Как стать убежденным сторонником «Прорыва»?
«Слыхали звон…»
«Здравствуйте, Валерий Алексеевич. Вам пишет убеждённый сторонник прорыва. Однако, после прочтения вашей статьи «Личность и рынок», а также после прочтения экономической рукописи Маркса 1861-1863 годов и критики вашей статьи одним из оппонентов прорыва, я пришел в некоторое замешательство».
Между тем, убежденностью можно назвать только то состояние ума, которое непоколебимо, если марксизм освоен не только текстуально в решающем объёме, но его понимание уже опробовано нашим сторонником на полях идейной борьбы и подтверждено победами. Как известно, в идеологии нет места компромиссам. Ещё меньше места для компромиссов в теоретической форме классовой борьбы.
«Оппонент, - продолжает наш «убеждённый читатель», - критиковал ваши слова насчёт того, что неэквивалентность обмена не является сущностью капитализма, что такой обмен не является содержанием понятия «эксплуатация».
Пока, оставим открытым вопрос о том, умеет ли оппонент понимать прочитанное, значение слов «критика» и «сущность». Но отметим, что «Прорыву» уже 20 лет не везет на добросовестных и вдумчивых оппонентов, ведь в упомянутой статье в «Прорыве» речь идет не о сущности капитализма, а о сущности РЫНКА вообще, в том числе, капиталистического, т.е. о сущности, исключительно, фазы обмена эпохи частной собственности, и не будет преувеличением, если сказать, фазы массового обмАна и самообмана.
«Он [оппонент, - В.П. ] утверждает, что содержанием эксплуатации и сущностью капитализма, является «отношения прибавочной стоимости», что прибыль берется не из неэквивалентного обмена, а именно из производства рабочим прибавочной стоимости. Не выходит ли из этого, что ваши слова из статьи о том, что неэквивалентность обмена является содержанием эксплуатации и сущностью капиталистического рынка, являются ревизионистскими? Не являются ли ваши слова в статье о том, что прибыль появляется в процессе неэквивалентного обмена, ненаучными?».
Независимо от исходного положительного отношения читателя к автору любой статьи, к позиции организации, наш читатель обязан не терять бдительность, ибо проникновение врагов в редакцию марксистского издания - естественно для политической борьбы. Значительная часть истории РСДРП и ВКП(б) есть история успешной научно-теоретической борьбы Ленина и Сталина с троцкистами, среди которых были и Бухарин, и Твардовский, и Коротич..., проникавшими в редакции. Но, если «убеждённый сторонник» «Прорыва», впадает, «в замешательство», это означает только одно, что он ещё не вполне освоил содержание, как минимум, «Капитала» и книги Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма», тем более, диаматики и пытается средствами начетничества бороться с «ревизионизмом» в «Прорыве».
Как свидетельствует история, «знакомство» классиков марксизма с трудами Прудона, Лассаля, Дюринга, Каутского, Плеханова, Троцкого, Бухарина… порождало у них не замешательство, а разгромные статьи и книги. Оппортунисты терпели поражения от классиков марксизма и в полемике, и в политической практике, поскольку не владели диаматикой.
В научно-теоретической форме классовой борьбы ценны те читатели, которые при столкновении с противоречием в их сознании, напряженно и добросовестно уточняют свои познания в области методологии и берутся за устранение противоречия, за установление истины. Но, на практике, пока, преобладает тот тип читателя, который считает, что он делает редакцию счастливой, если задаёт вопросы, а затем капризно требует от нас таких ответов, которые он сам считает верными. Мы же считаем убежденными сторонниками «Прорыва» тех, кто сначала тщательно изучает проблему, находит верное решение и сам громит оппонентов «Прорыва». Ежели наш читатель пожелал сверить своё готовое решение с мнением редколлегии, это отлично. Но, когда «убеждённый сторонник» занимает иждивенческую позицию, отделывается лишь вопросами и поддакивает оценкам со стороны, то трудно считать такого читателя нашим убежденным сторонником. Ревизионизм ему будет чудиться на каждом этапе развития теории.
Как показала практика, чтобы потрясти воображение начинающих левых, антикоммунисту достаточно подсунуть ему, не изучившему главный труд Маркса, цитату и готовое «разъяснение», которое, якобы, «доказывает» наличие ревизионизма в «Прорыве».
Однако, если читатель заподозрил автора в ревизионизме, то, мягко говоря, наивно обращаться к самому ревизионисту за разъяснением. Вряд ли найдётся настоящий ревизионист, который признается и сразу повесится от стыда. Так что, без привычки самостоятельно разбираться в научно-теоретических проблемах можно попеременно становится убежденным сторонником то «Прорыва», то Балаева, то Семина, то Рудого...
«Свои слова, - пишет читатель, - данный «товарищ» обосновал выдержкой из БСЭ с определением прибавочной стоимости». Хорошо ещё, что не из википедики.
Оппортунисты и рассчитывают на тех, кто за знаниями обращается к БСЭ «времён Очакова иль покоренья Крыма», тем более, к википедики. «Убеждённый сторонник» должен знать, что актив «Прорыва» давно пришел к выводу, что БСЭ писана теми докторами и академиками, членами КПСС, которые, в большинстве своём даже при Сталине не понимали марксизм вполне, ничего не привнесли в него глубокого, а после Сталина такие доктора наук как Канторович, Либерман, Абалкин, Яковлев, Арбатов… сознательно вели партию к поражению. Возможно, БСЭ не содержит грубых ошибок в некоторых вопросах школьных курсов алгебры, механики, химии, биологии, но только не в вопросах марксизма.
«Я решил, - продолжает наш читатель, - посмотреть материалы, где Маркс пишет о процессе производства капитала. И в итоге наткнулся на такие слова Маркса…».
«…Решил посмотреть»… «наткнулся»… А Маркс требовал изучать «Капитал» в полном объеме. В противном случае, на выходе, мы всегда будем иметь в рядах партии хрущевых, горбачевых, ельциных... Наш оппонент, сознательно подсунул нашему читателю «посмотреть» не «Капитал», а отрывок из ранних экономических рукописей, которые сам Маркс не собирался публиковать и в которых он ещё не критикует ошибочные положения А. Смита и Д. Рикардо о том, что пролетарии продают на рынке… труд.
Что же в рукописи Маркса, нашел наш читатель?
«Маркс пишет: «… если мы возьмем всех капиталистов какой-либо одной страны и общую сумму покупок и продаж, совершаемых ими, скажем, в течение одного года, то хотя кто-то из них может кого-то другого обмануть и в результате извлечь из обращения больше стоимости, чем он сам туда бросил, однако общая сумма обращающейся стоимости капитала путем такой операции не увеличилась бы ни на йоту».
Наш сторонник не заметил, хотя в этом абзаце, Маркс пишет черным по белому, что один капиталист может надуть другого и извлечь прибыль. Правда, Маркс в этом абзаце не разжевывает то объективное обстоятельство, что количество металлических и бумажных денег, пущенных в оборот банками в течение года, меняется очень незначительно относительно той массы денежных знаков, которые уже находятся в обороте, поэтому, образно говоря, сколько денег один спекулянт себе прибавит, столько же денег второй капиталист потеряет. Но это обстоятельство только удваивает радость первого спекулянта. Печатание фальшивых долларов ФРС США, часто, равно темпам инфляции, что считается в концепциях Кейнса, Фридмана и Набиуллиной вполне здоровой практикой. В рамках этой величины капиталисты могут спокойно повышать цену своих товаров, чтобы пропустить всю новую наличку через свои счета. Просто одни возьмут, а другие не успеют.
«Весь класс капиталистов, - продолжает Маркс, - не может обогатиться как класс, не может увеличить свой совокупный капитал или произвести прибавочную стоимость тем путем, что один выигрывает то, что теряет другой. Класс в целом не может обманывать самого себя».
Т.е., даже в черновиках Маркс утверждает, что капиталисты на рынке будут обманывать друг друга, но это не приведёт ни К РОСТУ богатства вообще, ни к росту богатства в руках ВСЕГО КЛАССА КАПИТАЛИСТОВ, хотя, некоторые капиталисты себя обогатят. А поскольку в реальной действительности совокупная прибыль класса капиталистов растёт, постольку, Маркс продолжил поиск источника РОСТА богатства всего буржуазного класса.
Таким образом, по Марксу, неэквивалентный обмен - закон любого РЫНКА, норма капиталистического обращения, но он не может привести к увеличению богатства всего класса капиталистов в денежной форме. Насколько обогатятся наиболее нахальные капиталисты, настолько же обеднеют их конкуренты внутри одной страны. Но, если обман капиталистами друг друга не делает страну богатеющей, а в богатеющей стране жить всегда приятнее, чем в нищающей, то ясно, что капиталисты будут искать более продуктивные, чем простая спекуляция, источники РОСТА производства и продажи прибавочной стоимости и в этом поиске капиталисты одной нации проявят солидарность… в беспардонном грабеже капиталистов других наций, ещё до того момента, когда на историческую арену выйдет классический пролетариат.
Когда-то финикийские купцы, являясь первыми торговыми посредниками между многими народами и богатели за счёт принципа: купить дешевле, продать дороже и, тем самым, монополизировали процесс получения прибыли, ничего не производя из того, чем торговали по формуле: Д - Т … Т - Д*. Ещё хитрее поступали флорентийские ростовщики, закабалив даже Англию на многие десятилетия тем, что давали золотые флорины в долг, а в счёт погашения долга требовали значительно большее количество золотых монет по формуле: Д - Д*. Этой формулой до сих пор пользуются банкиры всего мира. Современные экономисты процесс нарастающей борьбы за прибыль без производства, предсказанный Марксом, называют финансиализацией, а другие экономисты - финансеризацией, кому как нравится.
Если бы наш сторонник изучил в необходимом объёме ленинское наследие, то он задумался бы над ленинским выводом о ЗАГНИВАНИИ капитализма именно за счёт того, что не производство, а именно банковские гиганты, сращиваясь с чиновничеством и военщиной, начинают играть ведущую роль в однобоком развитии мировой экономики. Не дочитав до третьего тома «Капитала», наш сторонник не может быть убеждённым в том, что земельная рента есть деньги, получаемые земельным собственником с функционирующих капиталистов без какого-либо эквивалента, что возмущало банкира Давида Рикардо, который считал себя менее паразитичным, чем владельцы земли.
Наличие в мире стран богатеющих и стран веками только нищающих, доказывает, что неэквивалентный обмен - норма мирового рынка, в том числе, капиталистического, особенно если вспомнить Бреттон-Вудскую финансовую «систему» и её кредитную практику, сделавшую должниками почти все страны «свободного мира». Жаль, что Маркс не успел написать обещанный том о мировой торговле, в котором была бы раскрыта тайна не только обогащения капиталистов одной из стран за счёт эксплуатации своего пролетариата, что грозит им потерями прибыли из-за забастовок, но и «тайна» обнищания и деградации целых стран, объектов дележа между монополистами метрополий, т.е. рабовладельцами.
«Сумма обращающегося капитала, - продолжает Маркс, - не может возрасти в результате того, что отдельные его составные части по-разному распределились между его владельцами. Следовательно, в результате подобного рода операций, как бы ни было велико их предполагаемое число, не получилось бы никакого увеличения общей суммы стоимостей, никакой новой, или прибавочной стоимости, т.е. никакой прибыли на находящийся в обращении совокупный капитал» [Экономическая рукопись 1861-1863 годов. Процесс производства капитала. Глава 1.b].
Наш читатель, видимо, пока ещё, не понял, а его доброхот умышленно сделал вид, что забыл, что в данной рукописи Маркс пишет не о реальном мировом рынке, не о его колониальной системе и не о ВСЕХ классах страны, а только об обмене внутри класса капиталистов одной условной страны.
Абстрагирование от обманывающих друг друга капиталистов, было необходимо Марксу лишь на время ТЕОРЕТИЧЕСКОГО поиска действительного источника ВСЕЙ прибыли для ВСЕГО класса капиталистов данной страны. Маркса на этом этапе исследования интересовал вопрос не о том, как получает прибыль один купец или один ростовщик, а как растёт богатство ВСЕГО КЛАССА капиталистов одной страны в условиях промышленного производства. Марксу требовалось найти тот класс людей, из которых весь класс капиталистов этой страны, т.е. земельные собственники, банкиры, торговцы и промышленники безо всякого эквивалента, нахально высасывает растущую прибыль.
Капиталист ничего не производит. Он лишь владеет средствами производства, оценивает работу наёмного персонала и подсчитывает прибыль от его эксплуатации. На защите такого права стоят все силовые, правовые и пенитенциарные институты демократического рынка. Если бы, прежде чем присылать вопросы, наш сторонник старательно изучил ВЕСЬ «Капитал», то он знал бы, что НЕТ такого преступления, на которое капиталист не пойдёт ради прибыли, а спекуляция является первым и самым невинным преступлением, на которое идёт КАЖДЫЙ капиталист ради получения прибыли. Если бы наш сторонник читал бы много, то он знал бы, что, по мнению Сороса, если капиталиста беспокоит вопрос о последствиях его спекуляций, если он переживает по поводу разорённых им банков, пенсионных фондов и целых стран, то это означает, что он профессионально непригоден на роль бизнесмена. Ему вторит и вполне успешный биржевой спекулянт, Фрэнк Партной.
Со времен А. Смита, существует понимание, что богатство класса капиталистов растёт пропорционально массе ПРОДАННЫХ ими товаров, содержащих в себе общественно признанную массу стоимости независимо от их полезности. Поэтому рынок алкоголя, наркотиков и оружия остаются неизменной прибыльными. Если есть прирост объема производства продуктов, то, даже чЕстному капиталисту, обмен возросшей массы товаров на деньги принесёт прибыль в виде новых порций «звонких монет», если они отчеканены. Но капиталисты жадничают и, часто, объявленная ими сумма цен товаров превышает количество денег в обращении, а потому часть товаров не будет продана, и хозяин окажется банкротом при магазинах, переполненных товарами, как это систематически и происходит, особенно, с мелким и средним бизнесом.
Т.е. для простоты исследования Маркс прибегает к научным абстракциям: во-первых, считает капиталиста честным, чего в природе не бывает, а во-вторых, что денег у покупателей достаточно для покупки всех произведенных продуктов по ценам, соответствующим стоимости, чего, тоже, в действительности не наблюдается, поскольку в реальной РЫНОЧНОЙ действительности цена определяется спросом, а не стоимостью. Закон стоимости, как и юридический закон, проявляет себя только после его нарушения и то, не мгновенно.
Однако оппонент «Прорыва» пытается представить дело так: капиталисты, на самом деле, фанаты эквивалентного обмена независимо от того, кто с кем обменивается (олигарх, средний, мелкий предприниматель, ремесленник, фермер или пролетарий, тем более, в шкуре гастарбайтера) и, якобы, в теории Маркса прибавочная стоимость возникает только в результате эквивалентного обмена. Если брать оторвано от остальных глав раздел о производстве прибавочной стоимости, то обязательно возникнет иллюзия, как это и произошло с нашим сторонником. Он и трактует Маркса так:
«Маркс пишет о том, что в процессе неэквивалентного обмена, прибавочная стоимость, а прибыль, как я понял, является формой прибавочной стоимости, не появляется».
«Убежденный сторонник» настолько ослеплен заклинаниями нашего оппонента, что не помнит, что несколькими строками раньше он цитировал Маркса:
«…кто-то из них [капиталистов, - В.П.] может кого-то другого обмануть и в результате извлечь из обращения больше стоимости, чем он сам туда бросил»,
т.е. получить вожделенную прибыль именно из неэквивалентного обмена.
Как ни странно, но продолжая цитировать Маркса, наш сторонник, не замечает того, чего не хочет замечать:
«Далее Маркс пишет: «Прибавочная стоимость или самовозрастание стоимости не может возникнуть из обмена, из обращения. С другой стороны, стоимость, которая как таковая производит стоимость, может быть ТОЛЬКО продуктом обмена, обращения, ибо ТОЛЬКО в обмене она может функционировать как меновая стоимость» [Экономическая рукопись1861-1863 годов. Процесс производства капитала. Глава 1.b].
Многие начинающие левые, не вполне отдают себе отчёт в том, что они изучают труд гения диаматики. А чтобы понять гения нужно или самому быть просто гением с пелёнок, или длительное время трудолюбиво изучать методологию гения. Не изучив «Капитал» в полном объеме, трудно понять диаматику известного противоречия: прибавочная стоимость не может возникнуть из обмена и, в то же время, прибавочная стоимость, как всякая стоимость, может появиться ТОЛЬКО в результате ОБМЕНА.
Т.е., сколько бы продукции вы не произвели, вы не получите никакой выручки, пока не продадите товар. Например, сегодня в Бургундии вырубаются знаменитые виноградники, поскольку французы перешли на пиво, а нарастающая мусульманская диаспора днём вино не пьёт. Теперь, сколько бы литров вина не произвели владельцы виноградников, они не получат ни копейки прибыли. Произведённый продукт, перестал содержать в себе всякую стоимость вообще, поскольку его игнорирует сфера ОБМЕНА.
Наш сторонник не понимает, что, прежде чем делать выводы по поводу прибавочной стоимости, необходимо понять, что такое сама стоимость. А вот с этим большая «напряженка», практически, у всех современных левых.
Маркс предупреждал, что стоимость не так проста для понимания, как томные взгляды «вдовицы Квикли», истосковавшейся по мужику. 2000 лет до Маркса люди пытались понять сущность стоимости, денег так, чтобы она текла в руки только тому, кто эту тайну понял. Строго говоря, именно этой «алхимией» занимались и первый, и последний из классиков буржуазной, почти научной, политической экономии, Петти и Рикардо. Но тайны этой они не раскрыли, хотя, как раз, больше всего занимались обращением денег без производства, и сами стали, едва ли, не самыми богатыми людьми Англии своих эпох. Как практикам, им было безразлично, богатеет ли весь класс капиталистов. Их интересовала, прежде всего, теория личного обогащения. А в этом случае наука замолкает.
Поэтому Маркс и признавался читателям, что самым сложным для него при изложении, и самым ТРУДНЫМ для понимания читателями, была и будет очень «ПРОСТАЯ» и очень СЛУЧАЙНАЯ ФОРМА СТОИМОСТИ, которая в ходе развития породила ДЕНЕЖНУЮ форму стоимости, а та - ЦЕНУ, и только тогда появилась прибыль, причём, сначала, только для менял, ростовщиков и купцов. В те времена существовали цеха и мануфактуры, которые десятилетиями, фактически работали без прибыли, в рамках того, что Маркс позже назвал простым воспроизводством капитала. Поэтому и цеха, и мануфактуры приказали долго жить в пору появления машинного капиталистического прибыльного производства и самого разнузданного неэквивалентного обмена и обмана на рынке, особенно на международном.
Подобно тому, как потребовались тысячелетия, пока золото и серебро превратились в товар под названием деньги, подобно этому, тысячелетиями неэквивалентность, дремавшая в каждой обменной операции, через сотни лет превратилась в одностороннюю прибыль класс капиталистов.
Наши абсолютно безграмотные предки, ничего ещё не понимавшие в политической экономии, раз в год, на «Сорочинской ярмарке» меняли 2 овцы на 5 топоров, 3 глиняных кувшина - на 50 фунтов зерна, 10 свиней за 1 фунт золота и т.д. В каждом таком обмене были объективно выигравшие и проигравшие. Но в те времена, при натуральном обмене, эти погрешности не имели ни малейшего значения для наших предков, поскольку те шли на рынок не за прибылью, а затем, чтобы за бесполезные для себя вещи выменять полезные. И Аристотель признавался, что не понимает, как безграмотные люди определяют пропорции обмена несоизмеримыми потребительными стоимостями. Как сегодня шутят в рекламе: «…а могла бы продать за десять с половиной». Но когда появился посредник между продавцами, т.е. ДЕНЬГИ, тогда погрешность в обмене стала выливаться в одностороннюю денежную прибыль одного из участника обмена. Вот тогда на рынках мира и началась охота на лохов. Уже несколько столетий профессиональными лохами на мировом рынке являются НАЁМНЫЕ работники умственного и физического труда, продающие свои мозги и мышцы за минимальную «потребительскую корзину».
В современной мировой практике, поскольку солнце никогда не заходит над биржами, нет секунды, когда бы предприниматели не надували друг друга на миллиарды долларов и евро поскольку их никогда не заботит прибыль всего класса.
Если же мы догматизируем абстракцию Маркса и скажем, что все капиталисты честные ребята, и нет никакой разницы, между частным ремесленником, промышленным капиталистом и финансовым олигархом, что все они честно торгуют друг с другом, получают прибыль, то нужно будет объяснить, почему ежегодно, в самых развитых странах, банкротятся сотни тысяч мелких и средних предприятий, а список миллиардеров в журнале Форбс практически, «топчется на месте»? Почему, при честных капиталистах, время от времени, банкротятся крупнейшие банки, пенсионные фонды, происходят биржевые крахи и экономические кризисы? Если бы наш читатель изучил «Капитал» в полном объёме, то им, скорее всего, была бы усвоена диаматическая логика Маркса о неразрывности производства и обмена в бытии капитала, и не пришлось бы задавать провокаторский вопрос:
«Не выходит ли из этого, что ваши слова из статьи о том, что неэквивалентность обмена является содержанием эксплуатации и сущностью капиталистического рынка, являются ревизионистскими? Не являются ли ваши слова в статье о том, что прибыль появляется в процессе неэквивалентного обмена, ненаучными?».
Как видно, наш «убеждённый сторонник» не просто в замешательстве. Он полон подозрений, что один из авторов «Прорыва» встал на антинаучную ревизионистскую позицию, а вся редколлегия ему потворствует.
Начнём с методологии
Абсурдная логика всегда ведёт к абсурдным выводам. Одной из разновидностей абсурдной логики в научно-теоретической форме классовой борьбы являются формулировка выводов на основе сравнения цитат, базовых и текущих, тем более, вырванных из контекста, обрезанных в интересах «доказательства».
Слово «ревизионист» в лексиконе современных политиков, в том числе и левых, применяется для обозначения лица, чья теоретическая позиция чем-то отличается от проголосованной ранее. Хорошо, когда Маркс, или Ленин сами разъясняли своим современникам то, что не поняли оппоненты в их прорывных новациях. Но сегодня сравнением цитат Маркса и Ленина, Ленина и Сталина, классиков и прорывистов, не занимаются только самые ленивые троцкисты. Ревизионистом объявляется каждый, чьи фразы при наложение на цитаты классиков отличаются, хотя бы количеством букв.
Как показала история, научная теория, тем более, в обществоведении, созданная на базе реалий прошлого периода, по прошествии определенного времени, в обществе иного качества, перестает приносить успех. Каждое новое поколение ученых обязано привносить в теорию свои уточнения, отражающие качественные и количественные изменения, произошедшие в мировой практике и в сознании людей. В одном случае, этим уточнениям присваивается имя марксизм, ленинизм, сталинизм, маоизм, чучхе, в других случаях, экономизм, меньшевизм, троцкизм… В строгом соответствии с диаматикой, догматизм должен оцениваться как ревизионизм законов диаматики. Догматизм отказывается от новых формулировок, требующих устранения новых факторов, не способствующих, тем более, замедляющих движение к коммунизму.
За период с 1903 по 1953 годы в РСДРП-ВКП(б) произошло немало теоретических «сражений» в прессе и на съездах между политиками, все из которых заявляли о себе как о сторонниках марксизма, диалектики. Стенографические отчёты сохранили беспримерную как по компетентности, глубине логики, так и по подлости, идейную борьбу в партии. После 1953 года ничего глубоко, научного на съездах КПСС не наблюдалось в связи с теоретической деградацией членов КПСС. Полувековая практика показала: победы всемирно-исторического значения партия имела там и тогда, где и когда ленинская и сталинская стратегия принималась партийными массами к исполнению, несмотря на то, что у Маркса «трудно» найти цитаты о большевизме, меньшевизме, экономизме, троцкизме, о «красногвардейской атаке на капитал», о переходе от продразвёрстки к продналогу, о субботниках, о НЭПе, ГОЭЛРО, пятилетках индустриализации, коллективизации и культурной революции…
Поэтому, есть все основания утверждать, что тот «ревизионизм», в котором троцкисты обвиняли и обвиняют Ленина и Сталина, был, на самом деле, РАЗВИТИЕМ марксизма, приведением положений марксизма в соответствие реальным объективным предпосылкам, с решительным отсечением всякого «хвостизма» и догматизма. Практика неизменно подтверждала высочайший уровень прогностического потенциала ленинской и сталинской методологии. Современные антикоммунисты-талмудисты, возмущаются стремительной разворотливостью победоносного мышления Ленина и Сталина, обвиняют их, якобы, в отступлениях от учения Маркса и стараются убедить современных носителей коммунистического звания вернуться к исполнению требований тех цитат из Маркса, которые им диктуют современные троцкисты.
Разумеется, могут сказать: что Ленину можно, то другим нельзя. Но отсутствие живого Ленина не освобождает людей, претендующих на звание коммунистов, от обязанности сделать всё возможное для того, чтобы массы пролетариев умственного и физического труда вновь приобрели компетентный и преданный авангард, в том числе и вождей способных не только зазубривать марксизм, но и развивать его.
Классики марксизма, называли ревизионизмом не те случаи, когда обнаруживалось расхождение в употребляемых синонимах, а тогда, когда практика данного лица принимала вредительский характер на базе умышленных, по предварительному сговору, попыток внедрить в партийную политику меньшевистские, ликвидаторские, отзовистские, пораженческие, левые и правые искажения марксизма. Современные ревизионисты, своими теоретическими извращениями, пытаются, задним числом, оправдать свою реальную оппортунистическую практику.
Естественно, не всякая новизна в теоретических формулировках есть развитие науки (вся мелкотравчатая диссертационная практика в КПСС доказала это). Но всякое изменение в теории, подтвержденное общественной практикой движения к коммунизму - НАУЧНО. Не всякое изменение в теории - есть ревизия в отрицательном смысле слова. Но помимо научной ревизии существует и сознательное искажение, и добросовестное заблуждение. Отличить научную ревизию, т.е. развитие от искажения, может только конкретное исследование выдвинутых положений и их отражения в практике борьбы против всего буржуазного за коммунизм.
Развитие теории, к чему всегда призывал Маркс, есть не пересмотр стилистики программных документов по поводу перехода от развитого к зрелому социализму. Научная ревизия означает, прежде всего, проверку точности СВОЕГО СОБСТВЕННОГО понимания положений марксизма. И если под ударами практики вы установили, что до сих пор и вы, и БСЭ примитивно, плоско, статично трактовали положения марксизма, то «не нужно на зеркало пенять», а нужно срочно заняться ОТРИЦАНИЕМ СВОИХ прежних, представлений о марксизме. На этом пути марксист не может отделаться лишь констатацией отличий в словах и оборотах двух разных текстов. Необходимо абсолютно конкретное отрицание прежнего содержания вашего собственного сознания более глубоким пониманием самого марксизма и пересмотр своих знаний относительно реальных перемен в стихийном общественном бытии.
Одно дело, когда нарождающийся капиталистический рынок и класс купцов показывает теоретику, что грядёт революционный слом феодализма и установление рынка домонополистического капитализма, а другое дело, когда анализ показывает воцарение военно-государственно-монополистического капитализма, т.е. превращение капитализма в свою противоположность, в полную материальную предпосылку социализма. Одно дело отмечать с удовлетворением, что в обществе уже нет откровенных Путиловых, Морозовых, Рябушинских, а другое дело видеть, как ещё мало в обществе черт, которые могут быть отнесены к числу коммунистических, как много ещё комсомольцев, которые не против того, чтобы стать путиловыми, морозовыми и рябушинскими. Уже полвека, как интеллигенция не может предложить миллиардам наёмных рабов ничего адекватного, относительно современных объективных предпосылок движения к коммунизму. Боятся показаться ревизионистами. А если массы сами начинают бунтовать, то получается или как в 1993 году в Москве, или «цветные революции», как в Грузии, Армении, Молдове, Ливии, Ираке, на Украине...
Одна из причин энергичного топтания современного коммунистического движения на задворках политики в РФ, в том и состоит, что нынешние теоретики «думают» теми категориями хрущёвины, потреблятства, которые им заложили в сознание догматики в советских ВУЗах. Несмотря на понесённые поражения, те, кто сегодня называют себя коммунистами, никак не хотят подвергнуть ревизии СВОИ познания в марксизме и не понимают, что теоретическая работа в КПСС, даже в брежневский период, есть худшая форма ревизии марксизма, в смысле умерщвления в нём всего диаматического, динамического, превращение в набор диссертабельных догм.
Панических страх перед обвинением в ревизионизме, приводит к догматизму. Догматизация есть одна из наиболее продуктивных форм ревизионизма, поскольку именно теоретики превращают диаматически целостное динамичное учение Маркса в несвязанные фрагменты. Подобно тому, как отзовизм является лишь иной редакцией ликвидаторства, догматизм есть малозаметная, на первый взгляд, редакция оппортунистического ревизионизма. Ревизионизмом в отрицательной коннотации можно считать только такое изменение в теории, когда её покидают темы непосредственного строительства коммунизма и начинает господствовать тема «совершенствования» социализма, внедрением в его «тело» рыночных отношений. Одно дело предлагать допустить рыночные отношения, когда установлен факт массовой экономической безграмотности большевиков в 1921-м году, а другое дело внедрять рыночные отношения в 1983 году, когда полно членов КПСС с дипломами докторов экономических наук и академиков.
Убежденными прорывистами могут быть лишь те, кто вопреки БСЭ, творчески подходят к учению Маркса, Ленина, Сталина и практике совершенствования научного централизма, не обращая внимания на стоны по внутрипартийной демократии и рыночной благодати. Объявляя себя убежденным сторонником «Прорыва», наш читатель знал о нашем отрицательном отношении, например, к демократическому централизму, но не объявил нас ревизионистами. В словарях КПСС нет слова «диаматика», которое использует большинство прорывцев, и которое подчеркивает, что мышление есть продукт развивающейся материи, и что диалектики, самой по себе, как и энергии, оторванной от движущейся материи, не существует. В КПСС термины «пролетариат» и «рабочий класс» использовались как синонимы. Прорывисты строго разводят эти категории и т.д. Хорошо, что наш сторонник и оппонент уже не относят эти расхождения к ревизионизму, но плохо, что они ищут новые поводы для обвинения «Прорыва» в ревизионизме.
То, что простительно ЭВМ, которая сверяет тексты побуквенно, непростительно «убеждённому стороннику прорыва». [Нужно отметить, что своевременные компьютерные системы «борьбы с плагиатом» уже продвинулись несколько дальше таких читателей]. Он ОБЯЗАН сравнивать сущности в условиях их исторического развития, а не буквы, тем более, после таких грандиозных поражений, которые потерпела КПСС именно в силу массового ошибочного понимания краеугольных теоретических положений марксизма-ленинизма.
Слово «научные» в марксизме принято для обозначения теоретических знаний абсолютно адекватных объективной действительности в её развитии. Синонимом слову «научный» является слово «истинный» т.е. подтвержденный ВСЕЙ исторической общественной практикой. А поскольку объективная история есть история движения общества по ступеням прогресса, постольку истины бывают низшего и высшего порядка, относительные и абсолютные. Истины в науке не опровергаются, а отрицаются, более высокой истиной в актуальной формулировке, выведенной из новых фактов бытия, берутся на вооружение практиками, а прежние истины переводятся в разряд истории науки, что позволяет очередному поколению ученых понять объективные законы развития познания. Одна из причин сближения современных физиков с мистикой и состоит в закрепощении их сознания застывшими формулами и преклонениями перед авторитетами.
Именно стремление представителя узкого направления науки быть как можно более точным в восприятии отдельного факта объективной действительности, приводит многих из них к профессиональному кретинизму. Диаматика же предполагает постоянную ревизию качества своего восприятия во имя приближения знаний к объективному содержанию объекта исследования, порожденного системой явлений, лежащих далеко за его пределами. Истинным или ложным, т.е. научным или антинаучным, может быть только знание. Истина диаматически противоположна факту. Факт является фрагментом объективной действительности как, например, метеорит, землетрясение, цунами, молния, не содержащая в себе ни крупицы сознания. Фактом является и наскальный рисунок, отражающий объект в том виде, в котором его воспринимает мозг конкретной эпохи развития человеческой культуры. Возрастание качества наскальной живописи, эволюция качества рисунков, есть факт, доказывающий развитие сознания, ревизию качества восприятия каждым последующим поколением людей. Фактом является собрание сочинений Маркса и не только потому, что эти тома можно потрогать. Из истинной фиксации, оценки и изучения содержания факта рождается верный прогноз, безошибочная практика, а из ошибочного понимания сущности факта проистекают катастрофы. Только у добросовестного исследователя содержание знания приближается к содержанию факта, т.е. меняется в сторону всё большей научности. Будучи исследователем редчайшей добросовестности, Маркс создал четыре варианта своей основной книги, «Капитал», и, только изучив русский язык, назвал наиболее удачным русский перевод второго издания первого тома «Капитала». Возможно, именно поэтому, марксисты России сыграли наиболее заметную роль в мировой истории ХХ века.
В современной рыночной экономике приближение или удаление знаний по отношению к факту в подавляющем большинстве случаев предопределено размером гранта. В результате, субъективное отражение факта в сознании индивида становится управляемым извне, ангажированным. Что лучше оплачивается, над тем и работает большинство из тех, кто сегодня претендует на звание носителя научных знаний, тем более в обществоведении.
Из коротенького письма в редакцию, тем не менее, явно следует, что «убежденный сторонник», ещё не владеет научным методом, имеет очень туманные представление о соотношении теории и практики, о соотношении научной абстракции и реальности, и потому скор на «расстрельные» выводы. Возможно, что данный конкретный читатель является эмоциональным сторонником «Прорыва», но никак не убеждённым, поскольку убеждение есть система знаний, подтвержденная результативной практикой побед на ниве пропагандистской и агитационной работы.
О чём же шла речь в статье «Личность и рынок»
Долгое время многим верхоглядам казалось, что, усилиями Ленина экономизм в России был разгромлен уже до революции и, вместе с упразднением частной собственности на основные средства производства, т.е. с формальным запрещением буржуазии как класса в СССР, исчезнет забастовочная «борьба» пролетариата, как и сам вопрос о целесообразности этой формы «борьбы», основы дореволюционного экономизма.
Экономизм, одна из разновидностей оппортунизма, причиной существования которого в некоторых личностях является врожденная паразитарность их характеров и безграмотность в вопросах марксизма. Причем, если дореволюционный экономизм, объективно, служил делу торможения свержения буржуазного строя, то после революции, экономизм превратился в средство реанимацию капитализма «тихой сапой» под видом «социалистического» хозрасчёта. Особенно в этом усердствовал «правый уклон» троцкистов, ведших борьбу за продление НЭП, сохранение кулачества и (на неопределённый срок) товарно-денежных, рыночных отношений.
ГОЭЛРО, Сталинские пятилетние планы, победа СССР над мировым империализмом в Великой Отечественной войне на время заставили экономистов притихнуть. Но после 1953 года все оппортунистические силы, пользуясь невежеством Хрущева, Косыгина, Шверника, а позднее Суслова, Андропова, Яковлева, Горбачева, Ельцина, Гайдара в марксизме, как и всей когорты кандидатов и докторов всяческих наук, экономисты, придумав себе новое название, товарники, рыночники, начали поход за внедрение в централизованную плановую экономику СССР принципов хозрасчёта.
Сотням министров всех уровней, практически всем директорам заводов и совхозов в те годы, были абсолютно непонятны законы строительства коммунизма, зато были понятны принципы хозрасчёта и перетягивания «финансового одеяла» на себя, любимого. Одну попытку Либермана и Косыгина перевести на хозрасчёт министерства и предприятия СССР в 1965 году, интуитивно отбил Брежнев, не понимавший, как на хозрасчете можно построить коммунизм. Отказ от хозрасчёта в СССР позволил Брежневу нанести поражение и чехословацким оппортунистам, начавшим проводить горбачевскую реформу в ЧССР в 1968 году. Брежнев продлил историю ЧССР на целых 20 лет. Затем плановый централизованный СССР одержал победу в войне против НАТО, Австралии и Японии во Вьетнаме в 1975 году. Но в 1979 году, оппортунисты КПСС, пользуясь возрастом Брежнева, затеяли новую попытку внедрения хозрасчёта в экономику, иезуитски сформулировав название реформы: «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Естественно, Брежнев был всецело за улучшение планирования в СССР, но не рассмотрел ложку «азотной кислоты» «хозяйственного механизма», т.е. решения разбавить систему централизованного планирования хозрасчётом министров и директоров. А поскольку Брежнева ещё три года интересовало, прежде всего, выполнение планов, постольку министрам и директорам, держащимся за кресла, было трудновато разваливать централизованную плановую систему.
Однако в 1982 году к рулю партии встал Андропов. Весь 1983 год в ЦК КПСС, в Институте экономики АН СССР велась разработка плана уничтожения плановой экономики в СССР. В январе 1984 года был начат широкомасштабный эксперимент по переводу министерств и предприятий СССР на полный хозрасчёт, самофинансирование и договорные отношения. За этот год удалось перевести на самофинансирование более 25% министерств и, практически, все крупные предприятия страны. Строго говоря, СССР престал существовать уже к концу 1984 года, а уже в 1985 году рухнула дружба народов, началась азербайджано-армянская резня, затем осетинско-ингушский конфликт, а потом полыхнуло в Таджикистане, Прибалтике, Молдове...
В период с 1985 по 1990 год страна погрузилась, с одной стороны, в кашпировщину и чумаковщину, а с другой стороны, в прорыночное безумие. Всё научное сообщество СССР, не только экономисты, но и физики, и искусствоведы с упоением стали воспевать рыночные отношения, которые сами всё решат. Т.е. обучение и самообучение марксизму в СССР к тому времени настолько формализовалось, что знания отдельных обрезанных «цитат» приобрели характер пароля для признания соискателя своим в узком кругу. Министры, Госплан и Госснаб СССР, без научно-теоретической проработки вопроса, взяли под козырёк, загипнотизированные холодным взглядом бывшего шефа КГБ, согласились на перевод всего и вся на полный хозрасчёт и самофинансирование.
Очень немногие теоретики, члены КПСС эпохи горбаёвины, пытались защитить централизованное научное планирование. Они, не веря глазам своим, с изумлением смотрели на то, как маститые советские философы, политэкономы, научные коммунисты, доктора и академики, совершенно не понимая смехотворности и цинизма своего положения, в своих публикациях и выступлениях объясняли существующие бытовые проблемы пороками своего централизованного планирования, а избавление от этих проблем находили в переводе страны на рыночные отношения. Дескать, посмотрите, как красиво «загнивает» капитализм, как там всё хорошо с колбасой и туалетной бумагой. Так будет и у нас, когда СССР откажется от услуг науки и доверится стихии и анархии рыночной экономики. Особенно в этом отношении усердствовали самоликвидаторы от науки Шмелёв, Абалкин, Арбатов, Пияшева, Черниченко, Заславская, Ципко...
Люди не сознавали комизма ситуации, когда дипломированные УЧЁНЫЕ, бесстыдно повествовали о том, что они не способные научно решить ни одной из существующих проблем, что народ должен перейти на рыночные рельсы и, тогда, они, без КПСС и марксизма, схватят бога за бороду и заживут богато, как герои Голливуда, и с песенкой, как в фильмах Боливуда. Миллионы поверили, что стихийные, анархические рыночные отношения решат все проблемы общества лучше, чем АН СССР, ЦК КПСС, Госплан и Госснаб. Отчасти, это было так, поскольку, к этому времени, ЦК КПСС, действительно, обезумел реально. Поэтому и в среде сотен тысяч будущих обманутых дольщиков, пайщиков, вкладчиков, жертв телефонных мошенников и черных риелторов, которые выходили на антисоветские митинги в республиках СССР, начиная с 1989 года, не было и десятка тех, кто ТОЧНО понимал, что такое рыночная экономика, куда она ведёт, и как связана с генерированием, хотя бы, мировых войн.
Никогда слово «бог» не произносилось с таким восторгом проповедниками в российских храмах, как слово «рынок» во всех СМИ СССР, на всех митингах конца 80-х годов, проводимых диссидентами и демократами. Как дети, истеричествующие, если у них отбирают игрушку, так обыватели СССР бросались на каждого, кто пытался им детально описать наиболее животные черты рыночной экономики. Не многим изменилось положение и сегодня. Оно только усугубилось гниением системы образования и художественной культуры, разгулом национализма, религиозного фундаментализма, нацизма, бандеровщины и т.п. во всех республиках бывшего СССР.
В течение 90-х годов, выполняя все решения Съездов РКРП, терпеливо двигаясь в «кильватерной струе» акций, инициированных Виктором Анпиловым, работая в редакции теоретического журнала ЦК РКРП «Советский Союз» под руководством Виктора Тюлькина, в газете МК РКРП «Рабочая правда», к 2000 году, группа товарищей, пришла к выводу о неэффективности тех форм партийной жизни, учебы, пропаганды, которые, фактически, были позаимствованы руководством РКРП у КПСС. Главная ошибка состояла в том, что в РКРП недооценивалась научно-теоретическая форма классовой борьбы и переоценивалось значение забастовочной, экономической «борьбы». Поэтому, актив редакции «Рабочая правда» и решил организовать редакцию научно-теоретического журнала и возродить большевистские традиции научно-теоретической формы классовой борьбы в коммунистическом движении, ни у кого не спрашивая разрешения.
Памятуя о массовом умопомешательстве конца 80-х годов, связанном с мифами о рыночной экономике, в течение 2002-03 годов мною и была написана серия статей, посвященных исследованию коренных свойств рынка, т.е. отношениям ОБМЕНА и ОБМАНА в условиях господства частной собственности. Исследование показало неразрывную связь между рыночными отношениями и возникновением фашизма; между рыночными отношениями и ростом макро и микро угроз для общества и каждой личности, ростом их незащищенности; между ростом монополизма в рыночных отношения и массовой деградации личности граждан. В этих статьях были исследованы отношения обмена, все этапы развития рыночных отношений во всех общественно экономических формациях и сделаны выводы об исторической тенденции НАРАСТАНИЯ диспропорций, неэквивалентности рыночных отношений в мировой экономике.
Важнейший вывод из анализа рыночных отношений состоял в том, что в силу объективных свойств товарного обмена абсолютно исключена его эквивалентность. Иными словами, в рыночной экономике эквивалентность обмена невозможна ни при каких условиях развития счётно-вычислительных устройств и при любой постановке дела экономической статистики и контроля со стороны налоговой инспекции. Эквивалентность товарного обмена возможна, но только в качестве иллюзии, а потому любой акт товарного обмена, тем более, если обменивающиеся стороны прилагают максимальные усилия для определения стоимостных и ценовых пропорций, обречены на одностороннюю стоимостную и ценовую выгоду.
В частности, в этих статьях отмечалось, что неэквивалентность непосредственного продуктообмена порождает эффект прибыли, получаемой случайно то одним, то другим продавцом-покупателем в натуральной форме. То есть из каждого акта РЫНОЧНОГО обмена его участники выходят: один с прибылью, другой с убылью (а завтра они могут поменяться местами). ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ неравенство КАЖДОГО обмена, т.е. получение прибыли лишь одним из обменивающихся, хотя ОБА они жаждут ОДНОСТОРОННЕЙ выгоды, является абсолютным, а потому НЕУСТРАНИМЫМ законом РЫНОЧНОЙ экономики. Завороженные житейскими наблюдениями за плутовством на базаре, буржуазные теоретики, противореча собственным утверждениям о диктате потребителя над производителем, вывели общий «закон», присвоив продавцу эксклюзивное право завышать продажную цену товара относительно действительных издержек и потому всегда получать прибыль, а покупателю отвели роль профессионального простака, поскольку покупатель всегда оплачивает ценовую похоть продавца.
В обществе, основанном на принципах частной собственности, личная выгода является абсолютным мотивом деятельности каждого. Слегка перефразируя Маркса, можно сказать: гарантируйте предпринимателю БЕСПРИБЫЛЬНОЕ производство, и он возьмется за дело… только под страхом смертной казни. Прибыль - наиболее последовательная форма удовлетворения потребности частника в личной выгоде, и так как все участники рыночного обмена всегда стремятся к личной выгоде, то ими будут целенаправленно изыскиваться и находиться формы, гарантирующие УСТОЙЧИВОЕ получение возрастающих масс и нормы прибыли. Но никто, из стремящихся к прибыли, находясь в здравом рассудке, не будет откровенно делиться секретами источников своих прибылей. Напротив, истинные охотники за прибылью сделают все, чтобы конкуренты шли «по ложному следу». Наиболее продуктивным «ложным следом» в охоте за прибылью является тезис о том, что прибыль любит трудолюбивых и плывет к ним в руки.
Именно трудолюбию туповатых производителей или, как их называют американские жены, неудачников, пришлось играть в истории роль «обманки», за которую веками прятались те, кто, на самом деле, всегда извлекал прибыль из обмена своего менее трудоемкого товара на более трудоемкий товар. У более ленивого, но сообразительного, извлекшего ОДНОСТОРОННЮЮ выгоду из обмена товарами, т.е. облапошившего конкурентов, всегда хватало ума сообщить лопоухой части общества, что прирост ЕГО богатства происходит благодаря ЕГО трудолюбию на стадии производства, а не мошенничеству на стадии обмена. Но и действительное превосходство в производстве предприниматель всегда использует для УСИЛЕНИЯ мошенничества на стадии обмена. В противном случае предприниматели не могли бы получить самое сладкое для себя - т.н. сверхприбыль.
Демократические теоретики рынка упорно «не видят», что наиболее типичной ситуацией на рынке является не трудолюбие, а попытки обвесить, обмерить, недодать сдачи, спрятать подгнившую помидорину среди свежих, продать мясо, зараженное «коровьим бешенством», под видом доброкачественного и т.д. Т.е., как показывает всемирно-исторический опыт, ВСЕ субъекты рынка практически всегда ведут себя взаимно и предельно плутовато. Но, поскольку все и всё в окружающей нас действительности подвержено развитию, постольку и непреднамеренные неточности перерождаются в периодическое сознательное мелкое плутовство патриархальных производителей, которое, затем, развивается в систематическое и безграничное и одностороннее мошенничество капиталистов.
Иначе говоря, и в объективной невольной непропорциональности рыночного обмена, и в продуманном стремлении первых торгашей-покупателей надуть ДРУГ ДРУГА крылась предпосылка для превращения этих микрогрешков В ЗАКОН. Т.е. не каста продавцов надувает покупателей, а ВСЕ участники РЫНКА активнейшим и сознательнейшим образом участвуют во всеобщем ВЗАИМНОМ надувательстве, просто, капиталисты имеют одностороннее преимущество.
При господстве мелкотоварного производства масштаб взаимного надувательства и размер прибыли, получаемой тем или иным ловкачом, ничтожны и неустойчивы относительно получателя. Но, по мере монополизации экономики, завершается дифференциация товаропроизводителей на крупных, средних и мелких, а торговли, соответственно, на оптовую, мелкооптовую и розничную. Теперь, по примеру вассальной иерархии феодалов, буржуазия устойчиво делится на террариум олигархов и серпентарий «среднего класса». Ясно, что монополисты по сравнению с «середняками», вынося на рынок гигантские массы продукта, получают одностороннюю возможность для концентрации в одних руках гигантской массы погрешностей пропорций обмена. Т.е. монополисты завоевали право за существенно меньшее количество своих товаров выменивать у мириады мелких производителей существенно большее количество их товаров по натуральному выражению, тем более по стоимости.
Это, собственно, и является предпосылкой того, что в США ежегодно возникают и… разоряются 150 000 мелких фирм только в «городских» видах бизнеса.
Однако монополист считал бы себя неудачником, если бы на меньшее количество одного натурального продукта он выменял бы многократно большее количество другого натурального продукта. Например, куриных яиц. Даже самый разнузданный стяжатель понимает всю бессмысленность богатства в виде смердящих миллиардов куриных яиц, и даже миллионов экземпляров «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына. Дело в том, что огромный перечень материальных и псевдодуховных ценностей с течением времени подвержен моральному и техническому старению. Они утрачивают свою потребительную стоимость, а вместе с ней и меновую стоимость и поэтому перестают быть богатством, их невозможно пустить в дальнейший оборот. В этом кроется еще одна причина, по которой рынок время от времени сотрясают кризисы «перепроизводства» натуральных продуктов.
Другое дело - золотые слитки, которые можно накапливать, пока хватит терпения и запасов золота в недрах Земли, извлекая монеты из процесса обмена, складывать их в сундуки, зная, что они не протухнут или, зарывать в землю, понимая, что они не истлеют. Поэтому рынок, как форма хозяйствования, получает господствующее положение после того, как в продажу начинает устойчиво поступать товар, позволяющий накапливать его без угрозы потери этим товаром своих дьявольски притягательных свойств. Таким товаром сначала стало золото, позднее банкноты, а затем и счета в банках, практически не требующие (от кризиса до кризиса) материального носителя. Выдающаяся роль и масштабы финансового рынка в экономической системе современных развитых стран обнажают истинные помыслы фанатов рынка: рост личных счетов, во что бы то ни стало и без какой-либо связи с материальным производством.
Иначе говоря, по мере превращения золота из рядового товара для поделок в товар особого рода, т.е. во всеобщий эквивалент, в сознании участников обмена происходил некоторый «сдвиг по фазе» в прямом и в переносном смысле. Из внешне приличных и трудолюбивых людей производители превратились в оголтелых стяжателей, в кровожадных охотников за золотыми кругляшками. Но «тайное» стало явным лишь для добросовестных и наблюдательных людей. А для любителей скользить по поверхности явления картина рыночных отношений только усложнилась и возникла иллюзия приоритета «аристократа»-покупателя над «торгашом».
Именно по мере нарастания денежного обращения абсолютное большинство людей перестали замечать, что, в то время, когда одни производители только выносят на рынок полноценные товары, другие производители, уже реализовав свой продукт за золотые монеты, начинают поиск другого полноценного продукта, за который вынуждены отдать полученные в предыдущем акте золотые кружочки. А тут еще рядом с рынком реальных ценностей, который поддается логическому объяснению, заработал финансовый рынок, где все поставлено с ног на голову. Из-за этого «сдвига по фазе» и возникла иллюзия существенной суверенности продавца и покупателя.
Вульгарные экономисты своими «теориями» усиливают эту иллюзию. Они стараются оторвать товарное обращение от денежного и выпячивают мелкое мошенничество продавца на рынке. Такая позиция удобна для апологетов рынка в том смысле, что делает фигуру обладателя денег, т.е. «покупателя», экономическим аристократом. Отсюда в сознании вкладчиков возникает иллюзия, что торговец - это грязный торгаш, а банкир - это чистый финансист. В действительности именно финансист, т.е. ростовщик, всегда открыто и нагло продает меньшую сумму денег за большую. В отличие от простых товаровладельцев, финансист вообще не прибегает ни к какой маскировке. Он просто и масштабно врет, обещая большой процент по вкладам, и тиранически диктует, объявляя процент на ссуду. Однако и вкладчик-халявщик, как только становится «финансистом», т.е. продает свои деньги банку, начинает нахально требовать от ростовщика большого процента. Но в этом случае продавец денег, т.е. вкладчик, просто не понимает, что он будет фактически обобран ПОКУПАТЕЛЕМ денег, т.е. ростовщиком, поскольку ставка процента, выплачиваемая по вкладам, всегда меньше прибыли ростовщика, полученной благодаря применению денег недалекого вкладчика. Таким образом, наш продавец денег, рядовой вкладчик, ВСЕГДА оказывается крайним, но пока не понимает этого.
Итак, проникая с поверхности явления в сущность процессов, происходящих на рынке, т.е. проникая в сущность очередного, скажем, первого порядка, придется признать, что СЛОВО рынок обозначает не процесс купли-продажи, так сказать, «игру в одни ворота», а неразрывную связь между товаровладельцами, ОТНОШЕНИЯ, возникающие между частными ПРОИЗВОДИТЕЛЯМИ по поводу ОБМЕНА продуктами их производства, отношения, сулящие одностороннюю И ТОЛЬКО одностороннюю выгоду. Такое понимание значения слова «рынок» делает более понятным закон неизбежного движения рынка от видимости свободы к тирании монополий.
Если в эпоху патриархального рынка главным содержанием этих отношений являлось невольное удовлетворение общественных потребностей в разнообразных продуктах, а кажущаяся эквивалентность являлась условием обмена продуктами деятельности, то после появления денег объективная неэквивалентность рыночных отношений приобрела сначала форму денежной прибыли, а затем монопольной прибыли. То есть, произошла серия закономерных качественных скачков в развитии простой случайной формы прибыли.
Рынок, как форма экономических отношений, возникающих по поводу удовлетворения общественных потребностей производителей в натуральных продуктах, а затем прочих «товаровладельцев» (проституток, наемных солдат, чиновников и пролетариев), переродился в такую форму экономических отношений, когда все общество, включая и «средний класс», не сознавая этого, работает на ничтожную кучку монополистов во имя удовлетворения их больного глобализма.
Домонополистический капитализм (с его «фратерните, либерте и эгалите») это абсолютно нетипичный, проходной штришок в истории действительного рынка. [Здесь мы пока абстрагируемся от проблемы неэквивалентности «рынка труда» и рынка рабочей силы, но отметим, что в условиях частной собственности эквивалентных рынков не бывает вообще]. Домонополистический рынок это непродолжительный переходный период от бесхитростных и низкодоходных обвесов и обсчетов эпохи феодализма и преобладания цеховой экономики к грабежу на научной, конвейерной основе, позволяющей олигархам пожирать с нарастающим аппетитом время жизни абсолютного большинства населения планеты.
Таким образом, приходится констатировать, что сущность капиталистического рынка состоит в НЕЭКВИВАЛЕНТНОСТИ обмена. В эпоху частной собственности неэквивалентность обмена и есть научное, «осушенное» от эмоционального водословия, содержание термина «эксплуатация». Все остальные черты рынка также узкотехничны, несущественны с точки зрения экономической подоплеки социальной напряженности, как и, например, цвет корпуса атомной бомбы для её мощности. Иначе говоря, капиталистический рынок существует до тех пор, пока на нем существует и НАРАСТАЕТ неэквивалентность отношений обмена. Оголтелая борьба за все большую либерализацию российского рынка и ведется ЛИДЕРАМИ бывшего Союза Правых Сил именно для того, чтобы олигархи США укрепили свой диктат на рынке РФ, а некоторым депутатам и чиновникам выдавали пенсию от Конгресса США за хорошую службу, как, например, сыну Хрущева или генералу Калугину.
Но, как известно, пропагандисты рынка немало потратили сил, убеждая россиян в том, что демократический рынок предоставляет всем равные возможности. Этот тезис пропагандировался демократами по-геббельсовски, т.е. настолько категорично, что даже массовая нищета, охватившая широкие слои демократов ельцинского призыва, все еще не привела всевозможных МНСов и СНСов, успевших покопаться в мусорных баках, к выводу о том, что магистральным содержанием современных мировых рыночных отношений является обогащение кучки, прежде всего, американских олигархов. Вялая реакция мировых СМИ на крупные неудобства, возникшие в последнее время у российских олигархов, свидетельствует о том, что вся мировая «закулиса», особенно американская, считает Россию «зоной своих жизненных интересов», а не каких-то там абрамовичей и фридманов.
Открытый Лениным закон неравномерности развития мировой экономики капитализма в нынешних условиях выливается в моноглобализм США, и это можно рационально объяснить только нарастающей неэквивалентностью рыночных отношений между вооруженными до зубов монополистами США и относительно слабо вооруженной остальной частью мирового сообщества. Устойчиво растущее расслоение общества на богатых и бедных людей, на богатые и бедные страны, достигшее БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫХ масштабов именно в условиях рынка, вопиет о неэквивалентности рыночных отношений, как об объективном экономическом законе.
Разумеется, некоторую роль в неравномерности развития рыночных стран играют и конкретно-исторические особенности развития производительных сил той или иной страны. Но уникальные «национальные» научные и технологические открытия не могут долго являться исключительной тайной одной страны, даже США. Тем более, сегодня. Поэтому стоит повторить, что решающая причина неравномерности развития мирового рынка кроется, во-первых, в объективной невозможности обеспечения пропорционального развития мировой экономики при капиталистической частной собственности, а, во-вторых, в СОЗНАТЕЛЬНОМ, обеспеченном авианосцами, неэквивалентном обмене монополистов между собой и всем остальным миром.
Банкротства крупнейших компаний мирового масштаба, всемирные финансовые кризисы и аферы, непрерывные войны не позволяют сделать никакого другого вывода, кроме того, что современного математического аппарата, кибернетических устройств, армии экспертов и менеджеров, президентских программ совершенно недостаточно для предотвращения неэквивалентности в мировой РЫНОЧНОЙ экономике. Более того, вся политическая воля американского «истеблишмента» направлена именно на доведение экономической неэквивалентности в мире до абсолюта с исключительной выгодой для себя.
Но, с другой стороны, наука и историческая практика доказали наличие всех необходимых объективных и субъективных условий, способных обеспечить пропорциональность и, следовательно, бескризисность общественного воспроизводства в любых масштабах. Нужно лишь решительно отказаться от… РЫНКА, т.е. от насаждаемого вооруженным насилием принципа анархии в производстве и обмене. Теоретический прецедент успешного исследования общественных пропорций экономики создал доктор Кенэ, еще в восемнадцатом веке. Объективные законы бескризисного развития экономики открыл К. Маркс во втором томе «Капитала», В. Ленин развил их в работе «К так называемому вопросу «о рынках», И. Сталин гениально воплотил их на практике, а В. Леонтьев по-плагиаторски (частично) применил выводы марксизма к японской и южнокорейской экономике, тем самым, помог японским и корейским крупным предпринимателям развиваться существенно более высокими темпами, чем их американские конкуренты. Относительно плановая и системная японская экономика в годы своего «чуда» отличалась от американской, как полет небольшого космического корабля от трескучей пальбы гигантской горы китайского фейерверка, безвкусного и всегда пожароопасного. Но у марксистов никогда не возникало сомнение относительно перспективы японских технологических «каратистов» в борьбе против американского республиканского «слона» военно-промышленного комплекса. Сколь бы ни была хороша миниатюрная фирма и страна, на рынке она обречена «лечь» под гиганта, сколь бы омерзительным тот не был.
Но, благодаря перестройке в СССР, проблема японской талантливой беспомощности приобрела всемирный характер. Мировой рынок вступил в такую стадию загнивания, когда американские монополисты будут стараться довести свой обмен с остальными участниками мирового рынка до пропорции: N:0, стандартной для рабовладения (где N - прибыль монополистов США, а 0 - «прибыль» всех остальных).
Но и внутри каждой страны, благодаря развитию биржевого дела, уже не патриархальная ярмарка, а «лохотроны» являются наиболее полной моделью, иллюстрирующей сущность современного рынка. «Наперсточники», прежде занимавшие на ярмарках маленький уголок и подкармливавшие местного шерифа, теперь являются главными действующими лицами на биржах монополизированного рынка, опирающегося на ВПК. Рынок патриархальный и «рынок» монополистический похожи друг на друга, соответственно, как мормонская община на стройбат в период разгула демократии в СССР. Т.е. с научной точки зрения, РЫНОЧНОЙ экономики в развитых странах сегодня вообще не существует. Одностороннее использование монополистами США всей массы экономики страны в борьбе с аутсайдерами, организация экономических блокад, бомбардировок без санкций ООН, откровенный протекционизм ничего не оставили от идиллии рыночной игры времен Адама Смита. Если патриархальный рынок обеспечивал лишь чисто символическую и случайную прибыль, то, как показывают расследования налоговой инспекции США, норма прибыли монополий их военно-промышленного комплекса (ВПК) зачастую превышает 2000 % [две тысячи процентов], а официально объявленная чистая прибыль финансовых спекулянтов с гражданством США измеряется миллиардами долларов!
Деление современного «рыночного» сообщества на немногих посвященных и большинство экономически недообразованных представителей «среднего класса» позволяет уже сегодня довести соотношение неэквивалентности (особенно на рынке труда) до уровня пропорции казино, т.е. до соотношения 0:N (где «0» это выигрыш посетителя, а «N» это прибыль казино). Лас-Вегас потому и процветает, что профессиональным знатокам «теории игр» и т.п. премудростей, экспертам «от рулетки» противостоят «любители халявы», оставляющие владельцу казино ВСЕ свои деньги. Но это не частное свойство казино, а общее свойство рынка, тем более, современного. Приведенные выше пропорции давно вышли из области теории и «розовой мечты» буржуазии. Не так давно американские предприниматели ставили рекорды бесплатной эксплуатации мексиканской рабочей силы. Недавно российские олигархи служили предметом зависти всего Запада. Задерживая на полугодия и годы выплату зарплаты миллионам рабочих, учителей, ученым, офицерам и даже милиционерам, они убедительно доказали, что современный рынок стремится восстановить РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ ПРОПОРЦИИ между доходами хозяев и доходами пролетариев. Т.е. из самого факта наличия в природе недообразованных людей, рыночно мыслящие субъекты давно уже сделали правильный вывод: некомпетентный человек - это лучшее «сырье», дающее наибольшую прибыль при тираническом способе его переработки.
Массовое невежество разделило российское общество, как и население всех развитых рыночных стран, на два социальных слоя: на тех, кто в силу умственной отсталости ВЫНУЖДЕН выносить на рынок то, что всегда носят с собой, рабочую силу, поскольку система политического насилия не оставляет им (людям, не умеющим защищать свои классовые интересы), вариантов, и на тех, немногих, кто НАСИЛЬНО УДЕРЖИВАЕТ общество в рамках рыночных отношений, т.е. неэквивалентного обмена. Причем, абсолютно крайним в социальном слое, обогащающем капиталистов вообще, а монополистов в особенности, были и остаются пролетарии, прежде всего, промышленные. Поэтому, как и в первую мировую войну, есть все основания полагать, что пролетарии вновь раньше других сообразят, под ударами войны между РФ и НАТО на территории Украины, что современный мир устроен абсолютно самоубийственно.
Таким образом, если попытаться кратко сформулировать причины, по которым Запад усиленно предлагал советскому народу переход на рыночную экономику, то следует выделить, по меньшей мере, две из них.
Во-первых, потому, что без внедрения рыночной экономики невозможно было поставить население СССР в условия гарантированной неэквивалентности и, следовательно, с одной стороны сосредоточить в руках немногочисленных олигархов все материальные ценности страны, а с другой стороны, превратить население СССР в массу, пригодную для покорной жизни в условиях перманентной неэквивалентности.
Во-вторых, без внедрения рыночных отношений в экономику СССР невозможно было ликвидировать преимущества централизованной плановой экономики над рыночной, возбудить национализм в стране, заставить драться между собой азербайджанцев и армян, грузин и осетин, грузин и абхазов, осетин и ингушей, киргизов и узбеков, русских и украинцев... А без разрушения СССР невозможно было начать решающую битву за поглощение экономики всего мира монополистами США.
Заключение
Таким образом, напрашивается вывод, что оппонент «Прорыва» сделал все, чтобы не понять содержание серии статей в журнале «Прорыв», посвящённых отношениям обмена через обман в условиях господства частной собственности, т.е. анализу сущности рыночных отношений и почти убедил «убежденного сторонника прорыва» в том, что, якобы, согласно теории Маркса, буржуазия не обманывает пролетариат, а просто, на основе эквивалентного обмена, получает с него прибавочную стоимость, особенно высокую с гастарбайтеров.
Так всегда бывает, когда молодой сторонник левой идеи считает себя убежденным раньше, чем съел пуд соли, изучив марксизм-ленинизм в полном объёме, как это рекомендует журнал «Прорыв» многими своими публикациями и письмами читателей, не спешащих называть себя убеждёнными.
