К вопросу о категориальном аппарате
философии марксизма
Одна из причин побед, одержанных классиками марксизма-ленинизма, при жизни, над ВСЕМИ своими теоретическими и политическими противниками заключается в точности их победоносного мышления, что, в общем случае, и именуется научным мышлением. В свою очередь, точность, с которой они на практике доказывали массам и противникам свои диаматические, экономические и политические «теоремы», достигалась абсолютной адекватностью используемых ими в ходе рассуждений категорий, т.е. понятий, содержанием которых являлись конкретные истины, точно отражавшие те или иные стороны объективной реальности.
История показала, что во все века, предшествовавшие появлению марксизма, подавляющее большинство людей по широкому кругу вопросов, особенно, по вопросам общественного развития, имели весьма туманные представления, а прогнозы, сделанные на их основе, имели и имеют очень низкую вероятность совпадения с реальностью именно потому, что мышление большинства древних и современных людей осуществляется не с помощью категорий, а с помощью терминов, словарное значение которых многовариантно и лишь приблизительно отражает сущность явлений, обозначаемых этими словами. А в значительном числе случаев, содержание, вкладываемое в эти слова, благодаря усилиям богословов, махистов и эйнштейнианцев, ложно, т.е. является фактическим заблуждением. Иными словами, по целому ряду важнейших вопросов бытия, вербальные конструкции, содержащиеся в толковых словарях, священных писаниях, во многих учебниках, а потому и в сознании гигантских масс людей, представляли собой цепочки самоубийственных заблуждений, обрекающих их владельцев на губительную практику, в том числе, и на крестовые походы, мировые войны и демократические выборы. К числу слов, содержание которых наполнено минимальным смыслом и наименее расшифровано большинством человечества, относятся: смысл жизни, счастье, любовь, свобода, материя, время, пространство, собственность, товар, деньги, власть, политика, бог, капитал, демократия, выборы, религия, нация, социализм, коммунизм... Попробуйте на фундаменте либеральной и религиозной словесной диареи о смысле жизни построить рай на Земле.
Между тем, по мере культурного развития общества, освоения сил природы, некоторые слова наполнялись научным, бесспорно точным содержанием и превращались в инструменты дальнейшего познания элементов объективной действительности. Например, арифметика, алгебра, геометрия, рычаг, колесо, галеры, каторга, тюрьма, коррупция. Для представителей цивилизованного общества значение этих слов, даже, начертанных разными иероглифами или буквами, означает одно и то же. Т.е. некоторые слова уже в далёкой древности приобрели совершенно категорическое, не допускающее двоякого толкования, планетарно признанное значение.
Следовательно, в истории человечества имеет место прогрессивная тенденция расширения вербального поля ноосферы, в которой слова превращаются в категории, точно отражающие сущность комплексных, многофакторных явлений. В последнюю очередь эта тенденция коснулась категорий, принятых для обозначения общественных явлений, отношений и процессов, поскольку, в этом случае, срывались покрова с тайны живучести эксплуатации человека человеком. А это не соответствовало интересам господствующих классов и их идеологической дворни.
Т.е. категория - это слово, принятое для обозначения истинного содержания, выведенных в ходе теоретического исследования причинно-следственных связей объективного бытия, подтвержденных общественно-исторической практикой, а не указаниями властного лица или демократическим голосованием.
Однако многие левые и сегодня не учитывают, что слова и закрепленный за ними смысл не отпочковываются готовыми от абсолютной идеи, как у Гегеля, и не возникают одномоментно. Смысл слова лишь со временем наполняется научным содержанием по мере практического постижения человечеством сущности явлений объективной реальности. Поэтому к содержанию толковых словарей следует относиться лишь как к достижениям конкретного исторического периода в развитии теории и практики познания, причем, в субъективной интерпретации авторитетов на год издания словаря. После подтверждения на практике точности сделанных субъективных открытий, толкование данного конкретного слова признается относительно или абсолютно истинным и фиксируется в биологических и технических носителях, т.е. в различных формах общественной памяти. Поэтому, руководствуясь учением марксизма, современным левым необходимо проделать огромную работу по самообразованию, определиться с широким кругом важных терминов и, учитывая понесенные идеологические поражения, привести свой категориальный аппарат в соответствие с объективными законами построения коммунизма.
Но на начальном этапе познавательного процесса у людей легко возникает иллюзия, что, отождествив своё понятие о явлении с внешней формой этого явления, они получают в своё распоряжение всё необходимое для результативного мышления. Однако Маркс предупреждал: «Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня».
Например, слово «сейф». Любой словарь «скажет»: массивный железный ящик с прочным секретным замком. И только хорошо подготовленный марксист знает, что слово сейф обозначает отношение владельца содержимого этого сейфа ко всем окружающим его людям, в том числе и к родственникам, как к ворам без малейшей презумпции их невиновности. Но иных отношений и не может существовать у владельца сейфа с окружающими его субъектами.
Ослабление антагонизма экономических отношений сказывается и на конструкции предметов. В советское время во многих учреждениях существовали «несгораемые шкафы» - тоже железные, но уже шкафы из 2-3 мм железа. Такие ящики не прятали за картины или открытые стеллажи, а ключ от них зачастую висел на гвоздике рядом с самим ящиком. Предназначением такого шкафа было уберечь ценные вещи и документы от стихийного бедствия, а не от людей.
Первое, что приходит на ум многим, при слове тюрьма, - это здание, на окнах которого решетки, а у крепких ворот стоит охранник. Поэтому у большинства, сидящих в тюрьме, ближайшим объектом ненависти и являются сами стены и их охрана. Массовая разрушительная истерика у стен Бастилии в ходе «великой» французской буржуазной революции убедительное тому доказательство.
Но тюрьмы капитализма оказались существенно вместительнее феодальных. По крайней мере, демократический режим в США держится на самых больших в мире «бастилиях» и самых стреляющих полицейских. Однако, как ни странно, трудно убедить людей, что стены и решетки тюрьмы являются лишь вещественными доказательствами господства в обществе таких форм отношений между людьми, такой степени взаимоистребляющего антагонизма, который можно на время смягчить, лишь изолировав за решеткой менее организованного, а потому слабейшего носителя этого антагонизма. Люди не понимают, что любая тюрьма есть всего лишь продукт звероподобных отношений частной собственности. Там, где между людьми нет отношений по поводу крупных массивов частной собственности, выходящих за рамки разумных объёмов личного потребления средств существования и развития, там нет и не будет ни тюрем, ни решеток, ни охранников, зверствующих, но не испытывающих никакой личной неприязни к узникам. Просто, им платят ровно за это.
Таким образом, только выявляя объективное содержание и сущность познаваемого явления, обозначенного тем или иным словом на том или ином языке, человек пополняет свой словарный арсенал очередным инструментом познания всей развивающейся и окружающей его объективной действительности. Вне качественного развития категориального арсенала исследователя, научный прогресс осуществлять невозможно.
Общественная историческая практика является критерием истинности научных исследований, поэтому изучение теоретических работ Маркса и Энгельса, верность выводов которых была подтверждена победоносной практикой Ленина и Сталина, прижизненными победами Мао Цзэдуна, Ким Ир Сена, Хо Ши Мина, Энвера Ходжи, Фиделя Кастро, Уго Чавеса формирует основу личности, способной оказать серьёзное воздействие на ход исторических процессов. Формализм, начетничество, изучение марксистской теории в карьерных целях, естественно, ничего конструктивного личности не добавляет. Только там и тогда, где и когда действовали руководители, в основном и главном, владевшие категориальным аппаратом марксизма-ленинизма, творчески модифицировавшие конкретные его категории в конкретно-исторических условиях места и времени, там и тогда строительство коммунизма шло и идёт относительно успешно, или, по крайней мере, реставрация капитализма отложена на неопределенное время, несмотря на усилия всего мирового империализма.
Разумеется, чтение циничных мемуаров, например, Черчилля - довольно любопытное занятие для досужего читателя, как и чтение «Майн кампф». Однако, чему прогрессивному можно научиться у лица, потерпевшего сокрушительные поражения при жизни? Ведь, главной мечтой Черчилля было сохранение и расширение британской колониальной империи. Эта мечта ничем не отличалась от планов Муссолини и Гитлера: восстановить и расширить итальянские и немецкие колониальные владения за счёт британских. Не больше и не меньше. Все эти персоны посвятили защите колониализма всю свою феодальную кровожадность, изворотливость и риторику, делая всё необходимое для развития фашизма в Европе, одновременно пытаясь толкнуть друг друга на борьбу с большевизмом. При этом, для Черчилля, т.е. добермана британского колониализма, в том числе, и в Палестине, холокост был малозначащим штрихом на фоне запланированной им второй мировой войны. Но и в этом он с Муссолини и Гитлером потерпели поражение от Сталина. Т.е. практика доказала несостоятельность суммы теоретических воззрений Черчилля и его конкурентов-двойников, Муссолини и Гитлера.
Могут сказать, что, тогда, следует изучить труды, например, Рейгана и Тэтчер, считавших себя главными организаторами победы над КПСС и СССР. И всё было бы хорошо, если бы не диагноз, поставленный врачами этим двум терминаторам: деменция (прогрессирующее старческое слабоумие). Разумеется, ломать - не строить, и для этого большого ума не нужно, хватит и старческого слабоумия. Но каковы избиратели США и Англии?!
Некоторые российские политики либерального и националистического толка преклоняются перед Бжезинским и Шарпом, тоже, льстившим себе, что имеют отношение к теории и практике «поражения коммунизма». Но они никогда не понимали, что одержали «победу» над КПСС в тот период её истории, когда в руководство КПСС, благодаря демократическому централизму, пробрались, практически, одни оппортунисты, т.е. безграмотные люди, а развал КПСС и СССР изнутри был их собственной личной целью.
Но СССР, созданный под руководством Ленина и Сталина, был настолько прочен, что предателям, облеченным огромной властью, например, Хрущеву, Андропову, Горбачеву потребовалось в сумме больше 30 лет, чтобы реализовать свои планы развала КПСС и СССР изнутри.
Естественно, Хрущев никогда открыто не заявлял, что его цель - разрушить СССР. Наоборот, он утверждал, толкая страну на экстенсивный путь развития, соблазняя рабочих личной материальной выгодой, что он строит коммунизм. Однако благими, но некомпетентными пожеланиями, всегда мостится дорога в ад. Разрушая сталинскую модель СССР, насаждая совнархозы, сначала Хрущев, затем Андропов, своим переводом предприятий и министерств на полный хозрасчёт, разрушили централизованное планирование и заложили основы кадрового загнивания ЦК КПСС, заселение партийного руководства на всех уровнях такими безграмотными предателями дела коммунизма как Абалкин, Канторович, Калугин, Яковлев, Волкогонов, Ельцин. А поскольку в качестве эталона форм и объёмов потребления Хрущевым были прорекламированы... США, постольку нет причины удивляться быстрому возрождению контрабандистов, мошенников, валютчиков, цеховиков, спекулянтов в СССР, особенно при грозном, но больном и недееспособном двурушнике Андропове.
Практика доказала, что никакого автоматизма в строительстве коммунизма не существует. Подобно тому, как в педагогике идейно-политическое содержание обучения всецело определяется составом лекторов, содержание политики и результатов деятельности партии всецело определяется составом ЦК. Если авангардом рабочего класса является партия, руководство которой реально освоило объективные законы общественного развития на ленинском уровне, то Революция продолжается. Если во главу партии, механизмом демократического централизма, вознесены люди некомпетентные, то построение коммунизма откладывается, а всевозможные бжезинские и шарпы будут тешить себя иллюзиями, что они повернули историю вспять.
Одна из причин бессилия руководства всех уровней и большинства дипломированных и остепененных членов КПСС образца 1991 года объективно состоит в том, что за 38 лет истории, предшествовавшей этому событию, ими не были выработаны сколь-нибудь продуктивные методики изучения и развития категориального аппарата марксизма, которые бы соответствовали объективным изменениям, произошедшим в мировом сообществе. В результате, партия из носителя и пропагандиста передового научного мировоззрения всё больше превращалась в собрание рвачей и выжиг, усвоивших правила игры «сделай себе карьеру под видом строительства коммунизма».
После Сталина в общественной науке СССР воцарился, как минимум, формализм. И до сих пор осталось не понятым, что освоение теоретического наследия гениев не достигается одним лишь прослушиванием лекций по марксизму в интерпретации третьих лиц, или периодическим бессистемным почитыванием трудов классиков. Марксизм не предполагает слепого доверия дипломированным референтам при генсеке, а требует от каждого руководителя партии на всех уровнях ЛИЧНОГО знания теории, её развития и применения на практике. Но после Сталина, «на должность Сталина» в КПСС избирались люди, не имеющие никаких достижений в области теории марксизма, в её развитии и применении на практике. Хорошо ещё, что Брежнев, Суслов и Черненко следовали букве и важнейшим лозунгам марксизма, игнорируя хрущёвскую критику «сталинизма», поэтому все потуги мирового империализма на развал социализма в СССР, были, целых 18 брежневских лет правления, обречены на полный застой. А уж победа СССР над США в войне во Вьетнаме - лучшее доказательство, что и застойный социализм сильнее мирового империализма.
Марксизм-ленинизм является интеллектуальным продуктом, выработанным безусловными гениями теории и практики, но, в современных условиях, капитализм вынуждает молодых людей браться за решение конкретных общественных проблем, не освоив общего - научной методологии. Поэтому, несмотря на численный рост молодежи с левыми взглядами на жизнь, результаты их усилий - очень скромные. Многих из них, буквально, пугает, что освоение трудов, вышедших из-под пера гениев, требует огромных затрат умственной энергии и времени, но может иметь, тем более, на первых порах, довольно скромные результаты. А, ведь, так хочется все и сразу.
Остаётся непонятым, что каждый, пожелавший принять личное участие в деле очеловечивания общества, должен, тем более, на начальной стадии, запастись терпением, мобилизовать всё своё интеллектуальное усердие, физические силы для выполнения личной программы самообучения и самовоспитания, освоения истинного содержания категорий марксизма, не страшась трудностей и усталости. Образно говоря, современное левое движение остро нуждается в Павках Корчагиных, но, сначала, на теоретическом фронте.
Однако многие усидчивые левые, даже, убеленные сединами, не учитывают, что собрание сочинений классиков марксизма-ленинизма не «святое писание», а сборник их работ, расположенных составителями в хронологической последовательности, т.е. по мере перехода автора от одной темы к другой, от одного открытия к другому, более высокому, от уяснения вопроса, сначала, для себя, затем, к изложению вопроса для внедрения содержания открытых объективных законов общественного развития в сознание, прежде всего, авангарда пролетарского класса. Следовательно, от тома к тому категориальный аппарат классиков, арсенал марксизма-ленинизма наполнялся все более совершенным содержанием, что и требует от последователей тонкого учёта поучительного движения мысли гениев от низшего знания к высшему. Причем, труды Ленина и Сталина следует рассматривать не как расположенные рядом с работами Маркса и Энгельса в хронологическом порядке, а как развитие трудов Маркса и Энгельса на базе богатейшей многолетней победоносной общественной практики большевиков в России.
Многие ещё не понимают, что некоторые ранние положения марксистско-ленинской теории соотносятся с поздними, особенно, принесшими практические победы в период с 1917 до 1953 года, в строгом соответствии с действием закона отрицания отрицания, если, конечно, разбираться в сложной сути действия этого закона. А потому, вряд ли, в рамках современной российской действительности можно чего-то добиться, если строго руководствоваться положениями только ранних трудов Маркса и недооценивать всё то, что обосновали и осуществили Ленин и Сталин, и что оказалось непонятым и не развитым другими генсеками КПСС после Сталина.
Так, например, анализ теоретического наследия классиков марксизма показывает, что в их ранних трудах интенсивно используется слово пролетариат, хотя, уже в «Манифесте КП» мы встретим и выражение «рабочий класс». Не утруждая себя вопросом: «Почему так?», составители предметного указателя к первому тому «Капитала» в разделе «пролетариат» ссылаются на раздел «рабочий класс», а в разделе «рабочий класс» ссылаются на раздел «пролетариат». Становится ясно, что, для составителей предметного указателя, как и для всего идеологического отдела ЦК КПСС, слова пролетариат и рабочий класс, практически, синонимы. Они не придавали значения тому, что слово «пролетариат», фактически, обозначает эксплуатируемый класс, юридически добровольно нанимающийся на работу к своему грабителю, предпринимателю, а выражение «рабочий класс» принято в марксизме для обозначения непосредственного общественного производителя, доросшего до ОРГАНИЗОВАННОЙ борьбы за полное уничтожение своей эксплуатации. Вот такая «мелочь». В составе Верховного Совета СССР были сотни рабочих и ни одного пролетария. Поэтому, не случайно, что в своих поздних трудах, Ленин и Сталин, вместо короткого выражения «диктатура пролетариата» предпочтение отдают более «длинному» словосочетанию: «диктатура рабочего класса», полнее отражающему сущность этого, не только борющегося, но и побеждающего класса под руководством своего авангарда, вооруженного наукой.
В своей последней теоретической работе «Экономические проблемы социализма в СССР», при кажущейся её географической и исторической привязанности к практике СССР, Сталин поставил несколько наиболее общих научных вопросов о дальнейшем развитии категориального аппарата марксистской теории, приведение его в соответствие объективному опыту побед и новым задачам.
Однако после смерти Сталина, коллективный разум ЦК КПСС, не смог родить ничего, кроме различных названий «социализму» в его беге на месте, благодаря, в том числе, и деградации идеологического аппарата КПСС. Здесь был и реальный, и зрелый, и развитой социализм, и рыночный социализм, и социализм с человеческим лицом, и... ни шагу вперед, к коммунизму. Как пел в своё время Высоцкий: «бег на месте общепримиряющий».
Легко заметить, что в трудах классиков, наряду со словом «социализм», используется и выражение «низшая, первая фаза коммунизма». Но оппортунисты пытаются спекулировать и на этом обстоятельстве. Они стараются все внимание левых сосредоточить на слове «социализм» и на своём толковании содержания этого слова, на необходимости построения, сначала, безукоризненного социализма, соответствующего их толкованию и только после выполнения этой сизифовой задачи, можно будет перейти к разговорам о строительстве полного коммунизма.
Точно так, как Плеханов не смог понять, что буржуазную революцию можно и необходимо перевести в коммунистическую, пользуясь достаточным уровнем развития капитализма в России, высочайшей концентрацией и централизацией банковского и промышленного капитала, воспользовавшись войной между империалистами, зрелостью субъективного фактора, в том числе, опытом вооруженных масс и их Советов по свержению царизма, точно так большинство современных оппортунистов не собирается (скорее, трусит) говорить о строительстве коммунизма, даже в тех странах, где у власти находятся партии с коммунистическими названиями.
Можно лишь восхищаться теоретической и организаторской гениальностью Ленина, который в октябре 1917 года все-таки сделал то, что меньшевики, плехановцы и троцкисты помешали сделать Ленину в апреле 1917 года в условиях «двоевластия», когда, на самом деле, у рабочих и солдатских Советов была реальная власть и авторитет в массах рабочего класса и в армии, а Временное правительство не имело его даже в армии, присягнувшей Керенскому.
Такой анекдотичной глупости не придумает даже Жванецкий, какую придумали Плеханов с Троцким в апреле 1917 года, фактически, призвав РСДРП, в том числе, большевиков, способствовать построению в России такого капитализма, который не стыдно будет свергать, а свергнув, легко можно будет построить, видимо, вместе с резвившейся буржуазией, некий совершенный социализм. Они не замечали, что предприниматели России уже участвуют в империалистической войне на равных с другими империалистами мира и, в случае победы, участвовали бы в разделе мира между колониальными империями, т.е. в переделе поделенного мира, а значит, в подготовке очередной империалистической войны. Именно для того русская буржуазия и свергала монархию в России, посадила всю царскую семью в тюрьму, чтобы не делиться с плодовитым феодальным кланом Романовых.
Напрашивается вопрос, чем оппортунисты читали ленинские работы по империализму, не говоря уже о работах Энгельса, Гильфердинга, Гобсона, Каутского, Брандта, Блиоха, доказавших ещё в 19 веке, что мировой рынок окончательно вступил в фазу господства финансового капитала, монополий, следовательно, мировых войн за ПЕРЕДЕЛ мира, и он не позволит кому бы то ни было строить капитализм свободной конкуренции и демократических выборов, если таковые, вообще, существовали в истории.
Одна из главных причин, превративших достаточно начитанных, некогда марксистов, Каутского и Плеханова, в оппортунистов, явился их фактический отказ от переформатирования и углубления своего категориального аппарата в новых исторических условиях. Т.е. они не усвоили главное требование диаматики марксизма: рассматривать ВСЕ явления в их спонтанном развитии. Они почили на лаврах знатоков буквы марксизма 19 века и не поняли, что мировой капитализм, независимо от того, на какой фазе развития находятся те или иные народы, превратился в империализм глобальной прописки, и первая мировая война была тому беспрецедентно кровавым подтверждением.
Тем не менее, вопреки всякой логике, в 1991 году в СССР был таки, наконец, провозглашен, желанный для оппортунистов КПСС, как им казалось, домонополистический рыночный капитализм, за что олигархи США страшно полюбят Россию. Ну, и что, мир умиленно смотрит, как живет российский домонополистический капитализм? Как развиваются его «демократические» институты и ждёт не дождётся (вместе с современными троцкистами), когда же, наконец, созреют в России все необходимые объективные предпосылки для реализации модели мировой пролетарской революции в том варианте, о котором вскользь говорилось в ранних работах Маркса?
Нужно ли напоминать, за сколько месяцев Чубайс организовал в РФ всевластие олигархов, т.е. за сколько месяцев некоторые бывшие советские граждане стали олигархами и вписались в контекст мирового империализма, вывезли миллиарды в офшоры, или за сколько месяцев олигархи США превратили страны Восточной Европы и Прибалтики в свои колонии, а Сербию, просто, разбомбили и разорвали.
Нужно ли доказывать, что Путин пытается реализовать утопическую идею: построить хороший капитализм в РФ и оттянуть время раздела РФ между ведущими странами НАТО, а в конечном итоге, избежать приватизации всех стран бывшего СЭВ олигархами США. Российские троцкисты, типа Дьяченко, Сарабеева пишут статьи о необходимости развития домонополистического капитализма в то время, когда Путин в своих выступлениях уже констатирует, что в РФ уже произошло картелирование, и олигархи, просто, душат мелких и средних предпринимателей, как котят.
Путин поручил ФАС совместно с МВД, ФСБ, Следственным комитетом и при участии Генеральной прокуратуры до 1 октября 2017 года разработать программу мер по выявлению и пресечению деятельности картелей и при необходимости создать соответствующий межведомственный координационный орган. Как сообщило РИА Новости, Путин поручил правительству внести в Госдуму проекты федеральных законов, направленных на своевременное выявление и пресечение деятельности картелей, а также на ужесточение уголовной и административной ответственности за такую деятельность.1
Нашему бы теленку, да волка съесть. Теперь перед руководителями всех звеньев поименованных силовых структур, как перед подполковником Захарченко, во весь рост, без вариантов, встала задача на уровне сборника ЕГЭ: по какой формуле рассчитывать величину взяток от картелей. А то, что картели привыкли покупать всё и всех, не вызывает сомнения. Разумеется, не все чиновники будут куплены картелями, часть останется «честными», но тем, кто будет нужен олигархам - будут сделаны предложения, от которых будет невозможно отказаться, если чиновники хотят, чтобы члены их семьи остались живы.
Поэтому, в современных условиях, например, категория «капитализм» абсолютно не равна той, которая детально разработана Марксом в первом томе «Капитала» до 760 его страницы, поскольку в конце 760 страницы Маркс пишет о том, к каким глобальным и трагическим последствиям приводит накопление прибыли безобидным, на первый взгляд, домонополистическим капиталом. А уже в работе «Империализм как высшая стадия капитализма», Ленин применяет слово «капитализм» для обозначения империализма. Позже, словом «капитализм» Ленин обозначает уже ВГМК (военно-государственный монополистический капитализм), превратившийся в полную материальную предпосылку построения первой фазы коммунизма. Даже в Бангладеш всего 30 частных банков осуществляют действительное управление рынком страны при численности населения в 200 млн.чел. и, самый богатый банкир, получил нобелевскую премию. Для сравнения, современный рынок России, при численности населения менее 150 млн.чел., на 2016 год управлялся почти 600-ми частными банками. В США за последние 30 лет количество банков на 300 млн.чел. уменьшилось с 18 000 до 5 000. С точки зрения централизации банковского капитала, Бангладеш обгоняет и РФ, и ЕС, и США. Однако в Бангладеш пахнет очень сильно и очень многим, только не близким коммунизмом.
Таким образом, признав необходимость периодического уточнения содержания марксистских категорий, необходимо учитывать, что идеальным является случай синхронного пополнения субъективных представлений в сознании индивида сведениями об изменениях в окружающей среде. В реальности же, общественное сознание, практически, всегда с некоторым опозданием фиксирует важные изменения и, порой, веками не постигает их истинного содержания. Особенно этим славится религиозный и националистический типы мышления.
Марксистско-ленинская трактовка
категорий коммунизм и социализм
Быть марксистом означает, прежде всего, выполнять требования закона диаматики о том, что объективное развитие мира должно оперативно отражаться в категориальном аппарате и становиться достоянием каждого левого, чтобы, например, при слове «свет», у него возникал в сознании не образ керосиновой лампы, а понимание, что полноценный свет для человека - это учение. Только тогда гарантирован и электрический свет.
Однако необходимо помнить, что в марксистском категориальном аппарате сосредоточены уже и абсолютные истины, развивать, а следовательно, отрицать которые, вряд ли возможно и потому, что они абсолютны, и потому, что современная общественная практика в важнейших вопросах не достигла тех рубежей, за которыми возникает объективная необходимость корректировки содержания коренных категорий марксизма. Трудно говорить о прогрессе, когда мир толкают к третьей мировой войне. Просто, американские и английские олигархи, пока, никак не найдут народ, чьё пушечное мясо можно погнать на бойню, ради достижения целей американского империализма. В этом ключе активно изучается Украина, Прибалтика, Румыния.
Разумеется, наука содержит не только абсолютные истины, но и предполагает генерацию гипотез, опережающих события. Однако в истинную категорию данной науки гипотеза превращается только после безусловного подтверждения общественной практикой.
Практика ленинского и сталинского периода подтвердила верность объективных законов, открытых Марксом, но, при жизни, Ленин и Сталин, в силу объективных причин, не успели решить окончательно часть важных задач, связанных с построением общества, в котором научное мировоззрение заняло бы господствующее положение. Пользуясь отсутствием гениев, учение марксизма-ленинизма было опошлено троцкистами и вульгаризаторами, поэтому практика в СССР после 1953 года пошла по пораженческому сценарию.
В настоящее время остро необходимо вновь наполнить категории, используемые левыми, марксистско-ленинским содержанием, рожденным на этапе, приносившем победу за победой, и исключить ошибочные формулировки, приведшие к деградации КПСС и распаду СССР и СЭВ. Одержать победы, более внушительные, чем во времена Ленина и Сталина, а другого варианта не существует, марксисты могут, только пополнив прежние, проверенные категории новыми, адекватными эпохе, определениями.
В середине девятнадцатого века, для обозначения стратегической цели в левом движении, люди, наиболее подготовленные в научном плане, в нарастающем объеме стали использовать слово «коммунизм», пытаясь убедить всех социалистов в необходимости этого смыслового нововведения. Причем, впервые в истории человечества, обоснование содержания термина «коммунизм» было выведено не из житейских соображений, моральных и религиозных норм, не из текущих представлений о благосостоянии людей, а из содержания объективных тенденций стремительного развития условий материального воспроизводства реального монополистического капитализма. Начиная с 1847 года, Маркс и Энгельс проделали гигантскую исследовательскую работу, чтобы наполнить слово «коммунизм» научным содержанием. Одним из крупных достижений этой работы явилось создание формационной теории развития общества, в которой было отражено два важных момента. Во-первых, что земное сообщество развивается в русле смены общественно экономических формаций и, во-вторых, что дело вовсе не в обязательном пребывании каждой страны последовательно во всех формациях, пройденных какой-то страной ранее других, а в том, что базис, т.е. господствующие производственные отношения, порождает своим содержанием, соответствующую борьбе противоположностей, противоречивую картину в идеологической и научно-теоретической надстройке, т.е. они открыли материалистические основы классовой борьбы в области науки.
После научного обоснования классиками марксизма формационной теории развития человечества, после цепи практических побед, одержанных рабочим классом под управлением, прежде всего, Ленина и Сталина, появилась возможность представить, умышленно запутанную услужливыми «летописцами», картину этого развития, ясно и четко. Теперь, картину развития человечества за последние, описанные различным образом, 100 000 лет истории может понять школьник средней школы. (См. схему № 1).
Но после выяснения наиболее общей линии развития человечества, исследователь обязан перейти к исследованию тех самых деталей, в которых и кроются «бесы революции», заводящие революции в тупики реставрации.
Даже, если исходить из арифметической, а не диаматической логики, то и тогда ясно, что теоретически существует кратчайшая историческая «линия», соединяющая две исторические точки между капитализмом и коммунизмом. В диаматике этот переход именуется скачком. О смене общественно экономических формаций можно говорить лишь после ПОЛНОЙ замены господствующих производственных отношений на противоположные. Но это не может произойти в одночасье. Поэтому, следовательно, полная смена одной формации на противоположную происходит и по достаточно сложной «траектории», в которой не могут не присутствовать возвратно-поступательные моменты, и в течение достаточно длительного времени. Это буржуазная политическая революция может произойти в несколько недель за счёт усекновения коронованных голов, как это было в Англии и Франции, поскольку все буржуазные отношения уже были установлены задолго до политического переворота. А коммунистические производственные отношения не возникают внутри капитализма, тем более на империалистической его стадии загнивания.
Именно, неизбежно протяженный во времени, в пространстве и по содержанию задач, объективный ход трансформаций рыночных производственных отношений в коммунистические, привел классиков марксизма к выводу, что революционный скачок, содержанием которого является отмирание рыночных, стихийных экономических отношений и становление научно обоснованных, централизованных, плановых, сознательных производственных отношений, вытесняющих буржуазные, может быть только поэтапным, может быть в течение, как оптимистично предполагал Ленин, столетия, которое прогрессивное человечество и отметило в 2017 году.
Описывая поэтапный характер коммунистической революции, Маркс писал:
«Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет ещё родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло... Но эти недостатки неизбежны в ПЕРВОЙ ФАЗЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества...
На ВЫСШЕЙ ФАЗЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет самой первой потребностью, когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественных богатств польются полным потоком, - лишь тогда можно будет преодолеть узкий горизонт буржуазного права и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способности, каждому по потребностям!».
Демонстрируя своё полнейшее согласие с этой частью учения Маркса, Ленин писал:
«Маркс не только точнейшим образом учитывает неизбежное неравенство людей, он учитывает также то, что один ещё переход средств производства в общую собственность всего общества («социализм» в обычном словоупотреблении) не устраняет недостатков распределения и неравенства «буржуазного права», которое продолжает господствовать, поскольку продукты делятся «по работе».
«...Но эти недостатки, - продолжает цитировать Маркса Ленин, - неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит, после долгих мук родов, из капиталистического общества. Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества...»
«Таким образом, - пишет уже сам Ленин в сентябре 1917 года, - в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) «буржуазное право» отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. «Буржуазное право» признаёт их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку - и лишь постольку - «буржуазное право» отпадает».
Как видим, понимая, насколько большая часть рабочих, крестьян недостаточно большевизирована, а интеллигенция, в значительной своей части, владеет ремеслом, несколькими иностранными языками, играет на музыкальных инструментах, соблюдает религиозные предписания, но не владеет, даже, диалектикой Гегеля, Ленин всё время извиняется перед более грамотными читателями за необходимость использовать такое далёкое от науки слово как «социализм», указывая на неизбежную засоренность социализма гигантскими буржуазными пережитками в сознании людей, особенно богословов.
«Но, - продолжает Ленин, - оно [буржуазное право, - В.П.] остаётся всё же в другой своей части, остаётся в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. «Кто не работает, тот не должен есть» - этот социалистический принцип уже осуществлён; «за равное количество труда равное количество продукта» - и этот социалистический принцип уже осуществлён. Однако это ещё не коммунизм, и это ещё не устраняет «буржуазного права», которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда даёт равное количество продукта. Это - «недостаток», говорит Маркс, но он неизбежен в первой фазе коммунизма, ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не даёт сразу».
Как видим, имеет место полное совпадение марксовой и ленинской терминологии, при совершенно прохладном отношении к старорежимному, спекулятивному, ненаучному слову «социализм». Но, к сожалению, пропагандистам всегда необходимо учитывать «толковый словарь», порой, совершенно бестолковой аудитории вечных троечников и колеблющихся молодых троцкистов.
Однако, и в своих важнейших и поздних работах, Ленин пишет:
«Естественно и неизбежно, что первое время после пролетарской революции нас занимает более всего главная и основная задача, преодоление сопротивления буржуазии, победа над эксплуататорами, подавление их заговора (вроде «заговора рабовладельцев» о сдаче Питера, в каковом заговоре участвовали все от черной сотни и кадетов до меньшевиков и эсеров включительно)».
Здесь, как видите, Лениным описана главная, силовая, политическая задача переходного периода, от решения которой зависит возможность, в дальнейшем, приступить к решению каких бы то ни было созидательных задач собственно коммунистической революции. Отсюда следует, что, как только местная и внешняя крупная буржуазия утрачивает способность к массовой организованной вооруженной борьбе против молодой республики, как только промышленность и сельское производство и обращение начинает устойчиво отзываться на управленческие решения партии и возглавляемой ею Советы, появляются достаточные основания утверждать, что переходный период успешно завершён и можно приступать к непосредственному строительству коммунизма, бескомпромиссно преодолевая многоукладность экономики.
Развивая эту мысль и заглядывая за пределы переходного периода, Ленин писал:
«...рядом с этой задачей столь же неизбежно выдвигается - и чем дальше, тем больше - более существенная задача положительного КОММУНИСТИЧЕСКОГО строительства, творчества новых экономических отношений, нового общества. (Заметим в скобках: [вновь извиняется Ленин перед дремучими социалистами] научное различие между социализмом и коммунизмом только то, что первое слово означает первую ступень вырастающего из капитализма нового общества, второе слово - более высокую, дальнейшую ступень его.)
Завоевав политическую власть, пролетариат не прекращает классовой борьбы, а продолжает ее - вплоть до уничтожения классов - но, разумеется, в иной обстановке, в иной форме, иными средствами.
А что это значит «уничтожение классов»? Все, называющие себя социалистами, признают эту конечную цель социализма, но далеко не все вдумываются в ее значение.
Ясно, что для полного уничтожения классов надо не только свергнуть эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не только отменить их собственность, надо отменить еще и всякую частную собственность на средства производства, надо уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и людьми умственного труда. Это - дело очень долгое. Чтобы его совершить, нужен громадный шаг вперед в развитии производительных сил, надо преодолеть сопротивление (часто пассивное, которое особенно упорно и особенно трудно поддается преодолению) многочисленных остатков мелкого производства, надо преодолеть громадную силу привычки и косности, связанной с этими остатками.
Предполагать, что все «трудящиеся» одинаково способны на эту работу, было бы пустейшей фразой или иллюзией ДОПОТОПНОГО, домарксовского, социалиста. Ибо эта способность не дана сама собой, а вырастает исторически и вырастает только из материальных условий крупного капиталистического производства. Этой способностью обладает, в начале пути от капитализма к социализму, только пролетариат. Кто пытается решать задачи перехода от капитализма к социализму, исходя из общих фраз о свободе, равенстве, демократии вообще, равенстве трудовой демократии и т. п. (как это делают Каутский, Мартов и другие герои бернского, желтого, Интернационала), те только обнаруживают этим свою природу мелких буржуа, филистеров, мещан, рабски плетущихся в идейном отношении за буржуазией».
Эта ленинская оценка без каких-либо смягчений полностью относится ко всяким косыгиным, либерманам, хрущевым, канторовичам, андроповым, абалкиным, горбачевым, лигачевым и другим «социалистам», вымостившим своим строительством и перестройкой социализма, дорогу в ад миллионам современных гастарбайтеров, бывшим гражданам СССР.
«Московские чернорабочие и московские железнодорожники, - писал Ленин, - (конечно, имея в виду большинство, а не горстки спекулянтов, управленцев и т. п. белогвардейщины), это - трудящиеся, которые живут в условиях, отчаянно трудных. Недоедание постоянное, а теперь, перед новым урожаем, при общем ухудшении продовольственного положения, прямо голод. И вот эти голодные рабочие, окруженные злостной контрреволюционной агитацией буржуазии, меньшевиков и эсеров, устраивают «коммунистические субботники», работают сверхурочно без всякой платы и достигают громадного повышения производительности труда, несмотря на то, что они устали, измучены, истощены недоеданием. Разве это не величайший героизм? Разве это не начало поворота, имеющего всемирно-историческое значение?
Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих. Коммунистические субботники необыкновенно ценны, как фактическое начало коммунизма, а это громадная редкость, ибо мы находимся на такой ступени, когда «делаются лишь первые шаги к переходу от капитализма к коммунизму» (как сказано, совершенно справедливо, в нашей партийной программе).
Коммунизм начинается там, где появляется самоотверженная, преодолевающая тяжелый труд, забота рядовых рабочих об увеличении производительности труда, об охране каждого пуда хлеба, угля, железа и других продуктов, достающихся не работающим лично и не их «ближним», а «дальним», т. е. всему обществу в целом, десяткам и сотням миллионов людей, объединенных сначала в одно социалистическое государство, потом в Союз Советских республик».
А ведь шел кровавый 1919 год, до образования СССР ещё было три года. Но Ленин, в отличие от Андропова и Горбачева, пытавшихся «разобраться» с социализмом в 80-е годы, видел ростки коммунизма тогда, когда ещё Дзержинский не начинал борьбу за транспорт и за счастливое детство маленьких граждан СССР.
«Карл Маркс в «Капитале», - продолжает Ленин, - издевается над пышностью и велеречивостью буржуазно-демократической великой хартии вольностей и прав человека, над всем этим фразерством о свободе, равенстве, братстве вообще, которое ослепляет мещан и филистеров всех стран вплоть до нынешних подлых героев подлого бернского Интернационала. Маркс противопоставляет этим пышным декларациям прав простую, скромную, деловую, будничную постановку вопроса пролетариатом: государственное сокращение рабочего дня, вот один из типичных образчиков такой постановки. Вся меткость и вся глубина замечания Маркса обнаруживается перед нами тем яснее, тем очевиднее, чем больше развертывается содержание пролетарской революции. «Формулы» настоящего коммунизма отличаются от пышного, ухищренного, торжественного фразерства Каутских, меньшевиков и эсеров с их милыми «братцами» из Берна именно тем, что они сводят все к условиям труда. Поменьше болтовни о «трудовой демократии», о «свободе, равенстве, братстве», о «народовластии» и тому подобном: сознательный рабочий и крестьянин наших дней в этих надутых фразах так же легко отличает жульничество буржуазного интеллигента, как иной житейски опытный человек, глядя на безукоризненно «гладкую» физиономию и внешность «блаародного чеаека», сразу и безошибочно определяет: «По всей вероятности, мошенник».
«Мы должны все признать, - писал Ленин, - что следы буржуазно-интеллигентского, фразистого подхода к вопросам революции обнаруживаются на каждом шагу повсюду, в том числе и в наших рядах. Наша печать, например, мало ведет войны с этими гнилыми остатками гнилого, буржуазно-демократического, прошлого, мало поддерживает простые, скромные, будничные, но живые ростки подлинного коммунизма».
Уже несколько лет «Прорыв» ведёт об этом речь, призывая коммунистов перейти на ленинский язык научных категорий, отправить на свалку истории этот, как говорил Ленин, дремучий термин - социализм, а в теории и на практике, раскрывать ростки коммунизма и пестовать именно их. Но, пока, страх и лень сковывает многих носителей коммунистических названий и партбилетов. Они стараются не заглядывать дальше построения (каждый своего) социализма, а свою научную немощь тщательно скрывают за звонкой фразой борьбы, например, с путинским режимом... около урн для голосования, что и продлевает жизнь капитализму в виде олигархического империализма.
«Возьмите положение женщины, - писал Ленин в условиях пережитков капитализма, - ...Женщина продолжает оставаться домашней рабыней, [Это в лучшем случае, а на территориях, захваченных белогвардейцами их возвращались на панель, - В.П.] несмотря на все освободительные законы, ибо ее давит, душит, отупляет, принижает мелкое домашнее хозяйство, приковывая ее к кухне и к детской, расхищая ее труд работою до дикости непроизводительною, мелочною, изнервливающею, отупляющею, забивающею. Настоящее освобождение женщины, настоящий коммунизм начнется только там и тогда, где и когда начнется массовая борьба (руководимая владеющим государственной властью пролетариатом) против этого мелкого домашнего хозяйства, или, вернее, массовая перестройка его в крупное социалистическое хозяйство. Достаточно ли внимания уделяем мы на практике этому вопросу, который теоретически бесспорен для каждого коммуниста? Конечно, нет. Достаточно ли заботливо относимся мы к росткам коммунизма, уже теперь имеющимся в этой области? Еще раз, нет и нет. Общественные столовые, ясли, детские сады - вот образчики этих ростков, вот те простые, будничные, ничего пышного, велеречивого, торжественного не предполагающие средства, которые на деле способны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее неравенство с мужчиной, по ее роли в общественном производстве и в общественной жизни».
Нельзя без чувства стыда читать эти ленинские строки в 2018 году. В 1919 году в империалистическом окружении, в условиях дикой разрухи, Ленин диаматически исследуя реальность, находит в ней массу ростков именно коммунизма, не боится писать и говорить о них, видит в них и только в них источник всех уже одержанных побед, требует от партии смелого разговора на эту тему и самой предметной, конкретной организаторской работы. Но ни тогда, ни во времена Брежнева, не говоря уже о безвременье горбачевщины, у носителей коммунистических билетов не хватило ни ума, ни образованности, ни сердца, чтобы воплотить эти ленинские предначертания в жизнь. Вряд ли возможно, вводить конкретные коммунистические меры, если в сознании господствует слово социализм. Самой обсуждаемой темой в коммунистических средах, уже ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА являются рынок, демократия, выборы президента.
Но, даже, раскрывая свои планы, на случай победы, кандидаты в президенты РФ от коммунистов, в лучшем случае, ведут речь оЕ социализме и только о социализме, по той простой причине, что они никогда не задумывались о том, как строить коммунизм. Понимая это, олигархи всего мира, давно уже подружились со всеми социалистическими партиями, понимая, насколько это безобидная и безопасная для империализма компания, ожидающая, когда капитализм сам, случайно дорастёт до коммунизма через механизм пособий по безработице.
Между тем, если учитывать приведенные цитаты классиков марксизма, и их прижизненный победоносный опыт, то современные коммунисты должны понять простую истину: назовите начальный этап строительства коммунизма, хоть, низшим, хоть первым, хоть социализмом, но построить полный коммунизм можно, если на низшей, первой его фазе строить из ростков коммунизма ПОЛНЫЙ КОММУНИЗМ. Никакого иного механизма построения коммунизма придумать невозможно. (См. схему № 2)
Эта схема не доказательство, а лишь наглядное пособие, иллюстрация того, что в момент политического переворота и прихода к власти пролетарских масс под руководством ленинцев, капиталистические экономические отношения составляют едва ли не 100% всех отношений в стране. Перед коммунистами стоит совершенно ясная задача: не обращая особого внимания на то, сколько это займет времени, заменить эти 100% капиталистических отношений на 100% КОММУНИСТИЧЕСКИХ производственных отношений. Чем меньше партии с коммунистическими названиями думают над решением именно этой задачи, тем медленнее идет дело строительства коммунизма, если оно вообще идёт. И хорошо было бы, если бы построение коммунистических производственных отношений зависело лишь от жгучего желания. Но общество с господством научного мировоззрения на благих пожеланиях не построишь.
От философских абстракций к диаматической конкретике
Не будет преувеличением, если сказать, что беда КПСС состояла в повальной философской неграмотности 19 миллионов коммунистов, в том числе дипломированных, остепененных, особенно членов ЦК КПСС, а тем более, Политбюро, ЦКК и КГБ. Достаточно вспомнить трансформацию, которую претерпели, например, сам Андропов и яковлев с Волкогоновым, переродившиеся из руководителей высших идеологических органов КПСС в отъявленных ренегатов, чтобы понять, абсурдность идентификации коммуниста по партбилету, а не по фактам его деятельности. Точно так обстоит дело и с категорией СССР. Участники «Движения граждан СССР», теоретическим обеспечением которого занимается Хабарова, вдохновляют друг друга лозунгом, что, юридически, СССР существует, тем самым, игнорируя вопиющую КОНКРЕТИКУ, что СССР образца 1953 года, не равен СССР периода хрущевины, тем более СССР, периода Андропова и его «протеже», Горбачева, когда на печатях и монетах ещё печатался герб СССР, а по улицам Москвы, Таллина, Риги, Киева, Вильнюса уже маршировали люди со свастикой на рукавах.
Хотят ли вернуться сторонники Хабаровой в СССР 1990 года, когда юридически СССР стоял незыблемо, а директора заводов СССР уже стали их фактическими хозяевами, а шахтёры, металлурги и транспортники бастовали и требовали отстранения КПСС от управления экономикой в пользу акционеров, имея в виду и себя?
Судя по публикациям Хабаровой, она сторонница сталинской модели первой фазы коммунизма в СССР. Но как эту модель можно возродить, если не сделать всё необходимое для воссоздания ВКП(б) в виде даже лучшем, чем это было к июню 1941 года? Борьба за конкретный коммунизм сильно отличается от огульного позёрства, и Съезд граждан СССР, в свете этой задачи, удручающе слабое подспорье.
Практика теоретической работы в КПСС показала, что совершенно безнадежным делом являются попытки изобретать какую-либо чистую, философскую философию, свободную от конкретики. Не может быть абстрактной мудрости. Мудрость может быть только конкретной.
Могут сказать, что математики - мудрецы на ниве абстракций. Но именно поэтому, люди в сложных ситуациях предпочитают обращаться к психологам, к Ванге, но не к математикам. Обсуждать общественные проблемы с чистым математиком, это почти то же самое, что обсуждать амурные проблемы с логарифмической линейкой или калькулятором. В эти технические средства и заложено, практически, все, что данная наука знает о жизни. Поэтому, например, Сахаров, первую половину жизни провел, получая Сталинские премии, а во вторую половину своей жизни, он получал антисоветские премии, которые тоже поддавались и десятичной, и двоичной системам обсчета.
Мудрец - категория древняя, как и аксакал, но ни в одной из предшествовавшей коммунизму формации, общественная практика не была связана с мудростью, т.е. с философией. Общественная практика довольствовалась ИНТЕРЕСАМИ, в лучшем случае, осуществлялась или как бог на душу положит, или, полагаясь на авось. Наиболее усидчивые мыслители пытались законы мудрости сформулировать независимо от практики, т.е. метафизически. Но невозможно, абстрагируясь от конкретики коммунизма, создать коммунистическую философию.
По мере развития диаматического мышления, от Аристотеля к Декарту, в котором все точные науки являлись лишь её частными случаями, отдельные мудрые решения, фиксируясь в общественном теоретическом сознании, постепенно, пофрагментно соединяясь с широкой общественной практикой, доказывали посюсторонность, могущество логического мышления, построенного на причинно-следственных связях объективного бытия.
Перефразируя известное изречение, величайшего мастера диаматической мышления, Ленина, о том, что нравственным является только то, что служит делу коммунизма, придется признать, что подлинно мудростью является только то, что служит делу построения коммунистического общества. Иными словами, невозможно создать диаматику, в какой-либо степени свободную от практики построения коммунизма. Точно так, невозможно построить коммунизм, если в его теоретическую основу не заложить диаматическое мышление, носителями которого ОБЯЗАНЫ быть люди, взявшие себе название коммунист.
Невозможно построить капитализм, руководствуясь диаматической логикой, но, если владеть и руководствоваться диаматически логикой, то невозможно не построить коммунизм.
Уже в конце девятнадцатого века Энгельс пришел к выводу, что, с созданием диалектики, тем более, материалистической, традиционная философия завершила своё развитие, т.е. диалектика явилась отрицанием всех предыдущих вариантов того, что считалось философией. Своими трудами в области исследования диалектической логики, Гегель, более продуктивно, чем, даже, Фейербах, привел философию к завершению истории своего развития, вплотную подведя её к материалистическому пониманию законов творящего мышления. Маркс поставил диалектику Гегеля «на ноги», показав, на примере «Капитала», образцы диалектико-материалистического мышления, С ПОМОЩЬЮ КАТЕГОРИЙ этого метода мышления. С этого момента научное объяснение бытия стало возможно только при помощи диаматического подхода. Иначе говоря, в отрыве друг от друга ни категории диалектики, ни категории материализма не обладают самостоятельной разрешающей способностью. В этом их тождество, единство и их же борьба, обеспечивающая прогресс общественному бытию в сторону коммунизма.