Полутроцкизм = троцкизм

Все последние 20 лет ведутся жаркие споры насчет того, какое общество существовало в СССР и других социалистических государствах. Разного рода «левые» антисоветчики, сторонники теорий Троцкого, Мао Цзэдуна и прочих псевдомарксистских деятелей, пытаются оспорить социалистический характер СССР, объявить существовавший в нем строй «государственно-капиталистическим». По логике таких «левых», отрицание существования социализма, должно помешать дискредитации марксизма буржуазной пропагандой. Действительно, раз грязь, которую буржуазия льет на социализм, относится на самом деле к государственному капитализму, то социализм как бы реабилитируется. Получается, что он и не терпел поражение в 20 веке. Однако при этом упускается из виду, что достижения социалистических государств говорят гораздо больше положительного в пользу марксизма, чем их реальные и мнимые, раздуваемые господами из буржуазии, недостатки - против марксизма. Во всех буржуазных мифах надо разбираться, чтоб грамотно их разоблачать, а не пытаться выгородить социализм путем отрицания его существования.

К сожалению, соблазн «левого» антикоммунизма привлекает многих из тех, кто берется за изучение и пропаганду марксизма. Примером этому является статья Вячеслава Долотова1 «История классовой природы СССР» , размещенная на сайте «Союз за освобождение рабочего класса»2 . Начинающий автор, в силу недостатка марксистского образования, пошел на поводу у известных ревизионистов марксизма и, в итоге, в этой статье пропагандирует по сути троцкистский взгляд на социализм.

Как это часто бывает, троцкистские («левые») заблуждения порождаются у Долотова во многом неправильно понятой борьбой с правым уклоном. «К сожалению, сейчас в общественном сознании сформировалось множество стереотипов и догм, навязанных преимущественно либо буржуазными СМИ, либо оппортунистическими псевдокоммунистическими партиями и движениями. Большинство людей считает, что в СССР существовало социалистическое общество, являющееся неким «идеалом коммунистов», желающих возродить порядки тех лет. Буржуазия распространяет подобный стереотип в целях дискредитации марксизма-ленинизма в глазах пролетариата» - пишет автор, отмежевываясь от различных «советских патриотов», для которых СССР - предмет квазирелигиозного поклонения. Стремление идейно бороться с подобными явлениями, распространенными в псевдокоммунистической КПРФ и ряде других организаций, вполне понятно. Однако бороться надо за чистоту марксизма-ленинизма, а не просто «против псевдокоммунистов». Так как не одной только «патриотической» идеализацией СССР ограничивается ревизия марксизма. Левацкий антисоветизм идеологически не менее вреден.

Описывая период НЭПа, Долотов начинает рассуждение по поводу общего места всех троцкистов и «госкаповцев» - власти бюрократии в СССР.

«Несмотря на многочисленные капиталистические элементы во всех отраслях народного хозяйства (возрождение предпринимательства, разрешение аренды и использования наемного труда и т.д.), можно ли говорить о поражении диктатуры пролетариата? Если подходить к рассматриваемому периоду непредвзято, утверждать, что в период НЭПа рабочий класс лишился своего господства нельзя, по крайней мере, частично его власть была сохранена».

Уже тут возникает вопрос - у кого же была власть в этот период, кроме как у рабочего класса и трудового крестьянства? У буржуазии? Однако советская буржуазия в период НЭПа была лишена всяких политических прав, не имела даже права голоса. А все буржуазные партии были ликвидированы в начале 1920-х гг.

«Проникновение ряда новообразовавшихся буржуазных и мелкобуржуазных элементов в большевистскую партию и Советские органы создавало плодородную почву для их бюрократизации. Внутри самой РКП(б) (с 1925 г. - ВКП(б)) развернулась жесткая дискуссия касательно дальнейших путей развития общества, обусловившая борьбу за власть и, также, бюрократизацию аппарата. Таким образом, - утверждает Долотов, - в рассматриваемый нами период сохранялось господство рабочего класса, однако стали явно проступать контрреволюционные тенденции бюрократического перерождения»

Но ведь бюрократия, сама по себе, не может представлять собой сколько-нибудь самостоятельной политической силы. Бюрократия - слой работников-управленцев - является только лишь орудием того или иного господствующего класса. И в СССР она была орудием рабочего класса, хотя на нее и давила буржуазия. Никакого «бюрократического» перерождения нет и не может быть в природе. Речь может идти лишь о буржуазном перерождении, связанном с мелкобуржуазными представлениями о социализме у части коммунистической партии, идейным переходом бюрократа в стан буржуазии или внешним влиянием империалистических держав. В 1920-х гг. угроза подобного перерождения исходила со стороны троцкистов, утверждавших, что социализм в отдельно взятой стране невозможен (поэтому нужна либо немедленная мировая революция, либо консервация капиталистических отношений), и со стороны сторонников Бухарина, проповедовавших реформистский путь к социализму без ликвидации капиталистических элементов. В ходе борьбы сталинской линии на строительство социализма против правых и левых уклонистов бюрократия, как и все трудящиеся, раскололась, в большинстве своем поддержав марксистско-ленинскую позицию Сталина.

«Были созданы тысячи новых предприятий, фабрик и заводов, повысился объем выпускаемой продукции, однако достигнутый уровень развития производительных сил все равно не соответствовал социалистическому. Особенно резко данное несоответствие проявилось в дефиците товаров первой необходимости. Помимо этого, именно в рассматриваемый период можно говорить о разрастании бюрократической прослойки в партийном и государственном аппаратах. Переход к социалистическим производственным отношениям при условии недостаточного развития промышленности и постепенной бюрократизации управленческих структур невозможен со всей абсолютной очевидностью»

Подобный мещанский метод «анализа» социалистического строительства также характерен для троцкистов. Дефицит товаров первой необходимости - изъян, который может возникать в социалистической экономике, однако никаким доказательством отсутствия социализма он не является. Выпячивать бытовые неудобства и объявлять их признаком «государственного капитализма» - это есть мещанство, абсолютно антинаучный подход.

Отметим, что Долотов открыто не солидаризируется с троцкистами, стремясь занять некую «промежуточную» позицию. Однако в результате получается нечто смехотворное.

«Ряд марксистских теоретиков (Лев Троцкий, Тони Клифф и др.) нередко связывали бюрократическое перерождение, в значительной мере, с предательством Сталиным интересов рабочего класса, с отречением сталинского руководства от марксизма-ленинизма. Но не являются ли подобные взгляды не совсем верными?» - «защищает» Долотов Сталина.

Значит, Сталин «не совсем» предал интересы рабочего класса, а только «немного»? В связи с этим поневоле вспоминается известное выражение про то, что не может быть «беременности наполовину». Неприемлемо, когда различные мелкобуржуазные теоретики, подобные Троцкому и его последователю Клиффу (который, кстати, первый из всех в конце 40-х гг. объявил советский строй «государственно-капиталистическим»), относятся к числу марксистов. Автор расписывается в своем троцкизме и все его попытки усидеть на двух стульях могут произвести впечатление только на весьма наивных людей.

Между тем, демонизация бюрократии продолжается. Долотов признает ее необходимость при диктатуре пролетариата, однако неверная оценка этого социального слоя приводит и к совершенно неверным выводам.

«Главное при этом - не предоставлять бюрократии чрезмерных привилегий, не позволять серьезно отрываться от трудящихся масс, не создавать ситуации, при которой бюрократия может стать бесконтрольной и осуществить внутреннюю контрреволюцию против пролетарской диктатуры».

Мелкобуржуазные элементы, способные совершить контрреволюцию, не имеют никакого прямого отношения к бюрократии. Товарно-денежные отношения, на базе обществоведческого невежества, неизменно порождают стремление вернуться к капитализму у какой-то части людей самого разного социального положения. Разве не требовали в конце 80-х гг. многие советские рабочие «рыночной экономики» (кстати, тоже при этом «борясь против бюрократии»)? А советская интеллигенция, молившаяся в эти же годы на западный капитализм? Подобные элементы внутри советской бюрократии опасны тем, что у них есть властные ресурсы. Но, сама по себе, бюрократия пробуржуазных настроений вовсе не порождает. С бюрократизмом, с разложившимися элементами среди управленцев советское руководство сталинского времени активно боролось, хорошо понимая опасность подобных явлений.

«Как бороться против этого зла? Я думаю, что никаких других средств против этого зла, кроме организации контроля партийных масс снизу, кроме насаждения внутрипартийной демократии, нет и не может быть. Что можно возразить против того, чтобы поднять ярость партийных масс против этих разложившихся элементов и дать им возможность гнать в шею такие элементы? Едва ли можно что-либо возразить против этого»

Так говорил Сталин на VIII съезде ВЛКСМ в 1928 г. И это не просто слова. В 30-х гг. неоднократно происходили чистки партии, при которых она избавлялась от тех, кто утратил доверие трудящихся масс.

Не удивителен и либеральный взгляд Долотова на процессы в советской культуре.

«В то же время, превращение всей культурной жизни страны в придаток бюрократизировавшейся ВКП(б) и навязывание метода социалистического реализма привело, фактически, не к созданию истинно пролетарской культуры, а к формированию догматично-пропагандистской карикатуры на пролетарскую культуру. Творчество настоящей социалистической страны может быть лишь свободным творчеством самих рабочих масс. Трудящиеся сами должны прийти к социалистическому реализму (причем не к тому его примитивизированному варианту, насаждавшемуся в 30-е гг.), а не получить его в качестве «добровольно-принудительного» «подарка».

Марксистам понятно, что культура, как и все другие сферы общества - арена классовой борьбы, которая, иногда приводит к закономерному уничтожению целых направлений и появлению новых. Чем еще, как не творчеством масс, ставших грамотными и приобщившихся к мировой культуре, был социалистический реализм? Да, в некоторых случаях культурные запросы еще недостаточно грамотных масс могли быть примитивными, некоторые произведения соцреализма не отличаются высоким художественным уровнем, однако никакого умысла зловещей «бюрократии» здесь нет. Как раз в 30-е гг. были поставлены на место все те деятели, вульгарно понимавшие пролетарскую культуру и пытавшиеся отрицать все дореволюционное культурное наследие (что и было на деле «догматично-пропагандистской карикатурой на пролетарскую культуру»).

Долотов безапелляционно утверждает: «Очевидно, что социализма в СССР не существовало. Наличествующий к концу рассматриваемого периода строй был усредненным между государственным капитализмом и социализмом (государственным капитализмом в полной мере он уже не был, а социализмом еще не был)». Известный троцкистский трюк с изобретением всевозможных переходных периодов, «усредненных строев», вызванный идеализированным ревизионистским представлением о социализме. «Не могло быть при социализме дефицита, бюрократизма и прочих недостатков! При социализме все должно быть прекрасно» - подобные благоглупости и являются причиной троцкистских построений. Отсюда и троцкистская чепуха про то, что социализм - это и есть коммунизм. Тогда как социализм - это первая фаза коммунистического общества, его низшее вызревающее начало.

«Помимо этого, Конституция 1936 г. в основу принципа формирования Советов положила не производственный, а территориальный принцип (в частности, Всесоюзный съезд Советов был заменен Верховным Советом СССР), что создавало благодатную почву для широкого развития бюрократии и полного отрыва госаппарата от масс….И если до 1936 г. можно говорить о направлении вектора развития государственного капитализма в СССР в сторону социализма, то после изменения сущности Советов и принятия новой Конституции перерождение пролетарского государства в буржуазно-бюрократическое стало лишь делом времени»

Здесь мы тоже видим распространенное заблуждение, вошедшее даже в программу некоторых коммунистических организаций. Историческая практика показывает, что диктатура пролетариата может иметь самые разные формы, вызванные спецификой той или иной страны, политический системы и политической культуры. Решающей является не форма, а сознание рабочего класса, его способность осуществлять свою диктатуру, наличие его коммунистической организации. При этих условиях, если рабочий класс во главе с грамотной коммунистической партией способен осуществлять свою власть, диктатура пролетариата может существовать хоть в форме буржуазного парламента (хотя это, как правило, неудобная форма для пролетарской власти). Придавать какое-либо решающее значение способу выборов в Советы, объявлять изменение этого способа «ликвидацией советской власти» - это все тот же отказ от грамотного анализа советской эпохи и попытка свести все к каким-то внешним, лежащим на поверхности, признакам, которые, на самом деле, ничего не объясняют. Поэтому Долотов, следуя своей логике, огульно льет грязь на все социалистические государства:

«Копирование подобной деформированной модели Советов странами Восточной Европы, Китаем, КНДР, Вьетнамом, Кубы заранее обрекало пролетариат этих стран на поражение и перерождение его власти в господство бюрократии».

Неужто Долотову неизвестно, что Советы являются формой диктатуры пролетариата, найденной в ходе классовой борьбы именно российским рабочим классом? Производственный принцип выборов в советы, существовавший до 1936 г., был вызван российской спецификой - крайней малочисленностью рабочего класса в крестьянской стране. В других странах, где происходили социалистические революции, условия были различными и никакой необходимости копировать российскую форму организации диктатуры пролетариата не было. Долотов не поясняет, почему же в Восточной Европе реставрирован либеральный капитализм, в Китае и Вьетнаме - «капитализм под красным флагом», а на Кубе и в КНДР сохраняется социалистический строй (как бы это не хотел отрицать Долотов, средства производства там остаются в общественной собственности). Ведь для этого нужен анализ, нужно продираться сквозь буржуазные стереотипы, защищать эти страны от постоянных нападок. А ведь это сложно, как же, ведь «с Кубы все бегут, а в Северной Корее едят траву». Куда проще согласиться со всей этой буржуазной ложью и успокаивать себя тем, что там все равно везде «власть бюрократии». Как писал о людях, подобных Долотову, американский марксист Майкл Паренти, «они поддерживают все революции, кроме тех, которые победили».

«Период с 1946 по 1952 гг. является весьма противоречивым с классовой точки зрения. Условно его можно охарактеризовать, как этап последней борьбы социал-империалистических и социалистических сил в партийно-государственном аппарате».

При этом совершенно не поясняется, кто же представлял в ВКП(б) социал-империалистические, а кто - социалистические силы? В чем заключалась борьба, совсем не ясно. И уж приписывать социал-империализм (т.е. эксплуатацию «колоний») Советскому государству, которое как раз в эти годы оказывало экономическую помощь восточноевропейским государствам (при том, что в послевоенном СССР экономическое положение было очень тяжелым) - это надо очень сильно не дружить с головой.

«Под предлогом изменения ситуации на внутриполитической арене из названия партии была изъята ее характеристика, как большевистской» - что интересно, такая же нелепая характеристика изменения названия ВКП(б), как чего-то очень важного, присутствует в трудах известного националиста Ю. Мухина. У него это доказательство того, что «патриот Сталин» отбросил марксизм. Уже давно замечено, что троцкисты и «патриоты-сталинисты», по сути, единомышленники. Они одинаково извращают теоретическое наследие и практическую деятельность Сталина, при этом давая разную оценку рисуемой ими фальшивой картине.

Затем Долотов описывает картину послесталинского ревизионизма, при этом утверждая, что хрущевский антимарксистский поворот - это продолжение «бюрократического перерождения»: «в данный период бюрократия, захватившая власть в государстве и партии, приступила к обоснованию проводимого ею курса и внедрению ревизионистских концепций в революционную марксистско-ленинскую теорию. Это было закреплено двумя съездами КПСС - XX (1956 г.) и XXI (1959 г.)».

Точно так же Долотов клевещет и на внешнюю политику сталинского руководства:

«По сути, выдвижение этого принципа [мирного существования - В.С.] в качестве внешнеполитической доктрины СССР означало полное отречение от курса на мировую социалистическую революцию (который, как мы видели в предыдущем разделе, был в значительной мере отброшен еще раньше)».

Вообще-то читатели ничего такого не видели, если не считать нелепого упоминания о некоем «социал-империализме». Каким же образом при Сталине был «в значительной мере» отброшен курс на мировую революцию, опять же не понятно. Обычно троцкисты и патриоты ссылаются на сталинские тосты (больше-то не на что), Долотов не делает даже этого.

«Если же под социализмом подразумевать первую фазу коммунизма, при которой осуществляется диктатура пролетариата, ведется распределение по труду, ликвидирована эксплуатация человека человеком, постепенно отмирают классы и классовые институты (государство и т.п.) - к данному понятию социализма общественный строй СССР в 1959 г. не подходил ни по одному из вышеперечисленных критериев».

С какой стати, интересно? Рассмотрим по пунктам:
- Никакой «власти бюрократии» в природе не бывает, буржуазных отношений в СССР не было, значит, существовала власть рабочего класса. Просто дело в том, что рабочий класс отличается от идеализированных представлений троцкистов о сознательных людях, которые «по природе революционеры». Рабочий класс СССР в большинстве своем поверил в обещания коммунизма к 1980 г., мирное существование с капитализмом и прочие ревизионистские построения. И весь послесталинский путь в могилу КПСС проделала при весьма горячей поддержке со стороны рабочего класса.
- Распределение по труду господствовало, за его пределами были только различные преступные элементы. Или речь про пресловутые «привилегии номенклатуры»? Так вообще-то большая заработная плата руководящих работников - это нормально при социализме. У них ведь и ответственность выше и вклад в общее дело больше.
- Про эксплуатацию еще интересней. Это кто же кого в СССР эксплуатировал? Где эксплуататорский класс? Не иначе опять «бюрократия». Если средства производства находятся в руках рабочего класса, то эксплуатации быть не может.
- Рост образованности людей, их компетентности в вопросах управления - разве это не шаги, ведущие к отмиранию государства? Да, и, кроме того, в капиталистическом окружении государство необходимо сохранять для защиты завоеваний революции. А Сталин, между прочим, в теории государства при социализме сделал большой шаг вперед.

Утверждения Долотова про «государственный капитализм в СССР» приводят к весьма очевидным противоречиям:

«Активное проведение нового генерального курса бюрократии в жизнь, состоявшееся в следующий период, привело к развитию, застою и исчерпанию той сверхцентрализованной хозяйственной модели, сложившейся в Советском Союзе (ибо плановая экономика может служить как освобождению людей от гнета капитализма, так и их еще большему закабалению и эксплуатации)»

Пишет автор, элементарно не сводя концы с концами. Как уже говорилось выше, какая может быть эксплуатация при общественной собственности на средства производства? И плановая экономика (в научном смысле термина) при капитализме невозможна, капитализм это в любом случае рыночная анархия производства, это множество собственников.

Продолжая тему «социал-империализма», Долотов утверждает:

«Проводившийся бюрократией во главе с Л.И. Брежневым курс стал прологом «перестройки», а осуществление контрреволюционной внешней политики (ввод войск в Чехословакию и Афганистан, насаждение реформистских установок в большинстве компартий) стало одной из главных причин спада мирового революционно-пролетарского движения».

Несомненно, внешняя политика постсталинских ревизионистов была некоммунистической, спорный вопрос представляют собой и события в Чехословакии и Афганистане, но почему это «контрреволюция»? Прокапиталистическое руководство КПЧ во главе с Дубчеком и афганские мракобесы-исламисты - это далеко не революционеры.

«Всякому марксисту, диалектически подходящему к рассмотрению истории как тотальности, со всей ясностью очевидно, что социалистического общества в СССР никогда не существовало. Все разоблачения буржуазных идеологов, направленные на «обнародование преступлений коммунизма», в этом контексте выглядят просто смешно»

Вот в этом и есть суть троцкистских измышлений Долотова и его единомышленников, как мы уже отмечали в начале. Полить грязью СССР и мечтать о некоем «настоящем» социализме без трудностей, без жертв, без неизбежных ошибок - это привлекательно для всех, кто выступает за социализм, но не утруждает себя изучением марксизма и истории социалистического строительства в СССР и других странах. Слишком трудная для них задача доказывать несостоятельность буржуазных «разоблачений», куда удобней подстроиться под них.

Предвидя реакцию марксистов на свои «левоантикоммунистические» писания, Долотов обличает: «Несомненно, найдется множество «левых», которые начнут бичевать автора настоящей статьи и приклеивать на него ярлыки «сталиниста», «троцкиста», «госкаповца» и т.п.». Между тем автор рассматриваемой статьи действительно троцкист, и это никакой не ярлык, а констатация факта. Это его политическая физиономия. Судя по всему, он относится к последователям российско-украинского «теоретика» Виктора Шапинова. Данный деятель несколько лет назад выступил с идеей «примирения сталинизма и троцкизма», которая оказалась весьма популярна в «левых кругах»3 . Но так как марксизм с беспринципным ревизионизмом примирить невозможно, в результате получился своеобразный «умеренный троцкизм». Представители данного направления не произносят громких обличительных фраз про «тирана Сталина, предавшего революцию», однако на деле проводят те же самые идеи, заключающиеся в отрицании марксистского теоретического вклада Сталина и социалистического характера СССР.

Троцкизм Шапинова и его последователей - это очередная попытка уйти от необходимости изучать марксизм и вести теоретическую борьбу против буржуазных и мелкобуржуазных идеологий, попытка «объединить всех хороших людей» против зла. Подобное порождается антиинтеллектуализмом многих из тех, кто объявляет себя «марксистами» сегодня, и намерениями вождей-«теоретиков» объединить побольше «пушечного мяса» под своими вздорными знаменами идейного примиренчества. Они отрывают теорию (которую в глубине души считают «бесполезной болтовней») от практики (при этом яростные крики на уличных шествиях и митинги для десятка пенсионеров тоже считаются «реальной практикой», которая, конечно, важнее теории). Хотя на самом деле практика может осуществляться только на основе теории и в соответствии с ней. Иллюстрацией подобных заблуждений является и утверждение Долотова в конце его рассуждений о «классовой природе СССР»: «Излишнее увлечение вопросами истории может задвинуть на задний план живое движение современности, а отрыв от живого движения современности приводит к превращению вопросов истории в чисто схоластические вопросы». Но ведь отстаивание истории социалистических стран от клеветы различного рода - это неотъемлемая часть нашей работы, которая напрямую связана с вопросами современности. Господство антикоммунистических стереотипов среди трудящихся - это фактор, который мешает пропаганде нашей идеологии, при этом грамотных материалов по разоблачению этих стереотипов очень немного. А дополнительной трудностью является работа «левых» ревизионистов, оказывающих медвежью услугу коммунизму, «реабилитируя» его путем извращения истории социалистических государств. Эти ревизионисты бывают разные, и не менее вредную, чем прочие, роль здесь играют (полу)троцкисты вроде Вячеслава Долотова.

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях