политэкономии и коммунизма. Распространял эти документы в школе. Но из более сотни профессоров и преподавателей, которые были членами партии, сторонников коммунизма оказалось не больше пяти человек.
В 1990 г. в литературе для служебного пользования встретил документ об экономических мероприятиях партии на ближайшие годы. И вот тогда-то стало все ясно. В этом документе под номером один говорилось о необходимости создания эффективных собственников из числа предприимчивых хозяев.
После этого стал на лекциях и семинарах пропагандировать коммунистические взгляды слушателям. Говорил, что их превратят в рабов западного капитала во главе со штатами. Согласны с этим были не многие. А как-то на семинаре один из слушателей мне заявил, что можно даже быть рабом, но чтобы только цепи были золотыми.
В 1991 году на последнем собрании, перед роспуском нашей партийной организации, которая насчитывала более 300 членов, пришлось выступить с трибуны в защиту коммунизма и коммунистического миропонимания. Но в зале царило радостное оживление по поводу того, что теперь не нужно будет платить партийные взносы. Выступающие говорили о необходимости деполитизации и деидеологизации силовых структур, что, мол, это правильная линия государства. Не выдержал, вышел на трибуну и отрубил: «Это не деполитизация и деидеологизация, а переполитизация и переидеологизация. Мало-мальски здравомыслящему человеку должно быть понятно, что государственные силовые структуры не могут быть нейтральными к власти и идеологии власти. Если раньше мы были представителями советской власти, как власти трудящихся, то после переполитизации будем служить интересам капитала и буржуазной идеологии». Пообещал уйти в подполье с коммунистами, так как власть загонит туда коммунистов и коммунистическую идею. После этого собрания еще целый год, пока служил, надо мной посмеивались бывшие соратники по партии, спрашивая: «Ну, как там в подполье?»
Но власть оказалась хитрее. Она испугалась запрещать коммунистические организации, распустила их только на предприятиях и в учреждениях, тем самым, обрекая их на полуподпольное существование.
Вскоре после этого вступил в РКРП - понравилась смелость и напористость В.И. Анпилова. Организовывал первую коммунистическую организацию РКРП в Советском районе г. Москвы после роспуска КПСС. Поначалу наша организация насчитывала 19 человек, но затем выросла почти до 100 членов. Однако и в РКРП чувствовалось отсутствие цельного коммунистического миропонимания. Всерьез марксистской учебой никто не занимался и не собирался этого делать. В коммунистических газетах был полный плюрализм мнений и взглядов и коммунистических, и религиозных, и фашистских. К сожалению, эта вакханалия в коммунистическом движении продолжается и сейчас. В то время все было направлено на организацию исключительно митингов и пикетов, а по существу политических шоу во главе с В.И. Анпиловым, где он основное внимание сосредоточивал на пропаганде собственной персоны. Это настораживало, так же как и не удовлетворяла та несерьезность, с которой он относился к товарищам по партии и методам кропотливой работы коммунистов на предприятиях и в организациях. На мой вопрос Анпилову о том, оставаться ли мне на работе в высшей школе милиции для ведения коммунистической пропаганды или увольняться, так как у меня с начальством складывались весьма напряженные отношения, вразумительного ответа не получил. В ноябре 1992 г. я уволился из органов МВД.
С течением времени отрицательные черты Анпилова все более мешали партийной работе. Его стала преследовать идея первенства в РКРП. Никакой критики в свой адрес он не терпел. В результате в московской организации образовалась группа товарищей, которая назвала себя ленинской позицией внутри РКРП. Они начали бороться с «анпиловщиной». В результате из РКРП они были исключены. В их числе был и я. Вместе со мной из РКРП ушло большинство членов организации Советского района. Самое смешное, что впоследствии из РКРП был исключен и сам Анпилов.
Затем я был членом московского комитета Фронта национального спасения и членом Центрального совета Союза офицеров. В этих организациях пропагандировал научный коммунизм. Однако понимания не встречал. На одном из заседаний комитета ФНС чуть не подрался с представителями национал-патриотов, которые вовсю поливали грязью и марксизм, и ленинизм, и советскую власть. Должного отпора со стороны коммунистов они не получали. Пришлось покинуть столь разношерстную в плане мировоззрения организацию, от которой для коммунистического движения, на мой взгляд, может быть только один вред.
В январе 1993 г. вместе с Р.И. Косолаповым от организации под названием «Ленинская позиция в коммунистическом движении» оказался в числе учредителей КПРФ. Сразу же выступили против избрания лидером Г.А. Зюганова, который, на наш взгляд, стоял на антимарксистской позиции. Но мы оказались в подавляющем меньшинстве. Лидером КПРФ был избран все-таки Зюганов. Большинство товарищей из организации РКРП Советского района перешли в КПРФ. Я рассчитывал, что члены КПРФ разберутся со своим лидером, и партия вернется к коммунистическому мировоззрению. Однако этого не произошло. Всерьез бороться с Зюгановым и «зюгановщиной» они не собирались, а, наоборот, большинство оказывало ему поддержку. На очередной конференции вместо меня секретарем Советской районной организации был избран Доровин, ныне известный деятель КПРФ. Полгода я был членом горкома КПРФ, но затем, видя, куда катится эта партия, вышел из ее состава.
В черные дни октября 1993 г. находился среди защитников Верховного Совета. Вызывала удивление разношерстность их идеологии. Здесь были и коммунисты, и монархисты, и анархисты, и фашисты, и православные христиане. По этой причине неизбежность поражения не вызывала сомнений. Тем более, что съезд народных депутатов сплошь состоял из представителей нарождавшейся мелкой и крупной буржуазии. Не отличались коммунистическим мировоззрением и назначенные им руководители силовых структур: Ачалов, Баранников и Дунаев.
После пришлось распрощаться и с Союзом офицеров, так как его члены стали принимать православное крещение.
Устроился на работу в МГТС, где организовал рабочий профсоюз «Защита». Десять лет мы боролись с произволом администрации, а затем хозяев. Не забывали и о марксизме.
Занялся тщательным изучением работ Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, чтобы найти ответы на следующие вопросы: 1) Что стало главной причиной полной реставрации капитализма в нашей стране? 2) Не была ли ошибочной марксистская теория или произошла ее ревизия? 3) Что способствовало утрате КПСС цельного марксистского мировоззрения? По результатам исследований написал и издал с помощью профсоюзной организации книжку «Устарел ли марксизм?», где в сжатом виде попытался изложить основные положения марксистской теории и то, как они реализовывались на практике. За свою деятельность на работе попал под сокращение. Теперь продолжаю заниматься этими исследованиями, как говорится, с отрывом от производства. Считаю, что без знания целостной марксистской теории, а также ленинского и сталинского наследия российскому коммунистическому движению не выбраться из того болота, в котором оно сейчас находится.
На днях читаю программу вновь образованной КПСС во главе с О.С. Шениным. В ней, как и во всех программах нынешних российских партий с названием «коммунистическая», содержится клятва на верность марксизму-ленинизму и даже сталинизму. Вдруг наталкиваюсь на фразу из брежневского доклада об уважении к чувствам верующих. Вчитался внимательно. Уж очень знакомым показался мне ее стиль. Еще подумал, что, видимо, один и тот же, известный в нынешней коммунистической среде человек, приложил руку и к докладу Брежнева и к тексту этой программы.
Этот текст передал мне знакомый нотариус, секретарь партийной ячейки КПСС. С какой-то гордостью и вполне осознанно он называет себя агностиком. В споре о боге занимает промежуточную позицию между материализмом и идеализмом. Считает, что невозможно доказать ни существования бога, ни его отсутствия, так же как и невозможно познание мира. На мой вопрос о том, как это вяжется с марксистским научным миропониманием, обязательным для коммуниста, и не хотел бы он ознакомиться с соответствующим положением марксизма, ответил, что он практик, а не теоретик, что у него и так болят глаза от чтения документов на работе. Приходят на память строки Манифеста коммунистической партии Маркса и Энгельса:
«Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения»
Подумалось, какое может быть у агностика понимание условий, хода и общих результатов пролетарского движения, если он отрицает возможность познания окружающей действительности?
А тут вхожу я как-то в думский кабинет одного известного генерала, бывшего члена ЦК РКРП, а затем ЦК КПРФ и глазам своим не верю. Весь кабинет увешан иконами. А я как раз принес ему свою книжку «Устарел ли марксизм?». Подарил и попросил почитать. Но по-военному прямо получил ответ: «Читать не буду, я не теоретик, у меня глаза плохо видят». «Вот так коммунист», - думаю я себе. Захотелось напомнить генералу, считающему себя коммунистом, что коммунист - это, прежде всего, человек, обладающий коммунистическим, материалистическим миропониманием. Это атеист, отрицающий божественное начало.
Забыл, наверное, наш славный генерал завет Маркса и Энгельса, что «для практического материалиста, т. е. для коммуниста, все дело в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически обратиться против существующего положения вещей и изменить его».
А еще, наверное, оба моих знакомых забыли, что коммунист - это человек, который вооружен знанием диалектического материализма, методом познания, на котором и основано все научное коммунистическое миропонимание. Этот метод, разработанный Марксом и Энгельсом, позволяет правильно познать законы и закономерности рождения, развития и кончины тех или иных явлений природы, общества и человеческого мышления. В основе этого метода лежат научные открытия того, что мир материален. Материя вечна и бесконечна. Материя первична, а сознание человека вторично, что человек в состоянии правильно отображать объективную действительность и познавать ее. Что бытие определяет его сознание, что религиозное сознание, в основе которого лежит признание божественного создания мира, является плодом фантазии человека, плодом его мыслительной деятельности Оно обусловлено соответствующим бытием. Религиозное сознание возникло вследствие непонимания большинством людей тех общественных сил, которые их угнетают.
Но религию силой уничтожить невозможно. Религиозное сознание исчезнет вместе с исчезновением господствующих над людьми чуждых общественных сил, которые их угнетают. Согласно коммунистическому мировоззрению для этого необходимо революционное общественное действие.
«И когда это действие будет совершено, - отмечал Энгельс,- когда общество, взяв во владение всю совокупность средств производства и планомерно управляя ими, освободит этим путем себя и всех своих членов от того рабства, в котором ныне их держат ими же самими произведенные, но противостоящие им в качестве непреодолимой чуждой силы, средства производства, когда, следовательно, человек будет не только предполагать, но и располагать лишь тогда исчезнет последняя чуждая сила, которая до сих пор еще отражается в религии, а вместе с тем исчезнет и само религиозное отражение, по той простой причине, что тогда уже нечего будет отражать».
«Единство мира состоит в его материальности», - писал Энгельс. Явления природы, общества и человеческого мышления взаимосвязаны, взаимозависимы и взаимообусловлены. В основе всех начал лежит не идея, в том числе и идея бога, а вечное и бесконечное движение материи. «Движение - есть способ существования материи», как объективной реальности, данной нам в ощущениях. Энгельс рассматривал пять форм движения материи: механическую, физическую, химическую, биологическую и социальную. Движение осуществляется в пространстве и во времени. Пространство и время являются формами существования материи. Движение, развитие есть процесс нарастания, борьбы и обострения внутренних противоречий, который неизбежно приводит, в конечном счете, к скачку, к революции, к уничтожению данной формы материи, к ее переходу в новую форму. Этот процесс абсолютен так же, как абсолютно движение, развитие всего существующего.
Было выявлено, что не надстройка (политическая власть, классовая борьба и насилие, в основе которых лежит сознание людей) меняет хозяйственное положение общества, а, наоборот, новое хозяйственное положение порождает новые общественные классы, общественные отношения и сознание людей. В ходе классовой борьбы эти классы создают новый политический строй (надстройку), соответствующий новому хозяйственному положению общества (базису). Только на основе хозяйственного положения существуют государство, религия, мораль, философия, различные формы общественного сознания. Это открытие марксизма было названо историческим материализмом.
Применение этого метода к изучению общественных явлений, к социальной форме движущейся материи позволило Марксу и Энгельсу открыть законы и закономерности возникновения и движения человеческого общества. Оно развивается от своей предыстории полуживотного существования в форме примитивного первобытного коммунизма, рабовладения, феодализма и капитализма к истории собственно человеческих коммунистических отношений свободы, равенства и братства.
Диалектический материализм был справедливо назван «грозным оружием в руках пролетариата». Только это оружие может опрокинуть буржуазию. Но было сделано все, чтобы его опорочить и извратить коммунистическое мировоззрение, лишить коммунистов возможности его усвоения, а тем самым лишить их оружия, без которого победа в борьбе с империализмом невозможна.
Вспомнился старый советский анекдот. Армянскому радио задают вопрос: в чем различие и сходство диамата и мата? Армянское радио долго думало, а затем отвечает: «Диамат мало кто знает, но все делают вид, что знают; мат знают все, но делают вид, что не знают. А сходство в том, что и то и другое является грозным оружием в руках пролетариата».
Итак, нынешнее коммунистическое движение в массе своей в мировоззренческом плане разоружено. Остался мат. Однако одним матом победу над буржуазией не одержишь. Такое ружье стреляет холостыми патронами, тем более что им отлично владеет и классовый противник.
А вот еще один яркий пример уровня коммунистического миропонимания членами подавляющего большинства нынешних коммунистических партий. Пригласил меня секретарь одной партийной ячейки КПРФ прочесть на очередном собрании лекцию по марксизму. Было это как раз перед расколом КПРФ и образованием партии будущего (ВКПБ). Обрадовался. Приезжаю в назначенное время. Разговорились. И этот, с позволения сказать коммунист, на полном серьезе заявляет, что Ленин был немецким шпионом, так как продался кайзеру. Прочесть лекцию по марксизму он, конечно, мне не дал. А всю «коммунистическую» теорию представил членам своей организации двумя положениями. Первое: «Если в кране нет воды, значит, выпили жиды!». Второе: «Бей жидов, спасай Россию!» Тем самым, на мой взгляд, он значительно «развил» марксизм. Ведь Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» отметили: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: «уничтожение частной собственности». А тут сразу два.
Кстати, коснусь этого положения «Манифеста». В предыдущей своей статье «Очередное «кидалово» на лжекоммунистической «тусовке»». я уже обращал внимание читателей на то, как на учредительном собрании Всероссийской коммунистической партии будущего один из её лидеров Потапов всерьёз уверял публику, что это неправильный перевод «Манифеста». Смею заверить: это самое настоящее враньё!
Впрочем, это уже следующая история.