Опыт «Прорыва» -
научный централизм в действии
У журнала «Прорыв» есть свои дежурные критики. Нам это очень помогает. Особым прилежанием на этом поприще отмечен некто Курмеев. Содержание его статей убеждает редколлегию, что поднятый журналом вопрос о принципах партийного строительства и актуален, и важен, а «лечение» сторонников догматизма будет трудным и длительным. За последние два года не найдется ни одного номера нашего журнала, который был обойден его ругательным вниманием. Странно только, что Курмеев настойчиво требует от редакции журнала предоставления и ему места на страницах раскритикованного им «Прорыва». Мы предлагаем тов. Курмееву издавать собственный сборник, например, «Децист» или «Экономист», чтобы не иметь проблем с публикациями. «Почему-то», т. Курмеев никак не решится на этот шаг, хотя, ради победы над злостным «идеалистом» и «ревизионистом», мог бы и поднапрячься. Но большинство наших противников способны только на эмоции.
Читая строки, вышедшие из-под пера Курмеева, лучшего из типичных представителей КПСС, четче понимаешь, почему горбачевская партия проиграла таким убогим демагогам как, например, Новодворской, Гайдару, Собчаку, Солженицыну. Не будет преувеличением сказать, что все члены КПСС разучились вести теоретическую борьбу, УБЕЖДАТЬ, доказывать хоть что-нибудь. Вот и Курмеев, он не предавал марксизм, он, просто, не понял в марксизме главного: марксизм - наука и требует, чтобы к нему относились, как к науке. А Курмеев лишь свято верил в автоматическое влияние цитат на сознание и, когда настала пора защищать марксизм от лукавых, он, просто, стал выражаться цитатами, демонстрируя свою рыцарскую верность, но полную неумелость в применении диаматики, и даже диалектики к исследованию конкретных случаев общественной практики. А простота в политике хуже плагиата.
Вознамерившись защитить идею децизма, Курмеев, просто, воспроизводит цитаты, в которых встречается словосочетание «демократический централизм», а от себя лично добавляет что-то наподобие восклицаний: «Ага! Получили!», не понимая, что в диаматике истина всегда конкретна, и что многие цитаты классиков верны, прежде всего, в их историческом объективном контексте. А сегодня во главе партии нет Сталина, а партия и не правящая, и не миллионная, и дисциплины в ней, кроме момента сбора подписей, никакой, да и со сбором подписей, обычно, катастрофа, и газеты партии выходят редко, и распространяют из-под палки. Так что, ни одна из фраз Ленина и Сталина, произнесенная по поводу дел в победившей большевистской партии не применима по отношению к РКРП.
Хороши мы были бы, если бы, например, сегодня руководствовались цитатами Ленина о необходимости свержения царской монархии или снятия лозунга «Вся власть Советам» в России, только потому, что это цитата из трудов Ленина.
Курмеев не понял, что демократический централизм, при большинстве полноценных ленинцев в организации, отличается (по своей сущности) от демократического централизма при большинстве меньшевиков в организации, как конструкция атомной электростанции отличается от конструкции атомной бомбы, не говоря уже о последствиях их использования. Ленинское большинство в ЦК вело дело к диктатуре рабочего класса. Большинство оппортунистов в ЦК КПСС привело к реставрации капитализма в СССР. При всем уважении к Тюлькину, совершенно очевидно, что партия, в которой выбирают Сталина, и партия, в которой выбирают Тюлькина, - это «две большие разницы».
Курмеев же, «доказывая» незыблемость принципа демократического централизма, привел большой отрывок текста из труда Энгельса, как всегда, ничего в нем не поняв.
«Великая основная мысль, - пишет Энгельс о заслуге Гегеля, - что мир состоит не из готовых, законченных предметов, а представляет собой совокупность процессов, в которых предметы, кажущиеся неизменными, равно как и делаемые головой, мысленные их снимки, понятия, находятся в беспрерывном изменении, то возникают, то уничтожаются, причем поступательное развитие, при всей кажущейся случайности и вопреки временным отливам, в конечном счете, прокладывает себе путь, - эта великая основная мысль со времени Гегеля до такой степени вошла в общее сознание, что едва ли кто-нибудь станет оспаривать её, в её общем виде».
Следовательно, не может принцип демократического централизма действовать вечно и безупречно при любых условиях реальной обстановки. Как и всё в природе и обществе, идея и практика демократического централизма когда-то возникает, достигает своего оптимума в руках гения, а затем превращается в анахронизм и вынуждена подчиниться закону отрицания отрицания, превратившись в свою противоположность, тем более, попав в руки хвостистов.
Предвидя затруднения, в которые упрется Курмеев, Энгельс пишет:
«Но одно дело признавать ее [всеобщую диалектику изменчивости, развития, - В.П.] на словах, другое дело - применять ее в каждом отдельном случае и в каждой данной области исследования. Если же мы в своем исследовании постоянно исходим из этой точки зрения, то для нас раз и навсегда утрачивает всякий смысл требование окончательных решений и вечных истин; мы никогда не забываем, что все приобретаемые нами знания по необходимости ограничены и обусловлены теми обстоятельствами, при которых мы их приобретаем».
Спрашивается, как эту цитату можно еще понять, кроме как приглашение классика к творческому поиску новых решений, тем более, после перенесенных сокрушительных поражений?
Гениальность Ленина подтверждается тем, что при жизни он не дал оппортунистам и реакционерам шанса победить себя ни на одном из стратегических направлений, потому, прежде всего, что глубоко осмысливал объективные изменения, выяснял их причины и творчески подходил к выработке НОВОЙ политики, стратегии и организационных решений, вплоть до компромиссов и отступлений… ради последующей запланированной победы.
ЦК КПСС своим «коллективным умом», созданным демократическим централизмом Хрущева, чуть не привел мировое коммунистическое движение к полному поражению. Сегодня ситуация в корне иная, чем во время создания первого Интернационала или РСДРП. Сегодня мировое коммунистическое движение функционирует после беспрецедентного РАЗГРОМА многих его отрядов. Кубинская, корейская, вьетнамская коммунистические партии держатся до сих пор именно потому, что своевременно отделили мудрость ленинско-сталинского периода в истории СССР от хрущевско-андроповской КПСС и, в своей кадровой политике не абсолютизировали принцип демократического централизма, а предметно боролись за качество кадрового состава партии, руководствуясь, прежде всего, объективными законами классовой борьбы, и, в том числе, практикой партийных чисток.
Нынешняя трагическая ситуация вновь требует творческого подхода. Отрицать это, значит, ничего не понимать в диалектике, а лишь произносить невпопад это слово, как Курмеев.
Поэтому, хочется напомнить авторам, претендующим на публикации в журнале «Прорыв», что редакция принимает материалы к публикации только, если они написаны добросовестными авторами, способными, до отправки материала в редакцию, самостоятельно оценить степень его научности и актуальности, диаматичности; авторами, которые способны доказывать от СВОЕГО имени и лишь изредка прибегать к помощи цитат, подкрепляя ими свои собственные, оригинальные выводы, не паразитируя на авторитете классиков. Редакции нужны материалы, безупречные с научной точки зрения.
Нас могут упрекнуть, дескать, многие материалы, публикуемые в журнале «Прорыв», ошибочны. А судьи кто? Сделайте лучше, и это будет лучшая критика «Прорыва». А, пока, нам еще не приходилось читать критические статьи в наш адрес, которые хоть в чем-то соответствовали критериям научности. Сплошной водопад злобных ярлыков, перемежаемый цитатами невпопад. Банкирам достается меньше тумаков от подобной «левой» прессы, чем «Прорыву».
Журналов и газет, издаваемых по принципу: «что вижу, о том и пою вместе с другими, а за глупость извинимся позже», сегодня предостаточно, в том числе, и современный электронный вариант сборника запоздалых новостей МК РКРП - «Рабочая правда». Нас же интересуют материалы, освещенные научным, т.е. компетентным, добросовестным и творческим подходом к исследованию актуальных, важных и еще не решенных проблем, независимо от литературного жанра.
О чем пишут большинство и левых, и демократических авторов? Как правило, о «сталинских» репрессиях и сиюминутных «событиях», т.е. о демократических заказных убийствах, разводах звезд, зверствах демократических рыночных силовых структур, о профсоюзной суете, защите «химкинских дубов» и «политических узников». А если и поднимают важную теоретическую проблему, то только потому, что ее исследуют… в «Прорыве». При этом они заранее предупреждают читателей, что будут писать на уровне «ликбеза». И ведь пишут...
На данном этапе, когда в теоретическую форму классовой борьбы уже постепенно втягиваются отдельные рабочие, специалисты с узкой профессиональной подготовкой, не имевшие прежде опыта литературного творчества в сфере общественной проблематики, тем более, с диаматическим уклоном, редакция «Прорыва» относится совершенно спокойно к грамматической и стилистической неидеальности наших статей, и не утруждает себя корректорской работой, пребывая в уверенности, что вдумчивый читатель обратит внимание в статье на главное, а не будет размениваться на мелочи, придираясь к непринципиальным ошибкам и опискам.
Если кого-то коробит от грамматических ошибок, то нужно читать буржуазную прессу, там собрались знатоки учебников Розенталя. Нас же в содержании материала интересует не филология, а только его научность. Поэтому мы и впредь будем бескомпромиссны лишь к начинающим и уже состоявшимся хвостистам и децистам.
Курмеева, претендующего на звание объективиста, как, впрочем, и других наших дежурных оппонентов, например, Титова, «неосовка», Кия, волнует субъективистский вопрос: КТО дал редакции право определять степень оппортунизма в присланном материале? Почему мы не обеспечиваем свободу их слова в нашем «Прорыве»? Проводятся ли в редколлегии заседания и голосования при оценке качества статей? Курмеев, видимо, не способен представить всей прелести организации, в которой уже нет научно-теоретических меньшинств, и потому актив журнала давно не тратит время и силы на междоусобицы.
Как известно, Ленин очень высоко ценил гениальную «книжечку», написанную совместно Марксом и Энгельсом, «Манифест КП». Можно ли представить, что Маркс и Энгельс приходили «к консенсусу» по формулировкам при помощи голосования, выборов президиума, счетной и редакционной комиссий? Сторонников догматического отношения к принципу демократического централизма это должно огорчить: никаких демократических процедур Маркс и Энгельс не придерживались, а на выходе - нетленный научный труд. Непорядок. И, если уж ставить перед собой какие-либо организационные идеалы, то, конечно, практика написания «Манифеста КП» - лучший образец неформальной работы во имя всемирно-исторической действенности.
Нет ни малейшего основания полагать, что, совершенствуя механизмы голосования и точность подсчета голосов, можно хоть на микрон приблизиться к истине. Разумеется, могут сказать, что Маркс и Энгельс были гениями, поэтому они могли писать гениально и не прибегать к демократическому голосованию, а поскольку сегодня гениев нет, постольку нужно все ставить на голосование.
А что, если, действительно, вместо напряженного теоретического исследования повсеместно применять демократические процедуры? Может быть, это и позволит без напряжения написать что-то гениальное? Можно попробовать, например, каждый год избирать кого-нибудь на должность гения и каждый год производить перевыборы. В результате, за короткий исторический срок, все члены коллектива побудут в тоге гения, официально утвержденной большинством, и напишут что-нибудь, но, скорее всего, «генитальное».
Материалистически оценивая исторические причины существования и пределы применимости принципа демократического централизма в коммунистической организации, наша редакция давно уже никакие отчеты и перевыборы с помощью голосования не производит. Члены редколлегии организуют работу, не строя «воздушных» планов, а ориентируясь на конкретный научный потенциал товарищей, систематически убеждаясь в их предельной научной добросовестности. Хотя, на первых порах работы редакции, подобные предложения выдвигались: составить всеобъемлющий план работы редакции, не ориентируясь на реальные, сегодняшние творческие возможности авторов. Разумеется, полезно иметь идеальную модель задач редколлегии, но нужно уметь и «не витать в облаках».
В отдаленной перспективе, по мере расширения и роста научно подготовленного актива, уровень плановости в работе редакции, конечно же, будет доведен до оптимума. Но мы никогда не планируем «впрягать» организационную «телегу» впереди идеологической «лошади». Мы будем твердо придерживаться ленинского принципа первенства идеологии над организаторской работой и, одновременно, не доводить это первенство до абсурда, как в РКРП, когда лекционно-семинарские формы безответственного трепа не имели вообще никакой связи с организаторской работой партии в массах наемных рабов.
В период, когда современные партии с коммунистическими названиями не хотят и не могут наладить даже кружковой работы, не говоря уже об издательской, вся организационная работа внутри таких партий вращается вокруг демократически выбранного ЦК, парламентской текучки или идеологической пустоты зюгановской «державности и народности».
В журнале «Прорыв» изучение и обсуждение объективных стратегических проблем общественной практики, а также присланных на эту тему статей осуществляется всем активом редакции непрерывно, добровольно и добросовестно, до полного их осмысления. Статьи членов редколлегии, по просьбе самих авторов, тоже изучаются и обсуждаются всеми членами редколлегии и более широким активом. Но достаточно часто статьи членов редколлегии помещаются в журнал без обсуждения, под полную ответственность авторов.
Статьи новых авторов иногда возвращаются их творцам с пожеланиями и предложениями, если материал заинтересовал редакцию. Иногда автор отказывается реагировать на наши предложения. На этом наше сотрудничество по данному материалу прекращается. Если, по мнению одного из членов редколлегии, присланный материал антинаучен, то эта статья, чаще всего, отвергается без дальнейшего обсуждения. Осечек этот принцип, пока, не давал.
За многие годы совместной работы в редакциях газеты «Рабочая правда», в журналах «Советский Союз», «Прорыв», т.е. почти за 15 лет напряженного ТЕОРЕТИЧЕСКОГО самообразования, научный уровень всех нынешних членов редколлегии достиг необходимой высоты, многократно подтвержденной в ходе ПРАКТИЧЕСКОЙ пропаганды, агитации, литературного творчества, в ходе РЕАЛЬНОЙ борьбы с оппортунизмом в РКРП и вне её. Борьба эта, естественно, велась с переменным успехом, и явилась отличной школой для всего актива «Прорыва», что и определило относительное долголетие коллектива журнала. Т.е. нам не нужна демократия в редколлегии в том виде, в котором она сегодня существует, например, в КПРФ или в РКРП, в которых, благодаря демократическому централизму, большинство давно уже принадлежит оппортунистам.
Естественно, что, пропагандируя научный централизм, мы сами, пока, еще не превзошли лучшие образцы воинской дисциплины (всему свое время), но общественно-политическая организация, не стремящаяся к уровню дисциплины, превосходящему воинскую, просто лжет, когда утверждает, что преследует политическую цель установления диктатуры рабочего класса. Т.е. мы за дисциплину, которая превосходит воинскую по степени точности и обязательности, а не за дисциплину тупо солдафонскую, которая уже была типична и для партии, и для советской армии в период разгула хрущевщины-горбачевщины, когда члены партии цинично сидели на партийных собраниях или молча красили траву зеленой краской, чтобы потрафить генеральской касте.
Важный наш вывод из печального опыта КПСС и РКРП состоит в том, что, на этапе становления партийной организации, рост образованности партийцев не может происходить в отрыве от АКТУАЛЬНЫХ проблем теоретической формы классовой борьбы как внутри редакции, внутри партии, так и вне их. После решительного размежевания с оппортунистами, акцент в теоретической форме классовой борьбы был нами перенесен на усиление ПРАКТИЧЕСКОЙ учебы членов организации и, если полемика в нашем коллективе по какому-либо конкретному вопросу и завершается, но только не в результате голосования, а в результате выработки научно состоятельной позиции.
И победы, и поражения в теоретической форме классовой борьбы являются теми реальными противоположностями в объективном опыте организации, в единстве которых только и может формироваться компетентный, умелый пропагандист, агитатор и организатор. Причем, под поражением мы подразумеваем, прежде всего, ту ситуацию, когда не удается убедить... оппортуниста. Ведь, в ряде случаев, наш оппонент, несомненно, начитан (вроде бы не дурак), а вооружить свою совесть диаматикой никак не хочет, и потому, как минимум, то норовит лечь под профсоюз, то зарегистрироваться в Минюсте, то попасть в Думу. Львиную долю вины за такой ход событий актив редакции возлагает и на себя, на все еще недостаточный уровень своего пропагандистского мастерства и объем проделанной работы.
Переубеждение «черного кобеля», т.е. фанатичного оппортуниста есть важнейшее доказательство оптимальной научной подготовки пропагандиста. Именно эта задача, с педагогической точки зрения, наиболее сложная: переубедить основательно заблудшего, но психофизиологически здорового и даже способного оппортуниста. Ленину, по отношению к некоторым своим идейным противникам, порой это удавалось. Ему обязаны идейным выздоровлением, например, Чичерин, Красин, Луначарский, и некоторые другие социал-демократы, некогда плутавшие в теоретических вопросах, побывавшие даже в «богостроителях». Иными словами, умение переубеждать заблудших, возвращать их на путь научного мировоззрения и есть высшее практическое подтверждение научной состоятельности пропагандиста. Разумеется, дискредитация, т.е. умение вызвать у читателей отвращение к конкретному оппортунисту, - результат тоже вполне приемлемый. Но высшим критерием научной зрелости пропагандиста все же является умение переубедить идейного противника, разрушить заблуждения в его сознании. Прорывцы очень часто ставят перед собой и эту задачу.
Обучение людей, еще не развращенных оппортунизмом, проблема более простая, а потому и более расслабляющая. Она порождает синдром идеологического «шапкозакидательства», формализма, цитатничества, т.е. все то, чем и была поражена система высшего гуманитарного образования в КПСС. Запуганные экзаменами и опьяненные «запахом» карьеры, студенты партийных школ представляли собой бессловесную почву для унавоживания ее бессодержательной пустотой лекций всевозможных волкогоновых, лихачевых, арбатовых, гайдаров.
Человека, ещё незашоренного оппортунизмом, мещанством, переубеждать не нужно. Его нужно умело учить, понимая, однако, что в политической учебе 100%-ный результат невозможен, пока существуют классы, следовательно, порок, соблазны и многовековая рыночная традиция продажности. Необходимо проводить строгую, конкретную, предметную кадровую политику, а демократический централизм, как доказала история развала некогда великих коммунистических партий, совершенно не годится для этой цели.
В этом подходе нет никакого открытия со стороны прорывцев. Просто, в очередной раз, на нашем собственном опыте мы нашли подтверждение гениальности Ленина, терпеливо и умело переубеждавшего многих своих заблудших современников и учившего нас, потомков, что никакие программы ничего не могут добавить к образовательному процессу.
До известной степени, составление программ - наиболее простое дело из всего спектра задач, стоящих перед педагогом и партийной педагогикой. Марксизм безапелляционно требует от коммунистов ЛИЧНОГО умственного трудолюбия, ЛИЧНОГО освоения всего теоретического богатства, которое выработало человечество. Кроме того, необходимо систематически проверять свою компетентность в практике личной борьбы против оппортунизма и в личном опыте обучения сочувствующих. Ведь ясно, что ни Маркса, ни Энгельса никто официально диаматике не учил. Они всему учились сами, «перелопачивая» всемирное интеллектуальное наследие, разоблачая современных им оппортунистов и, таким образом, творя диаматику. История доказывает, что в обществе всегда находятся люди, чей самообразовательный процесс прерывает только смерть. Именно таким был, например, ныне покойный автор многих статей в «Прорыве» А.Б. Каллистов.
Курмеев может внести в программу партийной учебы сто разделов по диалектике, но это изобилие ничего не стоит, если Курмеев не покажет личный пример, не изучит сам, хотя бы, предисловие «Науки логики» и не переработает всю книгу лично в материалистическом ключе.
Идейно-политическое содержание организации всецело определяется составом лекторов, учил Ленин. У тех, кто ныне активно работает в журнале «Прорыв», главными «лекторами» были Аристотель, Смит, Рикардо, Спиноза, Гегель, Фейербах, Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Фрунзе, Макаренко. Т.е. мы отнеслись к указаниям Ленина не как к цитате, а как к обязательному руководству к действию. Среди наших «лекторов» никогда не числились экономист Попов, троцкист Новиков, просто оппортунисты Зюганов, Подберезкин, Кара-Мурза, и даже Пугачев с Ферберовым, хотя, преодолевая отвращение, порой, давясь от смеха, приходилось прочитывать и их писания.
Многие наши оппоненты уверены, что это классикам позволительно было чудачество траты времени на скрупулезное изучения трудов Аристотеля и Петти, Кенэ и Буагилбера, Гегеля и Фейербаха, а выборным идеологам РКРП заниматься этим - несерьезно. Некогда. Главное выработать правильную предвыборную тактику. Нужно уметь ходить с транспарантами и выуживать готовые цитаты классиков из учебников КПСС времен застоя. По этой же причине, т.е. в силу вопиющей марксистской неначитанности, практически, весь профессорский состав КПСС ныне преспокойно работает в буржуазных университетах и не «кажет носа» в левой прессе. «Марксизьм», усвоенный этими профессорами, лишь в виде разрозненных цитат, т.е. своеобразного пароля для карьеры, сохранил их мещанское мировоззрение в первозданном, т.е. обезьяньем виде.
В полемике с обрезателями цитат, в реальной организационной борьбе с экономистами, хвостистами, лейбористами внутри РКРП, актив журнала «Прорыв» выработал научно-теоретические и научно-практические навыки, которые нельзя выработать одной лишь лекционной и семинарской формой обучения марксизму. Как учил Маркс, самое лучшее воспитание - самовоспитание, самое лучшее образование - самообразование. Обеспечив единство теоретической и практической учебы в борьбе, редколлегия пришла к такому положению, когда мнения любого члена нашего коллектива достаточно для вынесения решения об отказе автору в публикации в нашем журнале. Причем, речь здесь идет не о слепом доверии друг другу, боязни развязать или проиграть полемику, а о многолетнем практическом подтверждении научной зрелости и добросовестности каждого члена редколлегии, что особенно раздражает наших оппонентов.
БЕЗОШИБОЧНОЕ «вычисление» оппортунистов теперь не составляет никакого труда для членов нашей редколлегии. Некоторые авторы, «раскусив» наши методы отбора материала, пытались использовать тактику усыпления нашей бдительности. Т.е. они предлагали нам одну или две статьи, в которых умудрялись придерживаться марксизма-ленинизма, а, например, в третьей из присланных статей, где-то в середине текста, помещали ту или иную, свою любимую оппортунистическую «залепуху». Статья, естественно, на страницы не попадала, а сотрудничество с таким «хитрым» автором прекращалось.
Дело существенно облегчается тем, что современные оппортунисты пишут свои статьи исключительно на уровне, как они сами признают, «словариков» или «ликбеза». И не потому, что они искренне хотят облегчить умственную работу пролетариям, что само по себе глубоко ошибочно, а потому, что авторы работ в стиле «кантри», уже не могут подняться выше уровня КПСС горбачевского разлива. И если бы их работы не включали в себя большого массива некорректно нарезанных и ошибочно откомментированных цитат классиков, то читать в этих статьях было бы вообще нечего.
Некоторые авторы, получившие отказ от редакции, так и не поняли, что они стоят на оппортунистических позициях не потому, что задались целью писать оппортунистические статьи, а потому, что коммунистические статьи они написать еще НЕ МОГУТ и, какую бы тему они не взяли в разработку, у них все равно получится «за упокой» марксизму.
Некоторые современные оппортунисты, в том числе и Курмеев, житейски честные ребята, готовые отдать жизнь на баррикадах в борьбе за социализм, если на баррикады, каким-то чудом, стихийно, выйдет миллион пролетариев. Но сами вывести этот миллион сегодня они, просто, не в состоянии. «Сами не выведем, но и другим попробуем помешать».
Их беда состоит в том, что они изучили труды классиков в том обрезанном виде, в каком они мигрировали из одного застойного учебника КПСС в другой, еще более застойный, и вели партию по пути все большего отступления от большевизма. Например, из учебника в учебник горбачевско-лигачевского периода гуляла «ленинская» цитата: «А строй цивилизованных кооператоров и есть строй социализма» . И все в КПСС верили, что это цитата. Хотя, на самом деле, Ленин учил, что «…строй цивилизованных кооператоров, при общественной собственности на средства производства, при победе пролетариата над буржуазией - это есть строй социализма» . Как говорится, почувствуйте разницу.
Серьезное отношение всех членов редколлегии к изучению и освоению диаматики способствовало достаточно динамичному выравниванию уровней теоретической подготовки наших товарищей, а потому редколлегия сегодня не испытывает ни малейшей потребности в каком-либо формальном структурировании нашего коллектива, в установлении каких-либо формальных иерархических уровней и подчиненностей. Мы, прежде всего, уверенные друг в друге, товарищи, не допускающие беспринципного перекладывания своей работы на другие плечи, тем более, любой черновой работы. У нас каждый, без понукания или голосования, делает все, что должен и что может, порой на пределе своих возможностей, наперекор бытовым трудностям, и только поэтому наш журнал, хотя и с минимальным ускорением, но работает уже более десяти лет, давая продукцию, не оставляющую читателей равнодушными.
Некоторым из наших бывших активистов такой стиль работы оказался не по силам. Они перешли в разряд сочувствующих и посильно помогающих работе редакции на технических направлениях. Другие, из числа бывших «просто» авторов, согласились войти в состав редколлегии. На это потребовалось лишь их собственное согласие, а не заседание с голосованием.
Практически все вопросы журнала решаются за счет мобилизации каждым активистом своей партийной СОВЕСТИ, имея в виду, что и совесть, в научном смысле этого слова, есть диаматика, примененная к оценке своих собственных поступков и мотивов, которыми индивид руководствуется в каждом конкретном случае. Совесть человека, освоившего диаматическое мышление, продуктивнее любых других форм самооценки и самоуправления.
Научный централизм опробован в редколлегии и в том смысле, что, когда один из членов редколлегии предлагает обсудить какой-либо материал всей редакцией, то все и изучают этот материал, а затем обмениваются оценками, суждениями, и НАУКА является главным критерием при принятии решения. И нам некого винить в том, что, по всем поднимаемым вопросам, члены редколлегии и большинство авторов, систематически помещающих свои материалы в журнале, оказываются на одних позициях и, прежде всего, по отношению к оппортунистам и их статьям. Наука не предполагает плюрализма мнений. В этом, прежде всего, и состоит наш научный централизм.
Склонность определенных групп к демократическому централизму есть лакмусовая бумажка, доказывающая отсутствие научной подготовки у большинства членов данной организации. Оттуда - фонтаны разноцветной глупости и необходимость выяснять, чья и какая глупость сегодня количественно преобладает. В этом случае, действительно, кроме метода тыка, т.е. демократического голосования, история ничего предложить не может. Но в этом случае партийцы уподобляются простодушному и вечно обманываемому демосу, а не партии научного мировоззрения.
Когда Курмеев возмущается нашей безапелляционностью в отношении к его оппортунистическим статьям, это означает, всего-навсего, что сам знаток цитат из учебников по марксизму, Курмеев, признает свою неспособность определить степень научной состоятельности материала. Если актив редакции не способен отличить оппортунистический материал от научного, тогда о какой теоретической форме классовой борьбы можно говорить? Получается, что степень научности публикаций должен определять читатель? Как он скажет, так и будет? И, если большинство читателей скажут, что прав Курмеев, значит, так оно и есть?
Коллектив журнала «Прорыв» не против воспроизведения своих статей в каких угодно изданиях, но никогда не выпрашивает у других редакций разрешения на публикацию своих материалов в их изданиях, во-первых, потому, что в рыночной экономике невозможно найти рыночный журнал, стоящий на добросовестной, т.е. научной позиции. Такого в природе не бывает. Совершенно невозможно предположить, чтобы издание было частным, принадлежащим олигарху, и было добросовестным, проводящим научную точку зрения на рыночную экономику, на биржевые махинации, коррупцию и т.п. А во-вторых, потому, что в сложившейся ситуации в этом нет никакой необходимости. Актив журнала умеет не только по «клаве» стучать, но и осуществлять все необходимые формы издательской работы.
Анализ писем Курмеева многократно убедил членов редколлегии в том, что он, как, например, и Лигачев, в принципе, неплохие люди, но никудышные марксисты, представители именно той когорты партбилетчиков, которые слепо верили своим институтским лекторам, никогда не руководствовались марксистским принципом: всё, особенно собственные мысли, подвергай сомнению. Такие «активисты» всегда давали водить себя, образно говоря, за нос всем: Хрущеву, Андропову, Горбачеву, Яковлеву…
В качестве доказательства теоретической неряшливости Курмеева, обратимся к его заключительной фразе одного из последних его писем в редакцию: «Думай, товарищ. Кто прав - демократические централисты: Ленин и Сталин, или научный централист - Подгузов?» .
Думай, товарищ. Были ли Ленин и Сталин демократическими централистами, т.е. децистами, или все-таки они были коммунистами в самом высоком смысле этого слова? Вспомните, товарищи, по какому признаку Ленин определял степень коммунистичности индивида? По его отношению к диктатуре рабочего класса или по отношению к демократическому централизму? Ленин и Сталин были настолько высоки, как коммунисты, настолько бескомпромиссно проводили в жизнь НАУЧНО обоснованную концепцию диктатуры рабочего класса, что, к сожалению, уж давно ни одному из партбилетчиков не удается встать с ними рядом в сознании трудящихся.
Почему современные рабочие не идут в КПРФ, в РКРП? Да потому, что и Зюганов и Тюлькин никем не признаны в качестве творцов научного подхода к современной политике. Их присутствие во главе ЦК этих партий лишь следствие формальной воли «большинства», т.е. демократического централизма, самым решительным образом оторванного и от науки.
Чем коммунист отличается от любого другого члена рабочей партии, если вспомнить требование Манифеста КП?
Трепетным отношением к принципу демократического централизма или высочайшей требовательностью к уровню своей научной подготовленности во имя безусловного выполнений функции АВАНГАРДА рабочего класса?
Сколько раз я не обращался к трудам классиков марксизма, я всегда находил у них, прежде всего, заботу о том, чтобы принцип НАУЧНОСТИ бескомпромиссно проводился в кадровой политике коммунистического партийного строительства, что без соблюдения принципа НАУЧНОСТИ, без доведения уровня научности кадров и партийной работы во внутренней жизни партии до абсолютно НЕОБХОДИМОГО качества, никакие иные принципы, в том числе и принцип демократического централизма не только не играет положительной роли, но и вообще превращается в полную бессмыслицу.
Коммунистическая партия - это не партия демократического централизма, а партия НАУЧНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ АБСОЛЮТНОГО БОЛЬШИНСТВА руководства партии, или это вовсе не коммунистическая партия, как бы демократично не избиралось её руководство, и каким бы обязательным не было выполнение его ненаучных решений.
Совершенно абсурдной является мысль о том, что возможна коммунистическая партия, в центральных органах которой нет людей освоивших диаматику, но зато полно субъектов, свято верующих в принцип демократического централизма, систематически переизбирающих друг друга, как в РКСМ(б), на руководящие должности и подчиняющиеся любому решению большинства, независимо от содержания решений.
