Отправить мысль в научный полёт
За пределами страниц журнала «Прорыв» невозможно найти изысканий современников, руководствующихся марксизмом, на тему методологии мышления и особенно касательно насущной задачи самовоспитания коммуниста. В информационном пространстве господствует мнение, что нужно покрепче ругать капитализм, да понежнее любить пролетариат, а остальное приложится, то ли очередным скрещиванием леваков друг с другом, то ли в порядке «объективного» самотёка. В последние годы, правда, несколько распространился лозунг о необходимости марксистского образования, особенно в молодёжной среде. Однако «ломать голову» над проблемами современности в привычку входить даже не начало. Тем более размышлять над тем, что и как лично каждый делает неправильно в плане марксистского самовоспитания. Что необходимо, чтобы мыслить научно, исключая возможность ошибки?
Полёт мысли является, пожалуй, самым капризным явлением во вселенной. Умение широко смотреть на вещи, при этом не впадая в мечтательность и фантазии — важнейшее условие выживания и совершенствования человека и человечества. В отличие от иных форм биологической жизни, человеческое общество не просто приспосабливается к среде своего обитания, но и выполняет, образно говоря, функциональный заказ вселенной, которая «скрыла» в потаённых уголках бесконечного множества своих материальных элементов бесконечное множество возможностей для их развития и «назначила» человека их находить и реализовывать.
Усложнение форм организации материи привело к появлению сознания. Преобразование природы, основной фактор жизни общества, представляет собой универсальный способ развития материи, который разрешил «проблему» бесконечных возможностей развития каждой частички материи и известной ограниченности «давления или толчка» как способа превращения возможности в действительность. Следует иметь в виду, что понятие «преобразование природы» включает в себя и преобразование самого общества, как части природы, как объективной среды, в которой индивид осуществляет свое бытие, а уже преобразованное общество, в свою очередь, оказывает на индивида воздействие, меняющее каждого индивида. Такова диаматика данного процесса. Марксизм и оформился окончательно в качестве научного мировоззрения после того как распространил диаматический подход к самому обществу. До Маркса процесс изменения общества происходил, в значительной мере, без какого-либо участия науки, хотя, изменение остальной природы человечество в каждую последующую эпоху осуществляло при всё большем вовлечении науки. Нынешнее поколение землян, к сожалению, в этом смысле недалеко ушло от крестьянских войн эпохи феодализма.
Тем не менее, это мы, человечество, на заре своего становления, смотрим в основном внутрь себя, пытаемся упорядочить и гармонизировать наше общение, систему нашей организации, тогда как «с точки зрения» мироздания самое важное, то есть наше предназначение, заключается вовне. Общество, как форма высокоорганизованной материи, существует исключительно путём развития тела природы, то есть путём вскрытия бесконечных возможностей преобразования и усложнения элементов материального мира. Однако процесс развития находится в единстве с устойчивостью форм в пределах их количественных мер. Поэтому, развиваясь вместе со вселенной, развивается и сам человек, оставаясь при этом самим собой. Мотором же этого процесса является мышление, «полёт мысли», и не свободный как «фанера над Парижем», а всё более осознанный, в точном соответствии с требованиями объективных законов.
Некоторым религиозно податливым читателям всё ещё может казаться, что не сознание, человек — продукт бесконечной вселенной, а наоборот, она есть весьма изощрённая фантазия человеко подобного ума. В этой связи полезно отметить, что окружающая нас действительность количественно представлена, главным образом, необъятным космосом, который содержит неизмеримо мало уголков, пригодных для выживания человека, по крайней мере, в его естественно-природном состоянии. Логически мыслящих людей это должно навести на вывод о том, что такая непропорциональность продиктована тем, что человек есть высокоорганизованная материя, то есть одно из проявлений природы, а не наоборот.
Обусловленность и даже ограниченность «полёта мысли» внешними условиями бытия выражается в том, что логика движения мыслей есть ни что иное как отражение логики движения вещей. Это хорошо видно на простых примерах. Если размышлять о бытии, то есть только два варианта представления природы мироздания. Либо это идея, либо это не идея, то есть материя. Причём материя больше не может никак существовать кроме как в пространстве и во времени. Невозможно последовательно, и не греша против логики, представить, каким бы ещё могла способом существовать материя, то есть все частные наличные элементы бытия, кроме как «размещаясь» и «соударяясь» в бесконечном пространстве и существуя во времени настоящим моментом от бесконечного прошлого в бесконечное будущее. Все остальные варианты «чувствуются» абсурдными, выглядят надуманными и являются противоречивыми. Вот в этом «моменте» мышления и проявляется соответствие бытия и сознания как его проявления. Грубо говоря, если мыслящий, компетентный в методологии человек разрешает основной вопрос философии не спекулятивно, а честно в пользу идеализма, дуализма и агностицизма, то есть основания полагать, что у него проблемы с психическим здоровьем. Большинство же просто путается и верит на слово буржуазным профессорским шулерам, которые спекулируют на философии из карьерных побуждений.
Невозможно также, оставаясь в своём уме, представить связь причины и следствия как что-то иное, как не причину и следствие. Невозможно представить часть и целое как не часть и как не целое. Эти категории самоочевидны не то что для психически здорового человека, но и вообще для самой конституции мыслительного процесса.
Можно взять и покрупнее. Человечество в своей преобразовательной практике не может не признавать развитие форм материи, в том числе и развития такой формы материи как общество. Но как бы не были богаты мысленные эксперименты, за всю историю было выработано только две концепции развития, причём одна — правильная, а вторая — искажённый взгляд на первую, то есть ошибочная. Иными словами, развитие настолько явственно в своей необходимости, что даже самые оторванные от реальности фантазёры вынуждены в своих изысканиях его отражать весьма точно. Поэтому, кстати говоря, реакционеры, как правило, не выдвигают какую-либо оппортунистическую теорию развития общества, они просто отрицают прогресс как таковой.
Следует уточнить, что к общему случаю изменений, происходящих в материи, слово «развитие» применимо. В случае же развития общества и общественного сознания для обозначения предельной формы развития применяется слово «прогресс», то есть конструктивный и только конструктивный тип развития сознания.
Ошибочная концепция развития состоит в количественном росте и повторении старого. В соответствии с ней развитие сводится к росту, увеличению различных сторон и свойств, которые имеются в вещи в зародышевом состоянии. Как будто старое превращается в новое количественным ростом своих элементов, развёртыванием неизменных и вечных своих свойств.
Эта деревянность и окостенелость взгляда на развитие является продуктом изоляции живого процесса движения «кривой линии» от низшего к высшему, отдельным её эпизодом, который при одностороннем рассмотрении можно выдавать за расписанную выше «прямую линию» разворачивания свойств вещи. В реальности развитие происходит по спирали, а новое является по своему существу старым, обогащённым собственным отрицанием. Вся соль извращения теории развития сводится к отрицанию скачкообразности развития, как раз того момента, который придаёт движению необратимость перехода на более высокую ступень. И таким образом невольно фиксируемому в сознании процессу развития из «пластилина» здравомыслия вылепляются одёжки эволюции, следовательно, как будто бы развитию присущи исключительно количественные изменения. Революция же, то есть качественный скачок, благодаря этим спекуляциям, объявляется субъективной попыткой насильственно переписать естественный ход вещей. Не трудно догадаться, что сегодня эксплуататорский класс по своей политической физиономии является как минимум консервативным, то есть кровно заинтересованным в сохранении своего положения и приумножении своих богатств за счёт народа. Следовательно, олигархи, магнаты их наёмные интеллектуалы являются отчаянными проповедниками метафизической теории развития в виде эволюции, или как говорят в политике — реформизма. Что, однако, не может избавить паразитов всех мастей от объективности прогресса, но только замедлить и оттянуть их неминуемую участь.
Стало быть, ложь теории эволюционного развития (не путать с дарвинизмом), как и подобает по-настоящему опасному идеологическому оружию, не является пустой выдумкой, а представляет собой односторонность, отрывок, обломок действительной картины развития.
В этой связи можно наблюдать противоречивую ситуацию: любовь идеологов субъективизма к эволюции человека как биологического существа, например, к развитию скелета, особенно черепа, и в то же время их категорическое нежелание касаться развития самих людей, а именно — их сознания. Современные учёные готовы до посинения доказывать господство биологического в человеке, разбирая в мельчайших подробностях биохимические процессы головного мозга, но проявляют полную апатию к законам развития мышления. Безраздельное господство теории развития как количественного роста приводит не только к перевиранию сущности развития в целом, но и к искажённому рассмотрению всех без исключения частных явлений.
Таким образом, полуслепота мышления проявляется не только в идеалистическом привнесении неких идей в исследуемый объект, но и в отрыве от него одной из его черт, в преувеличении некоторой грани, рассмотрении её изолированно от других сущностных черт, то есть в вырывании из сущности вещи одной характеристики. Таковы гносеологические корни идеализма не только в теории развития, но и в целом. Идеализм — это продукт, в лучшем случае, неразвитости или добросовестной ошибочности мышления, но, как правило, официальный идеализм есть итог сознательных масштабных оплаченных спекуляций на невежестве масс, изощренное обоснование религиозного мракобесия во всех его формах.
Многие не понимают того факта, что все классики философии идеализма внесли свой действительной вклад в развитие философии, научной методологии невольно, т.е. не планируя этого, просто, подчиняясь ходу своих рассуждений, избегая явно абсурдных утверждений, т.е. теми элементами своих противоречивых и эклектичных учений, которые противоположны идеализму как таковому. Разрешая различные насущные философские вопросы идеалистически, они, в виде исключения, иногда, случайно, но чаще, из своей гениальной прозорливости, находили честные, но частные ответы вопреки спекулятивной заданности своего учения в целом. Идеалисты же древности, которые мир вещей считали воплощением мира идей, вообще говоря, под миром идей больше имели ввиду категорию «общее», нежели систему каких-то божественных фантазий, как это эксплуатировали хитрющие схоласты средневековья.
Наши оппоненты часто бегают вокруг журнала «Прорыв» с высунутым языком и требуют без всякого промедления опубликовать свои «строгие» доказательства «аксиом» о пространстве, времени, материи и познаваемости мира. И если средневековая инквизиция сжигала натуралистов за их «ересь», то есть за отступление от церковных догматов, в том числе, в сторону научности знания, то современные сторонники буржуазной науки «жгут» мозги обывателям информационными кострами о, якобы, неопровержимых экспериментальных данных.
Империализм, как высшая стадия капитализма, как общество тотального загнивания, даже в виде фарса, выдвинул против творческого мышления, то есть против материализма, армаду физиков-идеалистов, которые якобы «точно-точно» доказали, что окружающая действительность фактически субъективна, так как зависит от того, как её обсчитывают, обмеряют и как за ней наблюдают. По сути современная официальная «научная картина» мира отвергает познаваемость бытия. То есть большинство современных интеллигентов погрязли в болоте кантианства или, в соответствии с современной терминологией — позитивизма.
Но общественно-историческая практика человечества ясно демонстрирует, что по-настоящему творческий полёт мысли равняется продуктивному преобразовательному мышлению. Проще говоря, история человеческой цивилизации, несмотря на известную скромность своих конструктивных достижений по сравнению с «достижениями» внутриобщественного прожигания жизни сотнями поколений на взаимную борьбу и самоуничтожение, предстаёт, тем не менее, историей интеллектуальных достижений, которые выражены в преобразовании действительности, как природной, так и социальной.
Человечество выделяется из природы мучительно долго для обозримых поколений и молниеносно быстро для той непосредственной среды, которая его породила. Интеллектуальные победы общества над отдельными проявлениями стихии природы для умных людей обычно предстают как достаточное условие для интеллектуальных побед над стихией общественной жизни. Однако при размышлении о том, как преодолеть стихию общественной жизни — решить главную на сегодня задачу человечества, — мало кто обращает внимание на то, какими «правилами мышления» были достигнуты уже имеющиеся победы.
По существу при покорении природы человечество проявляло три степени сознательности. Либо научные изыскания и изобретения были результатом крайней необходимости технико-технологического решения практической задачи в виду нависшей угрозы. Либо субъективно, случайно, то есть в порядке проявления любознательности естествоиспытателей, однако при этом в условиях жизни этих людей объективно «витала» необходимость научного исследования именно в тех областях, где наиболее жгучим образом проявлялась их врождённая гениальная любознательность. И наконец, научный прорыв был результатом творческого разрешения инициативно сформулированной проблемы не только и не столько в аспекте сиюминутных ожиданий, но и стратегически, в интересах прогресса всего человечества.
Естествоиспытатель, развивая научные представления о том или ином круге природных явлений, практически всецело опирается на подтверждённые в непосредственном виде общественно-исторической практикой открытые до него истины. Поэтому человечеству относительно легко далось проникновение в физическую, химическую и биологическую материю по крайней мере до известного предела, ограниченного непосредственными инструментальными наблюдениями.
Обществовед же общественно-историческую практику должен сначала методологически правильно истолковать, потому что она, как критерий истинности знаний, предстаёт в опосредованном виде. Непосредственно те или иные общественные факты никакого подтверждения дать не могут по самой своей природе, потому что, во-первых, исследователь — сам часть исследуемого объекта, а во-вторых, социальная форма материи на порядок сложнее. Только качественно заточенное лезвие диаматического мышления применимо по своим режущим свойствам к такому высокопрочному материалу как человеческая история. Для этого инструмента есть несколько «заточных станков», которые нужно применять вместе и в чем большем количестве, тем выше будет качество. Имя им «Наука Логики», «Капитал», «Манифест коммунистической партии», «Анти-Дюринг», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Диалектика природы», «К характеристике экономического романтизма», «Развитие капитализма в России», «Что делать?», «Материализм и эмпириокритицизм», «Философские тетради», «Марксизм и национальный вопрос», «Об основах ленинизма», «К вопросам ленинизма», Краткий курс истории ВКП(б), «Марксизм и языкознание», «Экономические проблемы социализма в СССР» и другие книги, брошюры, статьи, а также заметки, выступления, доклады, письма, интервью классиков марксизма.
Отдельные щепетильные читатели могут возразить, что, мол, как же так, неужели только классики марксизма «затачивают» мыслительный инструмент? Конечно, чтение «Рассуждения о методе» Декарта, сочинений Аристотеля, Цицерона, Фейербаха, Рикардо, работ Чернышевского и других великих мыслителей является прекрасным подспорьем к развитию любомудрия, но классики марксизма значительно превосходят всех других мыслителей потому, что их учение системно, стройно, даёт цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, является диаматической переработкой всего лучшего, что создало человечество.
Маркс, изучив всё интеллектуальное наследие человечества по вопросу воспроизводства общества, написал критику политической экономии капитализма, то есть систематизировал все добытые до него истины и использовал их, чтобы вскрыть сущность капитализма. И это одна из ключевых черт его творчества — тщательное переработка наследия. Вместе с тем, не менее значимой и схожей по звучанию чертой интеллектуальной работы классиков марксизма является исследование всех сторон явления. Некоторые взбалмошные люди тут же воскликнут, что у каждой вещи бесконечное множество свойств, что же теперь, их все исследовать! На что мы напомним слова Энгельса о работе Маркса над «Капиталом»:
«Мы имеем перед собой произведение, автор которого с бесспорно редкой эрудицией рассматривает всю совокупность отношений между капиталом и трудом в его связи со всей экономической наукой, ставит себе конечной целью „раскрыть экономический закон движения современного общества“ и при этом на основе безусловно добросовестных исследований, сделанных с несомненным знанием предмета, приходит к заключению, что весь „капиталистический способ производства“ должен быть уничтожен...»
И оставим соответствующий методологический простор для размышлений о разнице между свойствами и сторонами вещи.
Стало быть, читать классиков значит, во-первых, учиться рассматривать вещи без изъятия, тщательно исследовать выбранный предмет. Во-вторых, значит видеть практическую пользу в познании. Ведь системность и цельность мировоззрения проявляется в первую очередь в диаматической взаимосвязи теории и практики, а учитывая неминуемую партийность такого мировоззрения, практика предполагается в строгом соответствии с требованиями общественного прогресса.
Читающий с карандашом читатель заметит, что среди работ классиков марксизма «затесался» фундаментальный труд тоже классика, но немецкой философии, Гегеля. Почему? И ведь если будет уверенно сказано, что марксисты должны, затачивая лезвие своего мышления, быть своего рода клубом материалистических друзей гегелевской диалектики, потому что именно Гегель открыл и систематически изложил диалектику, именно гегелевскую диалектику творчески переработал и применил Маркс при анализе капитализма, то, пожалуй, абсолютное большинство читателей впадут в некоторое недоумение. А некоторые даже прекратят чтение статьи в знак протеста. Но именно так и считал, например, Ленин.
Итак, самый «дерзкий» полёт мысли продемонстрировали классики марксизма и для наших поколений он пока «законсервирован» на книжных полках как образец, первичный эталон. Однако история показала, что начитанность является необходимым, но недостаточным условием становления коммуниста, то есть человека, который мыслит исключительно научно. В этой связи следует обратиться к предпосылкам становления гениального мышления Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.
Если отбросить всё неважное, то главной предпосылкой становления коммуниста является неспекулятивное или даже антиспекулятивное мышление. Подход к предмету исследования и к себе, как к исследователю, должен быть максимально беспристрастным. Есть одно высказывание Маркса о парижских коммунарах, в котором он давал характеристику диктатуры пролетариата, противопоставив её диктатуре буржуазии. И в эту характеристику позже в немецкий перевод Энгельс добавил психологическую оценку работы рабочих-коммунаров — «Скромно, добросовестно и успешно». В полной мере эти слова относятся вообще к любому мыслящему субъекту, который обязал себя взбираться по каменистым тропам науки, в том числе для того, чтобы вооружиться и вооружить рабочий класс. Правда, за словом «успех» в русском языке закрепился дурной привкус погони за доходностью. В этой связи обратимся к немецкому переводу Энгельса и видим: «bescheiden, gewissenhaft und wirksam», то есть «скромно, добросовестно и эффективно».
Если зеркально переставить слова, то «эффективно, добросовестно, скромно» — вот, что значит антиспекулятивный подход. Эти слова требуют подробной расшифровки с известной долей условности их словарного значения.
Эффективно — в данном случае значит научно, то есть в соответствии с требованиями прогресса. Достаточно часто можно услышать рассуждения о прогрессе и прогрессивности чего-либо от тех, кто полагает себя марксистом. Но, внимательно присмотревшись к их теории и практике, следует сделать вывод, что они всё ещё не владеют данным ключевым научным понятием.
Развитие в обществе — вещь повседневная. Практически все элементы общества, но прежде всего, производительные силы и формы производственных отношений, претерпевают изменения от примитивного к совершенному, от зарождения к отмиранию. И уже поэтому далеко не всякий случай развития является прогрессом, то есть развитием стратегическим, развитием, затрагивающим общество как целое. Сущность прогресса состоит в последовательной трансформации общества, каждое последующее состояние которого, во-первых, социально-экономически более однородно и, во-вторых, всё более соответствует реализации качеств каждой личности. Стало быть, двигателем прогресса является противоположность общества как целого и личности как его частного проявления. Синонимом прогресса является слово «очеловечивание». Получается, что прогресс по сути — это движение общества к коммунизму, то есть к бесконфликтной форме общественных отношений, к социуму, в котором противоположность личности как частного проявления общества и общества как целого не будет антагонистичным. Грубо говоря, прогресс — это развитие системы общественного устройства от стихийной к сознательной, от ненаучной к научной. В строгих терминах при коммунизме прогресс и развитие превратятся в полное непротиворечивое тождество и общество будет, наконец, развиваться полноценно, все силы и ресурсы тратя на покорение вселенной, а не на гедонизм эксплуататорских классов и внутреннюю борьбу. Научное, методологически безупречное мышление в вопросе прогресса играет ключевую роль. В этом смысле коммунизм — это общество «эффективного» мышления, а борьба за коммунизм — это борьба «эффективного» мышления. Поэтому попытка подойти к разрешению какой-либо общественной проблемы или к исследованию какого-либо общественного явления без нацеленности на прогресс скорее всего будет бесплодной. Предпосылкой к умственной деятельности должна быть осознанная, моральная или интуитивная озабоченность вопросами прогресса.
При исследовании законов природы соответствие с вышеуказанным посылом требуется в гораздо меньшей степени, что и вызывает рост физики и химии в основном в области нужд ВПК. Это выражение той объективной закономерности, что научные открытия в области средств массового уничтожения имеют определённое опосредованное значение и в совершенствовании средств производства. Хотя, строго говоря, полноценное научное творчество и в этих областях требует от исследователя ориентировки на прогресс. Лучшие умы «точных» наук если не заботились о мирном прогрессе общества до своих открытий, то после них обязательно впадали в соответствующие раздумья.
Многие совершенно не придают значения влиянию мировоззрения человека на его психику. Обычно считается, наоборот. Однако множество раз отмечалось, что, например, искренние троцкистские убеждения, внутренне противоречивые и эклектичные, практически всегда сопряжены с реальными психическими проблемами их носителей. И нарастание «троцкистского вируса» в теоретической и практической политической работе ведёт к усугублению умственного здоровья субъектов. Аналогично обстоит дело с убеждёнными либералами. И не теми, кто рвёт свою глотку за капитализм по своему «профессиональному призванию», не с перевёртышами и маскирующимися фашистами, а с твёрдыми либеральными демократами, которые искренне верят в свои убеждения. Неспроста в ходу такой характеризующий термин как «демшиза».
Для сведения, в РФ по сравнению с РСФСР кратно увеличилось количество шизофреников, и теперь по некоторым данным почти пять миллионов шизофреников олицетворяют психическое здоровье когда-то советского, преимущественного счастливого, общества. А значит, количество полушизофреников, шизофреников на 1/3, то есть формально психически здоровых людей, но с деформированным мышлением, по общим правилам социальной и медицинской статистики должно быть 10-15 миллионов человек. После таких подсчётов остаётся гадать — где же психически здоровые люди, особенно в среде интеллигенции и протестного движения? Однако не будем придавать слишком большое значение тому, что капитализм вынуждает людей становится недоумками, особенно в аспекте политической борьбы. Предположим, что троцкизм и либерализм вызывают умственную хворь, но и вытеснение их научными знаниями из черепной коробки, вместе с тем, исцеляет личность.
Одно можно утверждать достоверно — между мировоззрением и психикой человека есть прямая связь не только в том случае, когда проявление мировоззрения «подстраховано» справкой от психиатра.
Проблема в том, что сознание огромного большинства людей развивается на основе их повседневных дел. Решающим фактором формирования условий жизни всех современных цивилизованных людей в гигантском значении являются товарно-денежные отношения. Таким образом, повседневные дела людей социально вплетены в движение капитала, хотя им это, как правильно, совершенно неведомо. Слепая необходимость подчиняться общественным законам капитала проявляется в сознании людей в причудливом виде. У некоторых — в виде веры в судьбу, белые и чёрные полосы в жизни, у других же — как религиозные страдания, ниспосланные с небес для искупления грехов библейских персонажей. Но у многих, можно сказать, никак не отражаются. Такие люди, используя защитные реакции психики, стараются не думать о сущностных вещах, не использовать в своём мышлении категорию «общее», наполненную конкретным содержанием. Такое положение вещей быстро входит в привычку и становится своеобразным принципом жизни.
Стало быть, на центральные роли в поведении и мотивации поступков выдвигаются господствующие в обществе моральные ориентиры. Многие не безосновательно полагают, что моральные ценности передаются от поколения к поколению как некоторые вечные истины. В этом есть доля правды с точки зрения наличия непосредственного воспитательного и образовательного процесса, что, конечно, не исключает значение общественных условий. К тому же ценности бывают декларируемыми и фактическими. Одно дело — что люди говорят, и другое дело — как они поступают. Вечные моральные истины поэтому — не более чем пустые красивые слова. Ценностную картину субъекта, мозг которого не отягощён научными знаниями, формируют повседневные условия его жизнедеятельности. Быт капитализма насильно выстраивает понятия «хорошо и плохо», «добра и зла», исходя из качества общественных отношений, в первую очередь касающихся распределения общественных благ. Именно доступ к богатствам общества служит главным мерилом формирования ценностной картины обывателя.
Бремя пролетария, отведённое «обычному человеку», таково, что избавление от него представляется очень желанным и даже высшей ценностью. Поскольку силы капитала, которые создают условия общественной жизни, обывателем не познаны, то единственный способ избавится от их гнёта, который ему доступен — это стать эксплуататором, то есть сыграть в этом же процессе противоположную, гораздо более «приятную» роль. Такому выводу также психологически способствует господствующая конкуренция. В этом суть мелкобуржуазного мышления и обывательства. Грубо говоря, обыватель — это буржуа, который не смог стать буржуа, но жгуче об этом мечтает. Стало быть, буржуа — это обыватель, который социально реализовал уродство своей личности. Капитал, как крайне агрессивная к интеллекту форма общественных отношений, может только уродовать личность, приспосабливая к самоумножению стоимости все мысли и поступки человека.
Таким образом, в сознание людей помимо их воли и незаметно внедряется буржуазная мораль и подлость обывательщины. Кроме того, на почве невежества масс господствующий класс перманентно обильно сеет зёрна антикоммунизма и антинаучного, алогичного мышления. Эта политика буржуазией осуществляется отчасти осознанно, но в громадном большинстве случаев стихийно как пропаганда её мировоззрения и образа мыслей как командующей силы в обществе. Каждый собственник крупного и среднего капитала психологически, ментально и интеллектуально «ищет» идеи, которые бы обосновывали его паразитизм и позволяли мирно спать зачаткам его совести. Поэтому олигархи и полуолигархи создают мощный запрос на соответствующую идеологию и пропаганду. И отсюда «вылупляется» выводок хейеков, мизесов, попперов, фукуям на разный лад, как международного масштаба, так и помельче, в каждой отдельной стране.
Наличие в сознании современных людей элементов этой морали, а в психике — глубоких травм буржуазного образа жизни, исключает возможность добросовестного мышления. И вообще, всякое укоренение антикоммунистической идеологии пагубно влияет на способность продуктивно мыслить.
Вместе с тем, у обывательского мышления есть вторая, высшая фаза, на которую переход осуществляется посредством накопления обывателем достаточного количества профессиональных знаний. Однобокая образованность или профессиональный кретинизм — это самый свирепый вирус обывательщины, потому что он вызывает такой «симптом инфекции» как чванство. Односторонне начитанный человек, в основе образованности которого лежит идеалистического методология и набор привитых обобщений, отказывает своему мировоззрению в непротиворечивом системном взгляде на мир. Поэтому профессиональный кретинизм — один из самый действенных продуктов духовного порабощения капитализма, то есть препятствия усвоения коммунизма. Дело в том, что знание теории коммунизма не означает лишь заучивания некой политической доктрины, лозунгов борьбы или некой нравственности. Наоборот, это исключительно системное и целокупное научное мировоззрение.
«Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнёта. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество» — Ленин.
Именно поэтому профессиональный кретинизм можно считать приобретённым недоумием и важнейшим условием существования капитализма. Ограничение в умственном развитии масс, подлежащих эксплуатации, является объективной причиной существования капитализма. В неоднородной среде народных масс, вместе с совершенствованием производительных сил, невольно выделяется наиболее образованный отряд людей интеллигентного труда, в совестливости которого могильщик буржуазного общества — пролетариат, непрерывно ищет руководящие идеи и кадры для своей стихийной борьбы.
Сам факт существования империализма наглядно подтверждает, что интеллигенция и образованные отряды пролетариата повышают уровень своего личностного развития каким-то особым, пагубным для творческого мышления, образом. Причём политическая тупость и близорукость интеллигенции не является чисто навязанной пропагандой, а уходит корнями глубоко в обывательское мышление, в мещанский образ жизни и так далее вплоть до психики. Всеобщее безразличие к политике и озлобленность к коммунизму вошло в своеобразную привычку образованных людей и передаётся от поколения к поколению. Неприятие марксизма, презрение к любому содержательному научному понятию обществоведения и хроническая поверхностность суждений стало общим местом в сознании интеллигенции и образованных отрядов пролетариата. Это преступное отношение поддерживается своеобразным «общественным договором», негласно заключенным всеми «совестями нации» разом. Его положения навязываются как само собой разумеющиеся, самоочевидные для «образованного человека». Таким образом, создаётся специфичная атмосфера, агрессивная среда, вызывающая искусственный стыд у всякого, кто даже заикнётся о научном познании общества, о Ленине и Сталине как гениальных теоретиках обществознания и практиках преобразования общества. Получается что-то вроде коллективного сознания профессионала-кретина, который, обладая всеми умственными возможностями, никак не хочет осознать своё действительное общественное предназначение выступить на стороне коренных интересов рабочего класса и социального прогресса.
Если обратиться к портрету современной антисоветской интеллигенции, то она имеет два взаимосвязанных идейно-теоретических корня — троцкизм в хрущёвском исполнении и шестидесятничество. Именно на этой почве американские олигархи насадили в России либерализм. Не сложно заметить, что хрущёвина как идеологический крах марксизма в КПСС, как дискредитация сталинского опыта и полный отказ от сталинского теоретического наследия, открыл интеллигентному двурушничеству возможность сыграть свою историческую роль в развале СССР. Причём проблема не столько в том, что Хрущёв ослабил цензурную хватку или вдохновил вражеские силы по всему миру, а в том, что постсталинская КПСС разломала стройную, единую, целостную систему взаимосвязи теории и практики коммунизма, размолола громаду марксистской науки в труху своей примитивной политики. Из теории и практики марксизма насильно были выбиты «кирпичики» сталинской теории и сталинского практического опыта. Это сокровище, которое невозможно компенсировать никакой трескотнёй о коммунизме к 80-му году, подорвало идейное господство марксизма в советском обществе, которое с таким трудом завоёвывали Сталин и его сотрудники.
Антисталинский поворот в идеологии вооружил всех врагов коммунизма мощными аргументами, а всех твёрдых сторонников КПСС и друзей СССР превратил в колеблющуюся массу. Вместо поступательного движения к марксистскому политическому образованию, корни которого заложил Сталин «Кратким курсом» и проектом учебника по политэкономии, оппортунисты в КПСС предприняли попытку чисто административного руководства идеологией и коммунистическим движением. То есть, проще говоря, пути и средства, которыми рабочий класс СССР должен был достигать своей стратегической цели, то есть построения бесклассового общества, вырабатывались антинаучно, что означает либо движение назад — как было в период Хрущёва, Андропова, Горбачёва, либо топтание на месте — как было в эпоху Брежнева. И это играло гигантскую роль в усугублении поражения на теоретическом фронте классовой борьбы. А успехи в классовой борьбе, как известно, пропорциональны, прежде всего, темпам развития коммунистической теории.
Обычно марксисты всецело списывают антикоммунистическое «поведение» интеллигенции на идейно-теоретическое поражение и вырождение КПСС, на спутанность идейной ориентировки оппортунизмом постсталинской КПСС. Но внимательное изучение истории сопротивления российской интеллигенции Октябрьской революции, истории становления и обретения зрелости советской интеллигенцией, в том числе партийной, позволяют сделать вывод, что «торможение» строительства коммунизма в СССР и тотальный антикоммунизм сегодня являются не случайными актами недопонимания теории Маркса—Энгельса—Ленина—Сталина или влияния порочной политики КПСС. Представляется, что хроническая недобросовестность, не позволяющая объективно, трезво и главное творчески мыслить, вызвана вполне осознанным параличом совести. Ведь, если бы интеллигенция по своей природе была добросовестна, то победа Октябрьской революции в России и победа марксистского учения в науке обеспечили бы тотальное превращение всех образованных людей в большевиков. Но этого не произошло, если не считать двурушническое стремление носить в кармане членский билет ради шкурных соображений. Настоящими большевиками становились самые умные и вместе с тем, только самые совестливые люди.
При капитализме в сознании людей основательно укоренены паразитические наклонности. На первой фазе коммунизма, поскольку товарно-денежные отношения всё ещё воспроизводятся, то и в сознании по прежнему теплятся и иногда вспыхивают индивидуалистические страстишки. Это не говоря об исторической инерции, привычках, которые «переползли» из капитализма в социализм. Короче говоря, марксистская теория революции филигранно разобралась со всеми основными политическими вопросами, в том числе хозяйственными и военными, но партия потерпела поражение в гораздо более тонких материях культуры мышления, психологии, социальной педагогики.
Каждая личность представляет собой единство противоположных тенденций — реакции и революции. Следует признать, что старые привычки масс и нравственный портрет человека эпохи капитализма был недооценён партией при строительстве коммунизма в СССР. Это особенно сказалось после смерти Сталина. И дело не просто в «мелкобуржуазности крестьянской страны», о которой несколько раз пророчески предупреждал Ленин, но ещё серьёзнее. Эту ленинскую мысль необходимо должным образом развить с учётом исторической практики.
Сначала Маркс с гениальным предвидением сказал знаменитую фразу про демоническую силу невежества, позже Ленин предупредил о пагубности стихии мелкобуржуазности, Сталин дал формулировку «кадры решают всё», то есть сместил фокус классовой борьбы с производительных сил на личность строителя коммунизма. Вместе с тем, советский народ под водительством Сталина продемонстрировал зачатки коммунистического отношения к труду и пример массовой трепетной любви к Родине, Партии и Человечеству. То есть у нас есть как отрицательный опыт, так и всё, чтобы положительно разрешить имеющуюся проблему.
Отдельно следует отметить одно из самых мерзких профессиональных проявлений бессовестности и образованного тупоумия — это формализм. Цепляние мысли за формальную сторону, особенно такого специфически располагающего к этому общественного института как право, является настоящим бичом любого значительного дела. Непонимание диаматики формы и содержания, неприятие в целом качественной стороны явлений, метафизика мышления, парализует продуктивную деятельность и исключают творческое мышление. Можно сказать, что формализм — это самый дьявольский вид идеализма. Ленинское знаменитое «формально правильно, а по сути издевательство» требует особого осмысления, именно как продукт извращённого мышления и даже разложения личности.
Выраженная здесь проблематика была с необходимой ясностью очерчена т. Подгузовым при разработке теории совести. Многочисленные, называющие себя коммунистами персонажи, воротят нос от журнала из-за твёрдости философской линии «Прорыва», особенно в отстаивании диаматической методологии, и из-за научной теории совести. И, как это обычно и бывает — эти две стороны научно-теоретической работы и есть самое ценное в журнале «Прорыв».
«Развитая совесть означает ежедневный суд всякого мыслящего человека над собой, без права на ошибку и помилование. Совесть — это изнурительный, местами мучительный поиск злого умысла, следовательно, глупости в своих собственных поступках, осуждение самого себя даже за невольную ошибку во взглядах с точки зрения научной истины». (См.: «Прорыв» 1(36) 2013 «Научный централизм как противоядие от оппортунистического перерождения партий с коммунистическими названиями»).
Такой подход и есть добросовестность. Только соединение теоретических положений диаматики с совестью гарантирует развитие личности до необходимого качества и исключение всего мешающего полёту её мысли. Это, в основном, гипертрофированный материальный интерес, карьерные стремления, больные страстишки и прочие нравственные изъяны.
Отсюда третий элемент, который гарантирует строгость нравственного и волевого подхода к себе — скромность. Большинство коммунистов нескрываемо гордятся тем, что классики марксизма, наши любимые теоретики, вожди были скромными людьми. Однако, когда речь заходит о скромности современных поклонников Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, то они предпочитают помалкивать и вспоминать слова Энгельса о том, что ничто человеческое коммунисту было не чуждо... Однако задача стоит не в области культивирования рахметовщины или «революционного» аскетизма, но в овладении и применении категории меры по отношению к себе и своей деятельности. И речь далеко не только о потреблении, но также о самообразовании, литературной работе, политической борьбе в целом.
В русском языке, по-видимому из-за известной широты русской души и размаха русского характера, устоялось словоупотребление «меры» как, в первую очередь, требования к соблюдению ограничения верхней границы меры. Соблюдение верхней границы меры, например, в случае материального потребления, простоты в поведении, так и называется скромностью. И это понятно, скромность есть своеобразный осознанный тормоз человека во всём, умение вовремя остановиться. Более интересно рассмотреть ту же скромность, но с другой стороны, то есть как соблюдение нижней границы меры в своей деятельности. Если вшить в натуру человека умение видеть и соблюдать нижний предел качества своей деятельности, нижний предел необходимости, то мы получим научно выверенную, осознанную ответственность.
Когда Сталин писал Ленину с фронтов Гражданской войны, выражая свой подход к решению поставленных задач, он его формулировал так:
«Будет сделано всё, что возможно сделать».
Не сделано всё, что в наших силах! Не борюсь как могу! Не лучше так, чем ничего! А будет сделано всё, что возможно сделать! Вот это настоящий, высокопрочный стальной большевизм!
Глубокое родство требовательности к себе или ответственности и скромности проявляется именно через строгое соблюдение меры и как следствие формирует «толчок» воли. Если в случае соблюдения верхнего предела меры — это волевое «торможение», то в случае нижнего предела меры — это волевой «прыжок». Кроме того, эти качества в развитом виде на практике проявляются как осознанная храбрость или, иными словами, необходимая твёрдость поступков.
Храбрость из тщеславия — это безрассудство, которое практически всегда вредит делу. Осознанная храбрость из необходимости — это условие успеха всякой активной практической деятельности. Несмотря на то, что используется одно и то же слово «храбрость», содержательно такие качества противоположны.
Известный вид твёрдости, смелости также нужен при научной и пропагандистской работе. Именно выяснение меры во всём при активной практический работе как железной необходимости «набивает» твёрдость руки и для пользования пера, и для других более увесистых инструментов. Опыт вырабатывает привычку и сам непосредственно даёт кое-какие знания, но бессистемный, неосмысленный опыт может научить только до определённого весьма скромного предела. Опыт необходимо правильно осмыслить, чтобы он был неисчерпаемым источником совершенствования личности.
Итак, работать эффективно, добросовестно, скромно — в приведённых выше формулировках — значит создать предпосылку антиспекулятивного мышления. Такой подход гарантирует независимость мышления от материального интереса, симпатий/антипатий, веры, страхов и низменных страстей. Полёт мысли как высшее выражение человеческой сущности только тогда обретает необходимую высоту, когда он свободен от волюнтаризма и субъективности конкретной личности, то есть выражает то общее, что свойственно всем актам мышления в истории человечества, позволивших выйти за пределы уже известных науке истин, то есть является синонимом постижения сущности более высокого порядка.
Но одного антиспекулятивного подхода для научного познания, конечно, недостаточно.
Правильное, творческое или диаматическое мышление — это соединение подхода, гарантирующего беспристрастное, тщательное, беспощадно самокритичное рассмотрение явления, со знанием всех теоретических богатств, которые выработало человечество. Причём знания должны быть накоплены в порядке значимости для мышления от методологии к частным истинам и, конечно, представлять собой действительные богатства. Диаматика как высшая форма мышления, являясь вместе с тем наиболее ценной системой фундаментальных знаний, выработанных человечеством, позволяет накапливать знания таким системным и сущностным образом, что овладение всем этим возможно в пределах нормальных интеллектуальных возможностей современного человека и непрерывного добросовестного самообразования. И накапливать означает, главным образом, творчески перерабатывать, а не механически зазубривать.
Диаматика есть метод познания абсолютно всех сторон объективной действительности в их неразрывном единстве. При этом ясно, что диаматика невозможна без антиспекулятивного подхода, а антиспекулятивный подход сам по себе без диаматики становится некой бесплодной «порядочностью». Можно также сказать, что все открытия научных истин так или иначе, осознанно или нет, но являлись частными проявлениями и иногда ступенькой становления диаматического мышления.
Макаренко в переписке с Горьким, окрылённый своими первыми педагогическими успехами писал, что современная ему педагогика требует решительного пересмотра на основе «простого здравомыслия», то есть великий педагог по сути пришёл к марксизму в педагогике не от общего к частному, а наоборот, в силу своей безукоризненной добросовестности. двигаясь от опыта к общим выводам. Неизвестно в какой момент он штудировал классиков, но первые правильные выводы были им сделаны без марксистских обобщений, по крайней мере без очевидных ссылок на них.
Маркс, например, был поразительно разносторонне развит. Его работы совершили научную революцию. Кроме того, он прекрасно знал естественные науки — физику, химию, биологию, астрономию, геологию, физиологию и теорию техники. После смерти Маркса остались обширные математические рукописи. Он начал с ученических упражнений, а кончил самостоятельным исследованием диаматического обоснования дифференциального исчисления. Маркс был знатоком мировой художественной литературы. Гейне, Гёте, Шекспира, Бальзака он знал превосходно и сам писал — стихи, новеллы, драмы и даже роман. Маркс на протяжении всей своей жизни изучал, совершенствовал и оттачивал иностранные языки. Он написал «Нищету философии» на французском языке, «Гражданскую войну во Франции» на английском. Статьи для американских газет Маркс писал также на английском. Он любил перечитывать Эсхила на древнегреческом, Данте на итальянском, а Сервантеса на испанском. В пятьдесят лет, когда для раздела о земельной ренте в III томе «Капитала» Марксу потребовалось использовать русские источники, он за полгода выучил русский.
Стало быть, без умственного трудолюбия ни о каком заточенном диаматическом лезвии мышления не может быть и речи. Не может быть и речи о той высоте полёта творческой мысли, требования которой сегодня объективно вызывает жизнь.
Из сказанного следует, что марксист обязан очистить свою личность от пристрастности, воспитать в себе лучший образец совести, быть к себе беспощадно критичным — и это будет предпосылка или условие его становления коммунистом. А главное: марксист обязан обогатить свою память всем интеллектуальным богатством, которое выработало человечество. Так, а не иначе выглядит примерный вид объективных требований истории.
Как скоро произойдёт Коммунистическая революция прямо зависит от того, когда персонально каждый читатель выполнит эти объективные требования классовой борьбы и общественного прогресса.
