О том, как И.Ферберов «помог» А.Буслаеву
По поводу полемики, возникшей на страницах газеты «Трудовая Россия» в связи с теорией Эйнштейна.
По поводу полемики, возникшей на страницах газеты «Трудовая Россия» в связи с теорией Эйнштейна.
В 314-м номере газеты "Трудовая Россия" была опубликована статья "Критерий научной истины - эксперимент" за подписью А.Буслаева и с комментариями И.Ферберова. Прежде мы публиковали работы, посвященные проблемам современной теоретической физики, в том числе с критикой ошибочных воззрений как И.Ферберова, так и А.Буслаева. Поскольку тема не исчерпана, мы помещаем статью В.Подгузова, посвященную этому событию.
Лет 12-13 тому назад в газете «Рабочая правда» я имел неосторожность нелицеприятно высказаться о теории относительности Эйнштейна. И все эти годы группа лиц пытается уговорить меня любить Эйнштейна так, как это умеют делать они. Первым осудил меня молодой юрист, Шапинов, использовав неотбиваемый довод: «Может, вы ещё скажете, - писал он мне, - что учебники физики 11 класса ошибаются?». Как оказалось, в МО РКРП было достаточно много, истерически, религиозно преданных теории Эйнштейна, членов. Однако, как и я, они никогда не были физиками, но были тверды в своей вере. Несколько раз, в качестве доказательства своей правоты, они требовали применить ко мне партийные «орг. выводы», вплоть до исключения из партии, поскольку я считал недостаточными их доводы, почерпнутые из школьных учебников.
К сожалению, мои оппоненты на протяжении всех 12 лет так и не уловили суть моих претензий к Эйнштейну. А я в своих работах обращал внимание, прежде всего, на то, что теория относительности изложена им нарочито наукообразно, местами явно спекулятивно, и, поэтому, видимо, мне в жизни ещё не встретился ни один дипломированный «физик», который бы без визга и ругани мог членораздельно, а не площадно, изложить теорию относительности Эйнштейна заинтересованным собеседникам с высшим образованием. Все «знатоки» ссылались на то, что я и мне подобные настолько некомпетентны в физике, что бесполезно тратить на нас время. В такие моменты лица эйнштейнианцев одновременно выражали крайнее сожаление по поводу непосвященных и высочайшую самоудовлетворенность индивида, посвященного в великую тайну.
Однако причина, лежащая в основе поведения наиболее активных жрецов физики, сродни той, которая лежала в основе решения католических «падре» не переводить библию с латыни на национальные языки, чтобы сохранить её таинственность и, следовательно, силу её психологического воздействия на людей. Моим оппонентам всегда было приятно изображать из себя посвященных и расставаться с этой ролью им не хотелось. Все со снисходительным видом говорили о том, что согласно теории Эйнштейна невозможно достигнуть скорости света, поскольку она абсолютна, а абсолютна она потому, что никакой другой, более высокой скорости, ещё не обнаружено, а раз не обнаружено, то и быть её не может. Но если все-таки удастся её достигнуть, то летящий с этой скоростью как бы омолодится и изменится в габаритах. Причем это пересказывалось, обычно, с таким жаром, как будто сам рассказчик уже слетал, помолодел, похудел, поправился, укоротился и удлинился в зависимости от того, с какой стороны взглянуть на его полет.
Рассказывая о «большом взрыве», мои оппоненты обычно выкатывали и округляли глаза, и размахивали руками, показывая, каким б-о-о-льшущим был это взрыв, забывая, сколь забавно выглядит слово «большой» с точки зрения ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ. Ни один из моих собеседников-физиков никогда не мог объяснить мне ни что такое время, ни что такое пространство, ни, тем более, что такое материя. В лучшем случае они говорили, что это всем известно. Но все они твердо знали, что такое «пространство-время», и что они образуют друг с другом то ли консенсус, то ли коитус, то ли континуум. Причем, по выражению лица всегда было заметно, что они не переводят слово континуум на русский язык потому, что сразу исчезает шарм, который они создают вокруг своей персоны, произнося такие слова.
Никто из физиков спокойно не может объяснить, почему, когда они рисуют на бумаге иллюстрацию к идее искривления пространства вокруг тел с б-о-о-льшой массой, то они рисуют пространство плоским, а шарики всегда продавливают это пространство вниз, как будто у космоса есть «верх» и «низ». Когда эту же картинку переворачиваешь «к верху ногами», т.е. меняешь положение наблюдателя в пространстве, то картинка получается совсем идиотской (шарики в клоунских шляпках), что сильно раздражает сторонников теории искривления пространства. Они, сторонники решающей роли наблюдателя в физических процессах, норовят поставить наблюдателя только так, чтобы был менее заметен абсурд идеи об искривлении пространства.
Достаточно здоровая идея о распространении света в среде с электромагнитными свойствами (поскольку свет это именно колебание среды, способной «залегать» и перемещаться сколь угодно «криво») была изуродована глупостью об «искривлении пространства». Свет, как известно, легко распространяется и в световоде, свернутом кольцом. Любой здоровый человек скажет, что он свернул в кольцо световод, Евклид, вполне возможно, отождествил бы его с тором, но не сказал бы, что он свернул в кольцо пространство. Евклид знал, что пространство бесконечно (поэтому оно не может быть свернуто в кольцо или изогнуто) и очень продуктивно пользовался свойствами бесконечного пространства для доказательства своих теорем.
Эйнштейн же отождествлял содержание понятий «пространство» и «очень большой объем». И хотя любой объем, с обывательской точки зрения, пространственен, пространство не имеет объема, поскольку пространство бесконечно. Ферберов непременно скажет, ну вот, бесконечность и является объемом пространства. Но это верно только для тех, кто не понимает «ядра диалектики» о единстве противоположностей, о тождестве противоположностей и о том, что русское слово «объём» происходит от слова «объять». Попробуйте объять бесконечность, и тогда вы поймете, уместно ли по отношению к бесконечности применять слово «объем» и «искривление». Пространство имеет две объективных качественных определенности – абсолютная бесконечность и абсолютный покой. А любые формы и любая «кривизна» есть исключительно атрибут материи. Материя и только материя может быть кривой, зеленой, пушистой и глупой. Пространство же - это философская категория, применяемая для обозначения того, что не обладает никакими другими качествами, свойствами, атрибутами, кроме бесконечной протяженности и абсолютного покоя. Что, страшно жить в мире без дна?
Особенно меня забавляет высказывание Эйнштейна о том, что после изобретения часов время стало объективным. Один из его сторонников, видимо, после многочисленных экспериментов, утверждал, что часы материальны, а поскольку при скорости, близкой к световой, все процессы в атомах часов замедляются, постольку часы начинают тикать медленнее. Так что, дорогой читатель, если у вас часы начали «отставать», знайте, что вы уже несетесь куда-то со скоростью, близкой к скорости света.
Короче говоря, никакой сообразительности, кроме верноподданнических эмоций и начетничества, сторонники Эйнштейна никогда не демонстрировали. Но прошло всего 12 лет, и в газете «Трудовая Россия» вдруг появилась статья, в которой, хотя и очень кратко, но твердо, некто Владимиров, высказался по вопросу необходимости перестать преклоняться перед абсурдами теории относительности и заняться предметно, хотя бы, вопросами теории эфира, т.е. продолжить дело, начатое великим Менделеевым более ста лет тому назад.
И, о чудо, никто не откликнулся на слёзные мольбы Пугачева не ворошить эту тему, а напротив, предоставили возможность высказаться выпускнику физического факультета МГУ, Буслаеву, а также большому авторитету в области теоретической физики и, практически, во всех остальных вопросах, Ферберову, который расставил основные точки в споре Владимирова и Буслаева. Естественно, Буслаев будет очень рад этой авторитетной поддержке старшего товарища, инженера.
Одно может огорчить Буслаева, что Ферберов нашел в его статье только одно рациональное зерно. «Думается, - гадает Ферберов, - «что в мыслях тов. Буслаева есть одно рациональное зерно: оно заключается в том, что автор разбираемой статьи "О кризисе в физике" не уточняет понятия, термины. Это и дало повод А. Буслаеву подумать, что он имеет в виду тот самый эфир, который существовал в представлениях физиков XIX века. Этот вывод Буслаева вольно или невольно подтверждается некоторыми неточностями изложения в статьях Игнатовича, верно подмеченными Буслаевым, бездоказательными умозаключениями Ацюковского и беспомощно-начётническими утверждениями Подгузова и Петровой».
Оказывается, по Ферберову, «рациональное зерно» Буслаева, заключается в том, что Владимиров «не уточняет понятия, термины». Т.е. « в огороде бузина, а в Киеве дядька». Согласитесь, что это очень оригинальная трактовка заезженной мысли о рациональном зерне. Сколько чего Владимиров упустил в своей статье, столько и того же прибавилось Буслаеву в его статье и превратилось, к тому же, в «рациональное зерно». Не Ферберов, а Ломоносов. Хотя, по части запутанности мысли, Ферберов не уступает Эйнштейну.
Но складывается впечатление, что наш «третейский судья» или не читал статьи Владимирова, или отягощен сознательным склерозом. Ведь Владимиров ничего не упускает и не изобретает, а просто пересказывает достаточно пространные, чисто теоретические рассуждения Менделеева о свойствах эфира, тем самым соглашаясь с великим ученым. Следовательно, в этой части Ферберов приписывает Буслаеву грех, который тот не совершал.
Владимиров ясно пишет:«Ещё в 1903 году русский учёный Д.И. Менделеев в своей книге "Попытка химического понимания мирового эфира" изложил свойства, которыми, по его мнению, должен был обладать элемент структуры строения эфира. То есть, по существу, перечислил "приметы" эфира-невидимки", позволявшие создавать варианты моделей его строения:
- эфир - сверхразреженный газ, определённо атомно-молекулярный по своей структуре, на который не влияет гравитация, то есть его структурный элемент имеет очень-очень малую массу;
- эфир подобен газу, вроде гелия или аргона, то есть не способен вступать в химические соединения, и в таблице химических элементов его место в нулевой группе выше гелия, то есть как бы в нулевом периоде;
- эфир имеет эластичные свойства;
- составляющие его частицы, несмотря на наличие контакта друг с другом, не имеют между собой механического сцепления.
Официальная наука уже более ста лет категорически отрицает существование эфира, статьи на эту тему в официальных изданиях не публикуются, так как эфир объявлен в физике персоной "нон грата", а специалисты, настаивающие на обратном, объявляются лжеучёными.
Известно, что любое взаимодействие материальных тел и частиц, непосредственно не соприкасающихся друг с другом (сила Кулона, сила тяготения и другие), возможно только через материальную среду, к тому же способную передавать эти взаимодействия. По мнению Менделеева, такой средой и является эфир».
Если это не вариант понятия эфира, с которым согласен и Владимиров, то, что это? Ферберову следовало внимательнее прочитать работу Владимирова и не нужно было бы гадать, что привиделось Буслаеву и, якобы, превратилось в его «рациональное зерно».
Итак, сто лет тому назад Менделеев высказал теоретические соображения по поводу свойств эфира, т.е. изложил свое понятие эфира. Сто лет тому назад Эйнштейн высказал очень витиевато другое предположение, отрицая эфир и не давая ему, при этом, никакого определения на том основании, что более ста лет тому назад Майкельсону не удалось обнаружить ту форму эфира, о которой он был наслышан как о некоем эфирном «ветре». Т.е. Эйнштейн и Майкельсон отрицали то, чего не догнали и не поймали, о свойствах чего ничего не знали. Это всё равно, что отрицать наличие рыбы в водоеме, поскольку вы ничего сегодня не поймали.
Почему же в интерпретации Буслаева одна столетняя идея устарела, а другая, тоже столетняя и более, не устарела? Неужели и на гипотезы Менделеева с Эйнштейном действует «эффект близнецов», практически одновременно рожденных идей, но двигающихся с разными скоростями? Однако идея Эйнштейна не может быть моложе идеи Менделеева, поскольку Менделеев не отрицал возможность превышения скорости света. Шутка!
Еще забавнее то, что «рациональным зерном» в работе Буслаева Ферберов издевательски называет ошибку Буслаева, т.е. то обстоятельство, что Буслаев в условиях отсутствия определения у Владимирова, сам предположил, что Владимиров имеет в виду какую-то древнюю концепцию эфира. К тому же, «неточности Игнатовича, бездоказательность Ацюковского и беспомощно-начетнические утверждения Подгузова и Петровой», по мнению Ферберова, совсем сбили Буслаева с толку, и он принялся воевать с «ветряными мельницами» столетней давности, хотя, опять же, по мнению Ферберова, все оппоненты Буслаева, - и Владимиров, и Тимирязев, и Игнатович, говорили не о старинной, а о какой-то современной теории эфира.
Так что, с точки зрения Ферберова, тов. Буслаев верно подметил неточности у Игнатовича, но сделал ошибочный вывод и, вместо разговора о современных концепциях эфира, протаскиваемых неумело Владимировым, ошибочно Игнатовичем, бездоказательно Ацюковским, беспомощно начетнически Подгузовым и Петровой, в очередной раз разгромил концепцию… Менделеева. Вряд ли Буслаев будет благодарен Ферберову за его участие в поиске «рационального зерна» в статье Буслаева и окончательном запутывании читателей.
Особо уместен ярлык «беспомощного начетчика», навешенный Ферберовым на Подгузова и Петрову. Ферберов, как всегда, думал оскорбить товарищей, а сделал комплимент. «Беспомощные начетчики» – такое говорят о людях, не имеющих больших навыков в паразитировании на чужих идеях, т.е. цитировать-то цитируют, но бездарно. А вот Ферберов, как раз, мощный начетчик, виртуоз начетничества. Цитируя Буслаева, он объясняет то, что не понял сам Буслаев.
Ферберов пытается скрыть от молодых читателей, что Подгузов (пишу, как говорится за себя; Петрова, если понадобится, выскажет свою точку зрения более содержательно) был первым в МО РКРП, кто, защищая и развивая диалектико-материалистическую методологию, выступил с критикой некоторых наиболее абсурдных положений идеалистической теории Эйнштейна, прежде всего, касающихся извращения Эйнштейном категорий: пространство, время, материя, относительное и абсолютное. Обвинения со стороны десятков моих оппонентов-цитатников, которым Ферберов всячески потворствовал, заключались как раз в том, что Подгузов в своих рассуждениях не цитирует теорию относительности, а критикует нобелевского лауреата – Эйнштейна. Более того, многих бесило, что определения, данные материи, пространству и времени, абсолютного и относительного не были взяты Подгузовым из словарей эпохи КПСС и трудов Маркса, Энгельса и Ленина, т.е. не являются цитатами, а продуктом собственного творчества Подгузова.
Поэтому, если выбирать начетчика из нас двоих, Ферберова или Подгузова, то Подгузов, выступающий с критикой концепции эфира и в интерпретации Эйнштейна, и в интерпретации Менделеева, Игнатовича, Ацюковского, никак не попадает в разряд начетчиков. А вот вы, Ферберов, умудрившийся создать консенсус в своей фантазии из «современных» взглядов на эфир разных авторов: Буслаева и, критикуемых им, Тимирязева (почти столетней давности), Владимирова и Игнатовича (наших современников), являетесь виртуозом начетничества и передергивания, одновременно.
Ферберов пишет: «Если же извлечь рациональное зерно в работах Тимирязева и Игнатовича, то под упоминаемым ими эфиром следует понимать совсем другое. О том эфире, существование которого они весьма убедительно доказывают, можно сказать только то, что это ещё неизученная наукой форма существования материи, и единственное, что мы о нём знаем, - это субстанция, являющаяся МАТЕРИАЛЬНЫМ носителем, передающим взаимодействие между удалёнными объектами, т.е. передающим т.н. удалённые взаимодействия». Обратите внимание на то, как легко Ферберов своё знание чего-то единственного переводит на всех. Дескать, если я ничего больше не знаю об эфире, как может кто-то знать больше?
Т.е. наш зерновод, Ферберов, утверждает, что Тимирязев (который интенсивно работал над проблемой эфира в начале ХХ века) и Игнатович (который публиковался в журнале «Прорыв» в начале ХХI века), (современники!) «весьма убедительно доказывают…». Но что они доказывают? Оказывается, они доказывают существование такого эфира, о котором «можно сказать только то, что это ещё неизученная наукой форма существования материи…». Тоже «логика» Ферберова: убедительно ДОКАЗАННАЯ, но НЕИЗУЧЕННАЯ наукой форма существования материи. Интересно, устроит ли Игнатовича такая форма признания его заслуг, гласящая, что он убедительно доказал наличие того единственного свойства эфира, которое не изучено наукой. Наукой не изучено, но убедительно доказано. Какие-то сапоги всмятку. Благодаря такой логике до сих пор летают НЛО, а каждая б-о-ольшая куча экскрементов, по словам рыночных тележурналистов, убедительно доказывает существование «снежного человека», абсолютно неизвестного науке.
Как видим, теоретические построения столетней давности, Тимирязева, и нашего современника, Игнатовича, убедительно (и даже без опытов) доказывают Ферберову правомерность современной теории эфира, но теоретические модели Ацюковского, действительного современника Игнатовича, оцениваются Ферберовым как бездоказательные. Совершенно очевидный двойной «стандарт». Это и есть образчик того, каким не должен быть исследователь, если он хочет иметь добротный результат.
Но уж если говорить о действительно рациональном зерне в статье Буслаева среди многочисленных плевел, то оно выглядит следующим образом:«Идеи алхимиков и астрологов, - пишет Буслаев, - были ошибочны в самой своей основе, но именно благодаря им был накоплен огромный материал, без которого было бы невозможно научное развитие химии и астрономии. То же самое и с теорией относительности. Ошибочность многих ее выводов очевидна (как в случае, например, с тем же "парадоксом близнецов"). Однако не следует забывать, что именно благодаря теории относительности были открыты такие фундаментальные законы, как взаимосвязь массы и энергии, зависимость массы от скорости, теория Большого взрыва и расширения Вселенной - и только потом уже оказалось, что все это можно вывести исходя из классических соображений».
Однако не за это высказывание Ферберов признал вклад Буслаева в физику «эфира». Ведь если бы Буслаев сам догадался «пришить» Тимирязеву, Игнатовичу, Владимирову «статью» приверженцев современной концепции «эфира», то легче было бы протаскивать идею «темной материи» на авторитете имен сторонников «эфира». Именно концепция «темной материи» в работе Буслаева, как оказалось, и привлекла Ферберова больше всего. Сам Буслаев не решился приводить свои прежние рассуждения о «темной материи» в ответе Владимирову. Это за него сделал Ферберов, цитируя Буслаева в своём разъяснении статьи Буслаева. "Вероятно, - цитирует Буслаева Ферберов, - именно этот "мир" сверхсветовых частиц и представляет собой так называемую "темную материю", составляющую большую часть массы Вселенной. Его строение (а также строение таких ЗАПОЛНЯЮЩИХ ВСЮ ВСЕЛЕННУЮ СРЕД как реликтовое излучение и рентгеновский фон) представляет собой совокупность отдельных частиц, фактически потерявших свою дискретность и СЛИВШИХСЯ В СПЛОШНУЮ СРЕДУ. Такое сочетание дискретности отдельных частиц и сплошной среды - это и есть диалектическое единство, характеризующее всеобщую взаимосвязь явлений мира" (выделено мной - И.Ф.). В данном случае - это только гипотеза, но имеющая право на существование. И в ней Буслаев предполагает именно то, что такая субстанция существует, т.е. он вовсе не является противником теории эфира в её современном представлении».
И хотя невозможно объяснить, что значит «большая часть массы Вселенной» (если для диалектика-материалиста она бесконечна), для чего Буслаеву нужно фантазировать на тему, якобы, совокупности «отдельных частиц, фактически потерявших свою дискретность и СЛИВШИХСЯ В СПЛОШНУЮ СРЕДУ…» и объявлять это не физическим, а именно диалектическим единством, тем не менее: «Браво, Буслаев!» Не прошло и 12 лет, как вы признали, что многие выводы теории относительности Эйнштейна ОШИБОЧНЫ. Браво, Ферберов, поскольку вы признали наличие эфира. Только непонятно, почему вы 12 лет позволяли глумиться над Подгузовым, утверждавшим и то, что Эйнштейн ошибался, и то, что эфир существует? Более того, я знаю, что, например, Ацюковский ушел в теории эфира намного дальше и Менделеева, и Игнатовича, рассматривая эфир не только как среду для передачи взаимодействий, а в более широком диапазоне свойств. Но, к сожалению, меня не удовлетворяет ни одна из современных концепций структуры мироздания и материи: ни Тимирязева, ни Менделеева, ни Ацюковского, ни эфирная, ни торсионная, ни струнная, ни, тем более, «темной материи». Уясняя материалистические, в том числе и чисто физические проблемы мирозданья для себя (а обманывать самого себя нет никакого резона), я поступаю не так, как рекомендует Ферберов. Он, как заметит читатель, сравнивает между собой теории, за основу берет те, которые родились ближе к современности, слегка скрещивает их и встает на позицию более модного гибрида. Я же исхожу из того, что физик, а тем боле материалист-диалектик, должен уметь исследовать физическое явление, «в-себе-и-для-себя» сущее, т.е. исследовать само явление в том виде, в каком оно существует объективно, а не цитировать и компилировать, скрещивать и преклоняться перед авторитетами и большинством.
Поэтому я не могу найти для себя в «темной материи» теории Эйнштейна ни одного вывода, который можно было бы считать пригодным для объяснения процессов реально происходящих в материальном мире. Повторюсь. Особенно забавляет теория «большого взрыва». Более спекулятивного способа объяснения происхождения вселенной трудно придумать, а члены партии, всуе клянущиеся в своей верности диалектике, спокойно созерцают, как идеалисты глумятся над физическими, объективными основами мирозданья.
Поэтому необходимо отметить главную и грубую ошибку всех сторонников теории Эйнштейна, являющихся членами РКРП и клянущихся в верности материалистической диалектике. Они или не знают, или сознательно не учитывают, что теория относительности родилась в сознании Эйнштейна, по его собственным признаниям, только после близкого знакомства с идеалистической философией Маха, под воздействием философии релятивизма. Причем более махровый идеализм, чем у Маха, теоретически можно, но практически придумать, очень трудно.