Можно ли коммунистам идти вперёд,
стесняясь слова коммунизм?
В текущее десятилетие двадцать первого века в информационном пространстве РФ начали происходить чудеса. Растущее количество дипломированных представителей «точных» наук стало всё активнее разрабатывать общественные теории с опорой на марксизм-ленинизм, но, к сожалению, очень часто, с позиций своих конспектов и понятий, усвоенных ещё в годы застоя научной мысли в КПСС.
«Мозговой штурм»
... с пожелтевшими конспектами наперевес
Перестройка со всей очевидностью доказала, что, к этому времени, «верхи» КПСС с теорией марксизма были знакомы только на уровне названий и нескольких цитат из отдельных работ классиков, и только единицы, относительно молодых членов партии из низовых организаций, владели теорией марксизма в удовлетворительном объёме и могли, в некоторой степени, оперировать категориями диаматики, но их было очень мало, они были страшно далеки и от народа, и от власти, а поэтому не могли серьёзно повлиять на горбачёвскую камарилью.
Абсолютной правдой является то, что после Сталина не было в КПСС генсеков, которые разбирались бы в теории марксизма, особенно в диаматике. Сталин же сам писал научные труды и на их основе, при жизни, одержал Победы над ВСЕМИ своими теоретическими и военно-политическими противниками. Ну, а лягнуть усопшего гения, как известно, может любой осёл.
Дипломированная советская техническая интеллигенция эпохи начала «перестройки», с одной стороны, увлеченная специфическими проблемами своих «точных» наук, не тратила времени и больших усилий на овладение теорией марксизма, а, с другой, стороны, читая пустые творения обществоведов тех лет, с оправданным презрением относилась ко всем официальным партийным литераторам эпохи «застоя», ко всяким абалкиным, аганбегянам, арбатовым, буничам…
В конце 80-х годов, на некоторое время, техническая интеллигенция увлеклась антипартийной риторикой демократов, либералов, националистов и клерикалов, т.е. перекрасившихся партбилетчиков, различных коротичей, гайдаров, гусевых, полезших на трибуны, как плесень в оттепель, которые, с разрешения Яковлева, начали переписывать историю КПСС исключительно в черных тонах и провозгласили рыночную демократию панацеей от всех трудностей.
Но ликование технической интеллигенции по поводу отмены партийных собраний и марксистской учёбы длилось недолго. Не прошло и десяти лет, как техническая интеллигенция поняла, что, в строгом соответствии с планами госдепа США и отцов русской демократии, у науки в РФ, практически, нет перспективы. Наиболее продажные тут же собрали чемоданы...
Следующие десять лет техническая интеллигенция, оставшаяся в стране, уповала на прагматизм Путина. И, действительно, умирающую науку РФ, за последние пять лет, всё-таки свернули в реанимацию с прямого пути, ведущего в морг, и складывается впечатление, что скоро, может быть, позволительно будет отключить искусственную вентиляцию её мозгов. Но не слишком много найдётся оснований для благоприятного прогноза на длительный период. Путин не вечен, либералы и националисты не дремлют, а левое движение в теории обществоведения никак не выберется из детских штанишек.
Вместо того, чтобы умело, как и подобает ученым, хотя бы, гипотетически построить научную модель коммунизма, они занялись тем же, чем занимались академики, настроенные честно и просоциалистически в брежневский период: размышлять над социализмом на базе осторожно подобранных, многократно уже урезанных цитат Маркса и Ленина о социализме. Но самое печальное состоит в том, что подавляющее большинство авторов опять ищет возможности оседлать стоимостные, ценовые и товарно-денежные отношения так, чтобы с их помощью триумфально построить «настоящий»… социализм.
Правда, сегодня в среде литераторов уже раздаются единичные призывы заняться разработкой теории построения полного коммунизма на основе отрицания товарно-денежной формы производственных отношений, чтобы иметь теоретические ориентиры, логику движения от тирании товарно-денежной формы экономических отношений к нетоварной и безденежной форме производственных отношений. Но и этих авторов сегодня интересует только социализм. Получается как в той загадке, условие которой составлено так, что Ахиллес никогда не сможет обогнать черепаху.
Это тем более странно, что ученые технического профиля, которые не стесняются всё дальше уходить от модели атома Томсона и библейской модели сотворения Вселенной, в вопросах обществоведения держатся за товарно-денежную форму производственных отношений, как слепой за стенку. Они упорно топчутся на месте, боясь заглянуть дальше модели социализма, усвоенной ими в студенческую пору. На этой «точке замерзания» мысли и идет бурная, ругательная полемика в интернете между представителями, преимущественно, «точных» наук, имеющими отношение к РУСО, и отдельными инициативными технарями-одиночками, взявшимися за проблему нетоварного оборота, раз за неё не берутся сами обществоведы.
Сложно понять, почему подавляющее большинство современных теоретиков, взявшихся за проблемы социализма, «забыло», что после появления в ноосфере «Манифеста Коммунистической Партии» все матерые социалисты ополчились на коммунистов как на раскольников, в том числе, и на Маркса с Энгельсом. Кроме того, большинством наших современников совершенно игнорируется и то положение, что уже в Манифесте все виды социализма (известные науке той поры) отнесены Марксом к числу реакционных моделей: и утопический, и феодальный, и религиозный, и «истинный». Маркс и Энгельс, в силу понятных естественноисторических причин, не рассматривали национал-социализм. Тем не менее, необходимо помнить, как легкомысленно социал-демократы Европы отнеслись к национал-социализму, и как «на ура» принял национал-социализм пролетариат большинства европейских стран, а не только Италии и Германии.
Разумеется, классики нашли выход из положения и, для обозначения первой фазы коммунизма, в привычной для левого обывателя терминологии, иногда называли его научным социализмом. Этот паллиатив породил и выражение «научный коммунизм», т.е. «масло масляное». Став учебной дисциплиной, «научный коммунизм», к сожалению, сам, частенько, именовал первую фазу коммунизма социализмом, развитым социализмом, зрелым, реальным, но в части теории полного коммунизма не смог продвинуться ни на шаг вперёд.
Двадцать первый век хорошо показал, что представляет собой реализованная модель, например, религиозного социализма - ИГИЛ. Складывается впечатление, что наиболее непосредственное знакомство с этой разновидностью религиозного социализма, может быть, переживут социалисты ЕС, а может быть, и не переживут.
Могут возразить, что сам Ленин был членом Российской Социал-Демократической Рабочей Партии.
Да, Ленин был членом РСДРП, но лишь потому, что именно так себя именовали все левые разрозненные группы на территории России к тому моменту, когда Ленин решил всерьёз заняться революционной деятельностью, и ему нужно было преодолеть последствия массовой теоретической и организационной неграмотности левых в России. Ленину пришлось потратить немало сил, чтобы превратить социал-демократическую анархию в России, впервые в истории человечества, сначала, в массу, готовую к организации, «подсевшую» на эту идею, решившуюся на объединительный съезд, а уж потом сделать коммунистами наиболее адекватных членов РСДРП. Сплотив разрозненные кружки социал-демократов в единую партию с Программой и Уставом, отвечающими требованиям теории марксизма, Ленин, тем самым, в строгом соответствии с диаматическим учением о единстве и борьбе противоположностей, объективно разделил состав съезда на большинство компетентных, работающих членов партии и на сознательно заблуждающееся меньшинство, которое, в соответствии с положениями Устава, превратилось в… раскольников и отступников, том числе, и в глазах всего беспартийного рабочего движения.
Невозможно объяснить иначе причину, по которой Ленин лично написал Программу и Устав РСДРП, да так убедительно, что именно эта программа, одна из трёх, и была признана официальным документом партии, вокруг которого в дальнейшем и происходили многие перипетии внутрипартийной борьбы. Предположить, что Ленин ехал на второй съезд РСДРП без стратегического плана, без учета ситуации в левом движении России, без знания «пунктиков» заблуждений лидеров-социалистов, без определенной цели, значит, ничего не понять ни в самом Ленине, ни в ленинских теоретических работах этого периода.
После второго съезда РСДРП левое партийное движение в России, фактически, утратило свою пестроту, неопределенность, мелкотравчатость, сведя все внутренние противоречия, как и предусмотрено в диаматике, к научной и оппортунистической противоположностям. Большевизм, встав на позиции коммунизма, превратился в носителя научного мировоззрения, а все остальные ненаучные направления политической мысли беспринципно и бесперспективно объединились в травле большевизма с позиций социал-демократии, либерализма, нацизма, клерикализма.
Удачное название, «большевизм», соответствовало задачам переходного периода, когда борьба шла по принципу «кто-кого», чтобы после завершения политического переходного периода, т.е. периода триумфального шествия Советской власти и победы над дворянами, банкирами и интервентами, переименовать социал-демократическую рабочую партию, как и предписывал Манифест, не скрывая своих подлинных намерений, в открыто коммунистическую партию.
Объективно, меньшевики всю свою историю, в самом лучшем случае, боролись именно за то, чтобы, на деле, политика РКП(б)-КПСС осуществлялась без каких-либо научно обоснованных и целенаправленных шагов в сторону коммунизма. Никогда в социал-демократических средах не происходили поползновения в сторону осознанной борьбы за ликвидацию товарно-денежной формы производственных отношений. Если внимательно присмотреться к тем рубежам, к которым в самых смелых теориях доходили социалисты, то это был сытый, умеренный в своих экспансионистских аппетитах... домонополистический капитализм Прудона, Лассаля, Сахарова...
До сих пор современные авторы теоретических исследований в области социализма «пляшут» от капитализма и пытаются его улучшить до состояния, которое можно было бы назвать социализмом. По крайней мере, речи советских обывателей и многих официальных обществоведов средней руки эпохи «застоя», типа Шмелёва, Пияшевой, Заславской, Гайдара, были переполнены презрением к советскому социализму, но источали глубочайшее почтение, если не безответную любовь, к шведскому, японскому, норвежскому, австрийскому и т.д. «социализмам», критерием которых было отсутствие очередей за копченой колбасой и «фантастически» большие пособия по безработице, номинально превосходящие, порой, зарплату советских молодых инженеров без учета общественных фондов потребления.
Ума и научной добросовестности многим исследователя этого вопроса хватало лишь на то, чему их учил ещё Прудон: избавить капитализм от всего плохого, что в нём есть, оставив только «хорошее», и будет всем вам счастье. Поэтому многие литераторы достаточно часто предлагали и предлагают, считать социализм общественно экономической формацией и строить конкретно именно её, поскольку эта задача и в интеллектуальном и практическом плане, кажется им подъёмной. А уж если убедить пролетариев, как это пытаются делать, например, М. Попов или С. Бойко, в том, что возможно добиться у капиталистов полной оплаты цены товара «рабочая сила», правильно распределить прибавочную стоимость, то, считают хвостисты, пролетарии назначат таких экономистов своими вождями и будут, в дальнейшем, выполнять всё, что они им предложат.
Подобное торжество оппортунизма стало возможным, прежде всего, в силу нулевого владения диаматикой большинством современных теоретиков, берущихся за проблемы посткапиталистического развития социума.
Между тем, Ленин предупреждал, что не только двигать обществоведение вперёд, но и понять «Капитал» Маркса невозможно, не изучив, предварительно, диалектики, и с горечью отмечал, что на тот момент, т.е. в период небывалого подъёма практического революционного романтизма, «красногвардейских атак на капитал», невозможно было найти в партии товарищей, напряженно изучающих диалектику, как самое точное и глубокое революционное учение.
К сожалению, современные левые акционисты так и не поняли, что диаматический подход не исчерпывается знанием формулировок трёх законов диаматической логики. Он предполагает знание и использование всего категориального аппарата, т.е. всего комплекса терминов с абсолютно однозначным смыслом, признаваемых в рамках марксистской философской школы, отражающих всеобщие, общие законы и конкретные моменты бытия, прежде всего, общественного. Поэтому, если уж марксизм всесторонне обосновал категорию «формация» (общественно экономическая), то нет оснований называть себя марксистом, если уверен, что за капитализмом следует формация под названием социализм.
Марксизм доказал, что, с научно-теоретической точки зрения, объективным базисом воспроизводства общества могут быть только неэксплуататорские или эксплуататорские производственные отношения. Других придумать не удалось. Развитые устойчивые неэксплуататорские производственные отношения людей на базе совместного использования всех факторов производства в марксизме принято называть коммунистическими. Эксплуататорские производственные отношения исторически осуществлялись в трёх формах с очень не принципиальными отличиями. В рабовладельческой формации человек пользуется человеком как говорящей вещью. «Привязанность» к господину осуществляется реальными цепями и колодками, трудовое усердие «мотивируется» систематическим применением стимулов, т.е. ПАЛОК с острым концом. В феодальной формации человек использует крестьянина как вещь, но крестьянин верит, что он, прежде всего, раб божий и искренне считает, что на том свете бог компенсирует ему неудобства земного бытия. В капиталистической формации человек использует пролетария более расточительно, чем вещь, в течение рабочего дня, но эта вещь «думает», что всё происходит по её доброй воле, и её успокаивает то, что юридически, т.е. на бумаге, она вольна выбирать себе... хозяина, хотя, выбор состоит лишь в имени другого тирана, который в течение всего рабочего времени, тоже, будет драть с говорящей вещи семь шкур эффективнее, чем её же хозяин в любой другой формации. А после напряженного трудового дня, при умело рассчитанной хозяином его продолжительности и интенсивности труда, рабочая сила наёмного раба приходит в состояние полного изнурения, а потому не доставляет работодателю никакого особого беспокойства. Многие современные говорящие вещи настолько глупы, что стараются устроиться на работу сразу к двум хозяевам и, даже, всё своё свободное время, пока здоровы, пытаются подарить ещё какому-нибудь эксплуататору.
Если же исходить строго из того, что писали Маркс и Энгельс, то придётся признать, что они создали Манифест не социалистической, а именно, КОММУНИСТИЧЕСКОЙ партии и, совершенно очевидно, что, после слома политической буржуазной машины классового угнетения, коммунисты обязаны грамотно строить именно коммунизм, а сколько и каких фаз при этом придётся пройти, какова будет их продолжительность, здесь необходим творческий, т.е. диаматический подход к каждой конкретной стране, вставшей на путь коммунистического строительства. Местами, как показала практика, строительство коммунизма придётся организовывать прямо из родоплеменного коммунизма, в котором находится часть современного населения земного шара. Практика работы, например, Института имени Патриса Лумумбы показала, что африканские юноши и девушки, не имевшие вообще никакого образования, формировавшиеся в родоплеменной обстановке английских, французских, бельгийских, португальских колоний, успешно овладевали за год русским языком настолько хорошо, что это позволяло им, в дальнейшем, осваивать все научные технические премудрости, рождённые двадцатым веком.
Как свидетельствует история, и Маркс, и Ленин, и Сталин пытались построить именно Коммунистический Интернационал, но изобилие необразованных социалистов в левом движении очень затрудняло им дело. Доходило, даже, до того, что Маркса и Энгельса исключали из интернационала, Ленина - из редакции газеты «Искра», Эрнста Тельмана из партии, редакцию «Прорыва» которая «грешила» тем, что призывала не плестись в хвосте пролетарского движения, а учиться коммунизму настоящим образом, чтобы научить коммунизму и других людей, исключили из РКРП-РПК.
Когда же РКП(б) избавилась от Троцкого и многих других отъявленных оппортунистов, то они, видя полную невозможность осуществлять социалистическую диверсию внутри коммунистической партии, организовали свой, откровенно социалистический, т.е. антикоммунистический интернационал.
В России, после победы Октябрьского политического переворота, началось «триумфальное шествие» Советской власти, которое монархисты, банкиры, дворяне, иностранные интервенты попытались остановить силой оружия, расстрелами, виселицами. Большая и лучшая часть населения России ответила на это принятием политики военного коммунизма. Не будет преувеличением, если сказать, что Ленин, имея беспрецедентное понимание со стороны большевистского крыла партии, а, благодаря этому, и у рабочего класса, организовал именно политику коммунизма в условиях военного времени. В этот период работа всех органов управления и отраслей экономики страны строилась при, фактически, нулевой роли финансовых инструментов, поскольку советских денежных знаков ещё не существовало, а спекулянтов ограничивали физически. Оказалось, что централизованное управление производительными силами Советской России, признание рабочими и крестьянами разумности мобилизационных и распределительных решений Совета Народных Комиссаров, были много продуктивнее рыночных приёмов мобилизации сил Антанты и внутренних отрядов реакционных сил белогвардейщины. Практика показала беспрецедентное превосходство коммунистической науки в одной отдельно взятой стране над силой мировой финансовой «системы» олигархов.
Однако после победы над интервентами и белогвардейцами в России эгоизм мелкобуржуазных масс, не вооруженных научными знаниями, привел Ленина к необходимости проводить следующий акт классовой борьбы в рамках непринципиальных, формальных уступок товарно-денежной форме отношений в частном секторе и применять элементы монетаристской политики. На самом же деле, диаматика ленинской модели первой фазы коммунизма состояла в бескомпромиссной политической диктатуре промышленного рабочего класса по отношению ко всем остальным социальным слоям и уровням прежнего феодально-буржуазного общества, при неуклонной диктатуре коммунистической теории в сознании наиболее передовых представителей рабочего класса.
Троцкисты, как известно, на словах, выступали против диктатуры партии, на самом же деле, выпрашивали себе право тоже присутствовать в сознании рабочего класса наряду с ленинско-сталинской логикой строительства коммунизма. Троцкисты, как всегда, лукавили и пытались диктатуру партии в области пропаганды и агитации в среде рабочего класса представить как диктатуру партии в обществе, хотя и им было известно, что никакого иного мотива, кроме освобождения пролетариев от эксплуатации, в мировоззрении большевиков не присутствовало.
Ленинско-сталинская модель диктатуры рабочего класса в обществе исходила лишь из того, что только сила всего рабочего класса может принудить дворянство, буржуазию, «белое» офицерство, кулаков, правую «интеллигенцию» сложить оружие, в буквальном смысле слова, и отказаться от вредительства на производстве, прежде всего, благодаря сознательному рабочему контролю. Но, согласно марксизму, это возможно только в том случае, если марксизм-ленинизм будет единственной теоретической основой борьбы рабочего класса за свою социальную свободу. А это, в свою очередь, возможно лишь тогда, когда, во-первых, сама партия безукоризненно владеет марксизмом и развивает его и, во-вторых, когда она ведёт бескомпромиссную борьбу против проникновения в рабочую среду оппортунистической идеологии.
Между тем, начиная с периода выхода хрущевины из подполья на трибуны, борьба против буржуазной идеологии в КПСС приняла бессодержательный, поверхностный характер, а в вопросе: «догнать и переЖрать Америку» превратилась в открыто мелкобуржуазную. Свою политику «строительства кумунизьма» Хрущев начал с государственно-партийного переворота, с «временного» повышения цен, с денежного стимулирования интенсивности труда работников, а например, вместо отмены платы за проезд при постоянном творческом развитии общественного транспорта, была введена самооплата проезда, создававшая соблазн именно для диссидентов и мещан проехать «зайцем» и, тем самым, нагадить в социализм. Вместо отмены платы за электричество продолжали крохоборствовать, собирая с населения по 2 копейки за киловатт, так, как будто новые плотины строились из этих монеток. Не сомневаюсь, что сейчас у некоторых читателей возникнет панический вопрос: если не платить за электричество бумажками, то, чем платить строителям и работникам электростанций? Такие читатели, конечно, готовы на отмену денег в принципе, но только, если это произойдёт не при их жизни и в «параллельном измерении».
Терпимое отношение многих левых теоретиков к деньгам можно объяснить только непониманием с их стороны, что слово деньги есть синоним слова капитал, поскольку только экономическая форма денег позволяет нумизматам-идиотам накапливать «деньги», т.е. нули на своих счетах до БЕСКОНЕЧНОСТИ. В интернете уже обсуждается вопрос о первом долларовом триллионере.
Разумеется, не каждый «червонец» - капитал, но любой капитал существует, прежде всего, как сумма «червонцев», приносящих новые «червонцы». Без «червонцев» невозможно отбирать у пролетариев и аккумулировать в кармане хозяина, созданную рабочими, прибавочную стоимость.
Двадцатые годы прошлого века показали, что любая, даже, контролируемая поблажка товарно-денежной форме отношений между людьми формирует класс, стремящийся к восстановлению своей тирании над тружениками, причем, этот класс, чем дальше, тем больше готов добиваться власти для себя любой ценой: от индивидуального террора до сговора с фашистами всей «правой оппозиции». За десятилетие прошедшее после национализации земли в Советской России и бесплатной её раздачи крестьянам, произошло серьёзное капиталистическое расслоение сельского населения на кулаков и батраков при совершенно ясной перспективе для большинства середняков: работать, как волы и... разориться.
Многие упускают из виду, а антикоммунисты пытаются это скрыть умышленно, что, там и тогда, где и когда коллективизацию проводили большевики, они осуществляли этот процесс на добровольной основе, разумно. Там же, где этот процесс осуществляли скрытые троцкисты, там делалось всё, чтобы довести мероприятия коллективизации до абсурда, а середняка до политического взрыва. Не трудно понять, какую роль в этом процессе играл, например, троцкист Ягода, а через него и некоторая честь троцкистов из НКВД, под общим руководством Бухарина.
Но, именно потому, что значительная масса троцкистов и националистов к началу коллективизации уже была выявлена и ослаблена, поэтому и голодомор, и кулацкие восстания имели не повсеместное распространение, а узко очаговую локализацию. Строго говоря, правой оппозиции не удалось развязать вторую гражданскую войну в России. Причем, часто упускается из виду, что кулаков, в большинстве случаев, в колхозы никто и не звал, но кулаки понимали, что в той же мере, в какой на национализированной земле обосновались бы колхозы, при бесплатном обеспечении их тракторами, комбайнами и наукой, в этой же мере кулаки лишались бы главного источника своего обогащения, обжорства, власти и безделья, - они лишились бы батраков, и не только потому, что батраки, перестав голодать, утратили бы мотив наниматься на подневольную работу к другому человеку, а и потому, что изба-читальня, сельский клуб, медпункт и школа повысили бы уровень политической грамотности выходцев из беднейших крестьян. Т.е. планировалось, без малейшего посягательства на жизнь бывших, но не утративших остатки разума, эксплуататоров, лишить их, всего-навсего, возможности паразитировать и принудить их начать нормальную человеческую жизнь. Именно этого хронические мироеды пережить не смогли. Поэтому многие кулаки, атаманы, куркули и баи взяли в руки обрезы и предпочли пойти на массовые убийства колхозников, порчу техники, в надежде под страхом смерти заставить колхозников опять стать батраками. Боясь труда, как огня, кулаки, как это сделали ранее белогвардейцы, попытались силой вернуть себе право на паразитизм. В 1931 году у них это не получилось. Они 60 лет готовились к реваншу. В 1991 году, пробравшиеся в КПСС, куркули взяли реванш. Теперь в заказных убийствах и на «стрелках» они свободно истребляют друг друга.
Но вопрос коллективизации сельского хозяйства, в 30-е годы, в конечном итоге, был решен не насилием, а тем, что капиталистические принципы конкуренции, в данном случае, уничтожения людей и колхозной техники кулаками, баями и религиозными мракобесами всех конфессий, не смогли соревноваться с коммунистическими принципами бесплатной массовой поставки в колхозы техники, произведённой в результате досрочного выполнения пятилетнего плана индустриализации СССР.
Объективный закон первой фазы коммунизма
В самом начале 20-х годов, Ленин, на ХI съезде РКП(б) говорил:
«За этот год мы доказали, что хозяйничать мы не умеем. Либо в ближайший год мы докажем обратное, либо Советская власть существовать не может... Если бы все коммунисты... ясно сознали: - не умеем, давайте учиться сначала, тогда выиграем дело... Смешанные общества,... в которых участвуют и частные капиталисты,... и коммунисты,... эти общества - одна из форм, в которой можно правильно поставить соревнование, показать и научиться тому, что мы умеем не хуже капиталистов установить смычку с крестьянским хозяйством, можем удовлетворить его потребности... Вот какое соревнование стоит перед нами как абсолютно неотложная задача. Вот в чем гвоздь новой экономической политики и вся... суть партийной политики... Экзамен этот серьезный, ибо тут нас могут побить экономически и политически. Позвольте это вам сказать без всякого преувеличения... тут предстоит “последний и решительный бой”... ибо это экзамен соревнования с частным капиталом. Либо мы это соревнование выдержим, либо это будет полный провал».
Легко заметить, насколько положение Ленина о соревновании коммунизма с капитализмом отличается от хрущевской трактовки концепции сосуществования. Как видим, Ленин мастерски играет в политический «блиц», не давая отдыха «кляче истории». Как только отгремели военные сражения против интервентов и купленных белогвардейцев, Ленин призывает партию к наступлению на новом направлении классовой борьбы, которого не предвидели многие красные герои «гражданской войны».
Разумеется, и Хрущев, и экономисты хрущевских времен писали о соревновании социализма с капитализмом, но, во-первых, не ссылаясь на ленинский теоретический вклад в эту проблему, во-вторых, рассматривая это соревнование, как внешнее, международное, в-третьих, относясь к этому процессу, как болельщики в зале на конкурсе обжор, кто кого пережрёт. Естественно, ни российский обыватель, ни американский олигарх ничего в таком гастрономическом соревновании абсурдного не замечали, поскольку ничто иное в этой жизни не греет их так, как гастрономические излишества и нумизматическое бешенство. Поэтому, если они и ограничивают себя когда-нибудь в обжорстве, то только тогда, когда дело доходит до реанимации и последнего вздоха. Изобилие 200 килограммовых пациентов в развитых рыночных странах веское тому доказательство.
Остался непонятым призыв Ленина к коммунистам: ПРЕВЗОЙТИ капиталистов, прежде всего, КАЧЕСТВЕННЫМИ параметрами своего СПОСОБА производства. Непонимание ленинского теоретического наследия и привело к тому, что даже председатель Госплана СССР Вознесенский писал труды о пользе... хозрасчёта, вместо того, чтобы повышением качества планирования делать товарно-денежный хозрасчёт, т.е. спекулятивные элементы рыночной экономики абсолютно излишними. Хрущев пытался решить проблему продовольственного превосходства над США методом экстенсивной эксплуатации природы и денежного стимулирования труда бригад... коммунистического труда. Косыгин, тоже, раз за разом, пытался внедрить в советскую экономику, как можно больше хозрасчёта, совершенно не понимая, как это отрицательно скажется на материальном потребительном балансе производительных сил страны.
То есть уже в начале 20-х годов Ленин призвал к предметному развитию способов коммунистических, а не к ещё «более лучшему» применению способов капиталистических коммунистами. Ленин учитывал ещё и то обстоятельство, что капитализм объективно не имел никаких шансов для развития «своих способов» на стадии загнивания и угасания, прежде всего, его колониальных, т.е. паразитических источников сырья и рабской рабочей силы, в то время, как коммунистические принципы организации производства обеспечивали, прежде всего, снижение широкого спектра издержек на величину финансовой прибыли олигархов, на величину коррупции (в связи с господством безналичного расчёта в экономике СССР), и на величину логистических затрат, свободных от посредников, плат за патентование и лицензирование, от затрат на рекламу, от «затоваривания» и т.п. «прелестей» рыночной анархии. Например, лучший в мире автомат Калашникова прекрасно выполнял свои функции без патента и лицензий, и только в рыночной России это создало неудобство.
К сожалению, партийные организации в 20-е годы, в силу относительно слабой научной подготовки большинства руководителей на местах, засилья троцкистских элементов, обычно, достаточно долго обсуждали и, частенько, умышленно неверно трактовали ленинские решения. В предисловии к своему собранию сочинений Сталин самокритично писал, что он, как и многие его современники, не всегда с первого раза понимал то гениальное, что было заложено в ленинских предложениях и решениях. Только спустя некоторое время, после очередной победы ленинских идей, все они осознавали, насколько гениальными были решения Ленина.
Будучи блестящим диаматиком, Ленин обозначал в своих трудах и речах все противоположности, возможные противоречия, издержки и достоинства предлагаемой стратегии и тактики. Но внимание большинства партийцев, а тем более, троцкистов по вопросу НЭП, было приковано больше к признакам «отступления», чем к словам Ленина о том, что НЭП - это новая стратегия, предполагающая подготовку партии и рабочего класса, даже, не к наступлению, а к гарантированной победе в очередном, последнем и в решающем бою классовой борьбы.
Однако и в брежневские времена советское обществоведение акцентировало внимание читателей на НЭПе, в лучшем случае, как на временном отступлении, не понимая диаматики ленинской стратегии. Зная природу внутренней, тем более, мелкой, сельской буржуазии и абсолютный закон её существования, Ленин купил, а внутренняя буржуазия, соответственно, продала за червонцы, за сиюминутную экономическую выгоду, свою политическую организацию и согласилась не бороться откровенно насильственными методами против политической власти рабочего класса, поскольку для них опять открылась возможность делать деньги и, немедленно, начинать «изячную жисть», как в лучших домах «Парижу и Жмеринки».
Однако аппетит приходит во время еды, поэтому было ясно, что по мере накопления денежного капитала, буржуазия вновь поднимет вопрос о захвате власти, как это и произошло в СССР в результате андроповских экономических «экскриментов». В двадцатые же годы история отвела социализму лишь одно десятилетие НЭПа, т.е. относительной пассивности внутренней и внешней буржуазии.
Эта относительная политическая пассивность буржуазии, порождённая жадностью, лишенной, к тому же, избирательного права, облегчила это соревнование, и уже в 1928 году народы СССР получили первый в истории человечества научно обоснованный и достаточно сбалансированный план социально-экономического развития и индустриализации страны, на фоне очередного экономического кризиса, охватившего империалистические страны. Пользуясь выгодами, которые предоставляла диктатура рабочего класса, партия, вопреки Троцкому, временно отдала производство «ситца» в руки буржуазии, а науку, производство станков и тракторов - в руки рабочему классу, в том числе, и, слава богу, за счёт золота церкви.
Таким образом, впервые в истории человечества, впервые в обществоведческой науке, уже в 1922 году Лениным был сформулирован объективный закон первой фазы КОММУНИЗМА, закон последнего и решающего боя с ещё живой традицией мелкотоварного производства, порождающего капитализм ежеминутно, тогда, когда уже созданы все политические условия для осуществления коммунистических методов организации производств в промышленности и сельском хозяйстве, но, когда привычка к товарно-денежным формам отношений между малограмотными людьми этого периода порождала все тормозящие моменты в социальном прогрессе общества.
Категоричность, с которой Ленин излагает положения о соревновании способов капиталистических и способов наших, коммунистических, указывают на то, что в очередной раз им был открыт объективный закон движения общества от капитализма к коммунизму через отношения соревнования нарождающихся коммунистических производственных отношений с ещё существующими капиталистическими экономическими отношениями в мире и в стране. И здесь особым смыслом наполняется ленинское требование к молодёжи «учиться коммунизму», но не начётнически, а революционным образом, руководствуясь диаматическим учением о противоположностях, открывая новые объективные законы, противоположные рыночным законам, т.е. отрицающие их.
А что в марксизме значит открыть объективный закон? Это значит, выявить объективную, внутреннюю, существенную, систематически проявляющую себя, т.е. устойчивую СВЯЗЬ между явлениями. Значит, поскольку, СОРЕВНОВАНИЕ коммунизма с капитализмом - это и есть основное содержание этой связи, то формулировка этой связи и есть теоретическое отражение объективного закона, степень учёта действия которого и определяет степень возможности построения коммунизма в одной отдельно взятой стране в условиях капиталистического окружения и обилия метастаз буржуазности внутри каждой отдельно взятой страны.
Причем, будучи содержанием закона классовой борьбы первой фазы коммунизма, соревнование не является конкуренцией, поскольку не предполагает физического уничтожение конкурентов, а лишь реализацию превосходства новых производственных отношений коммунизма и, тем самым, принуждение носителей прежних форм экономических отношений отказаться от вопиющей архаики товарно-денежной формы этих отношений, требующей от людей примитивизма, безграмотности, агрессивности.
Руководствуясь теорией ленинизма, Сталин по этому поводу и говорил, что феодальное прошлое царской России, её потери в Первой мировой войне, поход Колчака и Деникина против Советской России, организованный на деньги стран Антанты, сама иностранная интервенция, деникинская тактика выжженной земли, бегство части пробуржуазной российской интеллигенции на Запад, отбросили промышленность страны на 200 лет назад, а потому, либо мы пробежим это расстояние за десять лет, либо страна погибнет вообще.
Легко заметить, что, по мнению Ленина и Сталина, требования этого закона инвариантны. Или первая фаза коммунизма подчинена требованиям этого закона, соревнованию с внутренним капитализмом, либо страну, вставшую на путь строительства коммунизма, ожидает судьба СССР, постигшая его после того, как Андропов решил отказаться от преимуществ коммунистического централизованного планирования и перевёл, практически, решающую часть советской экономики на хозрасчет, а предприятия на договорные отношения между директорами, т.е., фактически, на рыночные рельсы югославского типа.
Ровно в той мере, в какой процесс общественного воспроизводства переводится сознательно и планомерно на рельсы коммунистических производственных отношений, ровно в той же мере капиталистические производственные отношения становятся излишними. Всякое СОЗНАТЕЛЬНОЕ замедление или НЕУМЕЛОЕ применение коммунистических методов управления общественным воспроизводством означает наступление стихийных рыночных отношений.
Забвение этого ленинского теоретического и сталинского практического вклада в развитие марксизма обусловлено и тем, что усилиями оппортунистов, возможно, такими, как Богданов, Бухарин, абсолютный экономический закон капитализма, сформулированный Марксом в «Капитале», был переименован в основной экономический закон капитализма, и эта формулировка начала кочевать из учебника в учебник. Это, тем более, странно, если учесть, что классики марксизма присваивали открытым законам категории: абсолютный, всеобщий, общий, частный, объективный, субъективный, т.е. юридический. По крайней мере, мне представляется неправомерной замена философской категории «абсолютный», использованной Марксом, на обыденное слово «основной», введенное неведомо кем «в помощь Марксу».
А поскольку первую низшую фазу коммунизма, по-прежнему, именовали в литературе социализмом, даже создали учебники по «Политэкономии социализма», «забыв», что «Капитал» есть КРИТИКА политической экономии капитализма, что политической может быть только эксплуататорская экономия, постольку возникла терминологическая провокация: найти, «по аналогии» с капитализмом, основной экономический закон социализма, не пытаясь сформулировать абсолютный закон коммунизма.
В цейтноте гражданской войны, НЭПа, первых пятилеток, ВОВ, когда вожди отказывали себе во времени на сон, не было ни повода, ни времени ожидать от подмены категорий подлости большей, чем от Колчака, Деникина и Троцкого. Тем не менее, в данном случае, партия несколько безответственно отнеслась к диаматическому закону, гласящему, что истина всегда одна, и она конкретна и было бы очень логично неукоснительно соблюдать чистоту категориального аппарата марксизма.
О соотношении абсолютного закона коммунизма
и объективного закона первой фазы коммунизма
Поскольку Маркс открыл абсолютный закон капитализма, т.е. установил факт объективной устойчивой повторяющейся связи между производством прибавочной стоимости наёмным работником и безвозмездным её присвоением предпринимателем, что не существует у предпринимателя никакого иного мотива, кроме присвоения прибавочной стоимости, созданной трудом наёмного раба, постольку марксисту, желающему заглянуть за пределы учения о капитализме, необходимо выяснить существует ли абсолютный закон более высокого уровня, т.е. закон жизни максимально очеловечившегося общества, сознательно порвавшего со всем стадным в своей истории.
Практика современного капитализма уже давно доказала, что, даже, капитализм способен организовать такие объемы производства предметов широкого потребления, что ему по силам, через систему грантов для агентов влияния, многочисленных видов пособий, выделяемых для содержания армии арестантов и армии охранников этих узников капитализма, претворить в жизнь принцип: кто не работает, тот ест. Т.е. капитализм уже давно создал средства производства, на основе которых можно построить коммунизм, т.е. такие общественные отношения, при которых КАЖДЫЙ субъект будет иметь ВСЕ необходимые материальные условия для всестороннего и полного развития всех своих природных задатков и, следовательно, для оптимальной реализации всего общественного потенциала.
Иначе говоря, коммунистическое общественное производство не может быть ничем иным, как процессом воспроизводства счастья для КАЖДОГО, т.е. счастливого ОБЩЕСТВА. Этот мотив сродни тому, который господствует в счастливых семьях практически во всех формациях: каждый индивид живёт счастливо только в том случае, если имеет место благополучие всей семьи, и каждая семья благополучна только потому, что каждый член семьи не только искренне озабочен благополучием всех родственников, но и с детства имеет всё необходимое для развития своей ЛИЧНОСТИ, а не для увеличения массы тела.
Если при капитализме абсолютной формой благополучия и условием выживания предпринимателя является рост прибавочной стоимости в его руках, а между ящиком с гвоздями и наёмным рабом он разницы не наблюдает, то при коммунизме главным источником роста благополучия индивида является рост благополучия всего общества. В благополучном развитом обществе больше шансов быть счастливым, но в капиталистическом обществе, где только 5% граждан живут (по буржуазно-рабовладельческим меркам) вполне благополучно, в нём 95% обречены на борьбу за существование с очень незначительным процентом вероятности на успех.
Только при соблюдении требований абсолютного закона коммунизма каждый индивид с каждой единицей времени оказывается во всё более комфортных для проживания и развития среде и отношениях.
Естественно, большинству современных людей, загруженных борьбой за выживание, живущих ожиданием конца света или, в лучшем случае, черного дня, привыкших к кризисам, сокращениям штатов, безработице и бездомности, к политическим переворотам, к локальным и мировым войнам, к гонке вооружений и гей-парадам, к террористическим актам и проституции... трудно представить «просто» счастливую жизнь, тем более, в течение длительного времени.
Современный человек, чаще всего, ненавидит общество, потому, что оно оставляет основной массе индивидов время лишь на монотонную, бессодержательную работу вместо жизни при озлобленной конкуренции за право иметь эту работу, время на поедание «фаст-фуда», на дорогу «туда и обратно», на сон и немного однополой «любви». Невозможно ещё чем-нибудь объяснить нарастание во всех цивилизованных демократических странах алкоголизма и наркомании, бандитизма и терроризма, разрастания пенитенциарной системы, гонку вооружений и войны, кроме как ненавистью людей друг к другу, к формам собственного общественного бытия, к социальным классам, к учреждениям и организациям, стоящим над подавляющим большинством населения, которому отведена роль избирателя наименьшего зла из одинаково мерзостных.
Поэтому абсолютный закон коммунизма как объективная, неразрывная связь между счастьем всех как условием счастья для каждого, и счастье каждого как объективное условие счастливой жизни для всех, пока, недоступна массовому сознанию.
Но застой в общественных науках не вечен и интерес к социальной теории, судя по обмену мнениями и ругательствами, нарастает.
Однако до сегодняшнего дня в теоретической литературе остаётся невыясненным вопрос: существует ли и как действует абсолютный закон коммунизма, какова его формулировка в эпоху использования, якобы, основного закона социализма, и какова их иерархическая связь.
Видимо, Ленин и Сталин неоправданно доверчиво отнеслись к дипломированным теоретикам своего времени. Поэтому, с гносеологической точки зрения, одна из субъективных причин недостроенности коммунизма и состоит в том, что все крупные партбилетчики постсталинского периода, заявившие о себе, как о строителях социализма, строили и строят именно социализм, руководствуясь требованиями «основного закона социализма», взятого из учебников, а до строительства коммунизма, т.е. до реализации требований абсолютного закона коммунизма, «руки не доходили».
Могут сказать, что последним классиком, сформулировавшим основной закон социализма, был Сталин.
Да, сталинская формулировка существует. В его интерпретации основной экономический закон социализма выглядит следующим образом:
«Существенные черты основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путём непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники»
Можно сетовать на то, что в этой работе Сталин не претендует на окончательную формулировку, а в комментариях не развернул понятие потребностей. Однако, если учесть отношение Сталина к ленинизму, его собственный образ жизни, содержание, объем и результаты его прижизненной деятельности, то можно сказать, что главной потребностью Сталина, как и Ленина, определившей их роль во всемирной истории была потребность в специфической форме именно ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТРУДА, неуёмная жажда познания, интеллектуального развития и творческой научной переработки информации.
История показала, что Ленин и Сталин были теми редкими типами людей, потребности которых не выходили за рамки необходимости. Большинство же современных людей не понимают, что потребность, выходящая за пределы необходимости, есть излишество, а любое излишество есть источник дисбалансов в организме и психике индивида, есть выпадение из оптимума, условие возникновение зависимости и деградации.
Абсолютно ясно и то, что и у Ленина, и у Сталина четко осознаваемой потребностью была потребность в мире во всём мире, как в самом необходимом состоянии общества для его развития. Ничем другим нельзя объяснить борьбу этих революционеров против капитализма, ведь именно класс предпринимателей являлся источником всех самых кровопролитных войн в истории человечества. Именно сторонники капитализма являются носителями конкуренции, т.е. войны всех против всех. Даже врагам Ленина известно, что первым декретом, вышедшим из-под пера Ленина, когда он возглавил Советскую Россию, был Декрет о мире и призыв ко всеобщему и полному разоружению всех народов. Ленин не был «услышан» потому, что капитализм без оружий существовать вообще не может. Оружие - обязательный продукт, атрибут и инструмент отношений частной собственности, особенно капиталистических.
Одна из причин возникновения Первой и Второй мировых войн заключается как раз в том, что у большинства населения планеты, в силу глубоко ущербной его «образованности», отсутствует осознанная потребность в МИРНОЙ жизни. Бои без правил, компьютерные «стрелялки» - любимое «развлечение» большинства молодых людей. Поэтому олигархам не стоит больших усилий отправлять миллионы современных жертв ЕГЭ на мировые и локальные бойни в интересах монополистов.
Так что, при мещанском подходе к категории «потребности» сталинскую формулировку основного закона социализма можно превратить в монстра шопинга и обжорства, а при научном подходе, она является формулировкой абсолютного закона коммунизма, источником мира на всей планете, даже тогда, когда научно-теоретический уровень сознания ещё не присущ большинству населения, поскольку, при плановом общественном воспроизводстве ФОРМИРУЮТСЯ и удовлетворяются только научно обоснованные потребности конструктивного характера во всех областях жизнедеятельности каждого индивида.
Однако антисталинизм Хрущева привёл к тому, что сталинская логика и его формулировки были самым остервенелым образом или заблокированы, или искажены «в курганах книг», наваленных официальной профессурой хрущевской «оттепели», брежневского застоя теоретической мысли и, особенно, горбачёвской «перестройки». В горбачёвский период было написано и защищено много диссертаций по поводу «нового мышления», «плиюрализма мнений», «рыночной демократии». Поэтому сегодня найти знатока абсолютного закона коммунизма в среде коммунистов пенсионного возраста, среди бывших советских министров, директоров производств и академиков, особенно, постбрежневского призыва, невозможно. Нет в рядах современных теоретиков и монизма во взгляде, хоть на основной, хоть на абсолютный законы социализма и коммунизма. Левые сегодня подразделяются на «чистых» марксистов, но не ленинцев, на марксистов-ленинцев, на «сталинистов-антиленинистов», на троцкистов, на коммунистов-заединщиков и т.д., и они никак не поймут, что, объективно, как себя не называй, ни одно из существующих направлений, пока, не освоило методологию марксизма настолько, чтобы превратиться в авторитетный и дееспособный научный центр сторонников левой идеи.
В среде современных левых партийцев до сих пор жива и превалирует теоретическая «скромность», главное содержание которой можно сформулировать, примерно, так: «Мы ещё социализм не построили, нам бы социализм построить, а уж потом, может быть, будем говорить о строительстве коммунизма».
Ну, хорошо, допустим, что построение идеального социализма возможно. Но, даже, сами социалисты никак не могут прийти к единому мнению о том, каковы его основные черты, и чем идеальный социализм отличается от коммунизма, и какие задачи нужно решать, чтобы построить полный коммунизм. Чаще всего, именно на «построенном» социализме они и завершают свои теоретические изыски.
Этот, типично меньшевистский подход ухода от конкретного анализа РЕАЛЬНОЙ исторической ситуации берёт своё начало ещё с критики Плехановым «Апрельских тезисов», в которых Ленин призывал партию обеспечить немедленное перерастание буржуазно-демократической революции, в революцию социалистическую. И с этого момента меньшевики и троцкисты постоянно и, практически, повсеместно мешали большевикам строить коммунизм. Была найдена новая формулировка бернштейнианства: не начнём строить коммунизм, пока не построим откровенный, совершенно законченный, развитый, зрелый социализм. Т.е. предлагалось беспрерывно строить то, что вообще в законченном виде существовать не может.
Однако могут, опять, возразить: ведь, о необходимости строить социализм, говорил сам Ленин! Да, говорил, но не нужно забывать, что он при этом добавлял, что, слово социализм, в обывательском словоупотреблении принято для обозначения первой низшей фазы коммунизма в научном словоупотреблении. Подобно тому, как по мере удаления от 25 октября 1917 года Ленин все настойчивее употреблял выражение «диктатура рабочего класса» вместо «диктатура пролетариата», подобно этому Ленин всё чаще использовал и выражение «первая фаза коммунизма».
Если же использовать только научную терминологию, то становится ясно, что абсолютный закон коммунизма имеет первенство по отношению ко всем частным и специфическим законам первой низшей фазы коммунизма.
Если выполнять требования только частных и специфических законов первой низшей фазы коммунизма, не выполняя требований абсолютного закона коммунизма, то страна вообще не будет двигаться к коммунизму. Причем, обывателю, т.е. меньшевику, оппортунисту в коммунистическом движении, хочется построить коммунизм, не напрягаясь в борьбе с частным капиталом, с кулаком. Наоборот, раз за разом предлагается сохранить различные формы частного «мелкого» предпринимателя, «хотя бы», в сфере обслуживания. Культурную революцию они понимали не как максимальное развитие всех индивидов, окончательное очеловечивание ВСЕХ без исключения прямоходящих млекопитающих, а как организацию художественных выставок и театральных постановок, выпуск нецензурной «литературы», насаждение «эротики», т.е. всего того, что соответствует вкусам одной лишь гастрономической богемы, «мещан во дворянстве».
Невозможно построить коммунизм, не делая задачу очеловечивания ВСЕХ ЛЮДЕЙ абсолютным законом первой низшей фазы коммунизма, т.е. не преодолев в индивидах ГОСПОДСТВА рефлексов, инстинктов, интересов, не превратив научные знания об обществе в главную движущую силу поступков каждого индивида, в абсолютный мотив всей их деятельности.
Поэтому, если партия назвала себя коммунистической, то она, выполнив задачи переходного периода, т.е. безусловно завоевав политическую власть, решая любые частные задачи первой низшей фазы коммунизма, мобилизуя людей, выросших и сформировавшихся при капитализме, хорошо знакомых с животными соблазнами капитализма, сосуществующего со странами только что приступившими к строительству коммунизма, обязана все свои текущие планы соизмерять с требованиями абсолютного закона коммунизма.
То, что Сталин назвал формулировкой основного экономического закона социализма, на самом деле, является определением абсолютного объективного закона коммунизма, может быть, не в самой безупречной теоретической форме, но без каких либо принципиальных ошибок.
Для того, чтобы существовала христианская или исламская страна, необходимо, чтобы подавляющее большинство жителей были не думающими, а верующими в соответствующие «священные писания». Для того, чтобы существовала страна с рыночной экономикой, необходимо, чтобы умственное развитие большинства людей соответствовало, преимущественно, монотонному физическому труду на конвейерах, офисной усидчивости, т.е. уровню обманутого вкладчика, дольщика, пайщика. А чтобы общество существовало как коммунистическое, необходимо, чтобы с детских лет КАЖДЫЙ человек познавал и руководствовался соображениями НЕОБХОДИМОСТИ, которая постижима лишь при помощи научно-теоретического сознания. В свою очередь, научно-теоретическое общественное и индивидуальное сознание может быть сформировано лишь в условиях, когда в стране созданы материальные количественные и культурные условия для всестороннего и полного развития конструктивных, прежде всего, умственных задатков в КАЖДОЙ личности.
Аналогичную формулировку абсолютного закона коммунизма Ленин предлагал уже в ходе полемики по варианту программы РСДРП, предложенного Плехановым, а позднее и, например, в работе «О продналоге». По крайней мере, в программе РСДРП это предложение зафиксировано в следующем виде:
«Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною, и, введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплоатации одной части общества другою».
Как видим, проблема уничтожения классового деления общества не решается, если не обеспечить «благосостояния и всестороннего развития всех членов общества». Таким образом, диаматика комплекса законов коммунизма такова, что на первой низшей фазе коммунизма действуют одновременно, абсолютный закон коммунизма и специфический объективный закон первой фазы коммунизма, т.е. закон соревнования способов коммунистических и способов капиталистических, не позволяющий выполнять требования абсолютного закона в произвольно выбранном темпе, а только с учётом тенденций и процессов, происходящих как в среде мелкой буржуазии своей страны, так и в империалистическом окружении.
Не выполняя требований абсолютного закона коммунизма, общество, вообще, не может двигаться к торжеству полного коммунизма, но, не выполняя требований специфического закона соревнования на первой фазе коммунизма, невозможно преодолеть период обострения классовой борьбы, которая составляет сердцевину низшей фазы коммунизма, тем более для стран с преобладанием мелкобуржуазного населения и в условиях империалистического окружения.
Иными словами, «кадры решают всё» - есть наиболее краткая и удачная формулировка абсолютного закона коммунизма, данная Сталиным, а его тезис об обострении классовой борьбы на первой фазе коммунизма, трагически подтверждённый фактом крушения КПСС и СССР, является отражением объективной причины, предполагающей обязательную разработку стратегии развития производительных сил страны с учётом разлагающего воздействия капитализма с учетом соревновательного аспекта. Троцкизм, как известно, предлагал на первой фазе коммунизма, в условиях империалистического окружения, начавшейся фашизации Европы, оживления мелкобуржуазного элемента внутри страны, «ситцевую» модель развития производительных сил СССР.
Решив большую часть задач, связанных с выполнением плана ГОЭЛРО, Сталин уже в 1927 убедил партию и народ в необходимости, в области идеологии, избавиться от «иудушки Троцкого», а производительные силы страны развивать через планомерную индустриализацию, используя противоречия и экономический кризис в империалистических странах для завоза в СССР самых современных средств производства (особенно машиностроительных), и технологий, не исключая и ядерных.
Решив, в общих чертах, задачу индустриализации СССР, Сталин получил достаточную материальную базу для ещё более конкретного выполнения требований абсолютного закона коммунизма, и потому расходы на развитие науки, образования и художественной культуры во второй пятилетке были выведены на первое место по сравнению со всеми остальными расходами, включая и оборону.
Можно, не преувеличивая, сказать, что решающую роль в деле разгрома мирового фашизма сыграли именно беспрецедентные расходы СССР на науку во втором пятилетнем плане, обеспечившие техническое превосходство коммунистического СССР над всей объединенной фашистской Европой.
