Фашизм частной собственности
Огонь, как некое раздражение для нормального состояния вещества, сжигая последнее, как бы проявляет его сущность, разъединяя вещество на мельчайшие составляющие, однако, этот процесс нельзя рассматривать, как мгновенный переход вещества в иное для себя состояние, но как процесс, имеющий течение во времени. Потому, вещество, сгорая, проходит несколько этапов, прежде чем окончательно исчезнет, разложившись на частицы, показывая на каждом этапе ту или иную свою суть (сущность). Так, например, при сжигании тетрадного листка в клетку, в определённый момент перед исчезновением, клетки проявляются отчётливее, нежели они были видны до этого.
Аналогичной способностью, как и у огня, для капитализма, обладает экономический кризис, следующий по пятам за его развитием, заставляющий современных «учёных-экономистов» искать способы выхода из сложившейся ситуации, обращаясь, словно к библии, к трудам таких известных либертарианцев, как Фридрих фон Хайек и его ученик Милтон Фридман. Тем не менее, усиление падения производства в современных условиях, следом, разговоры о необходимости, якобы, новой модели экономики, и реальные действия буржуазных режимов капиталистических государств по урезанию социальных расходов и либерализации экономик, как во Франции, к примеру, или в России, говорят нам о том, что нечто подобное, в своём историческом развитии, человеческое общество однажды уже проходило, а посему, есть возможность проследить, с каким историческим периодом это связано и, главное, к чему это тогда привело.
Некоторые современные экономисты говорят о том, что по своему масштабу, современный экономический кризис схож с тем, что случился во времена Великой депрессии, а раз так, то с рассмотрения этого явления следует продолжить дальнейшее повествование.
Великая депрессия
Либеральная википедия, например, выделяет несколько «мнений» о причинах экономического кризиса, приведшего в конце 1920-х годов к Великой депрессии в США и одно из них, пожалуй, достойно особого рассмотрения - это маржинальные займы.
«Суть займа проста - можно приобрести акции компаний, внеся всего 10 % от их стоимости. Например: акции стоимостью 1000 долларов можно приобрести за 100 долларов. Этот тип ссуды был популярен в 1920-е годы, потому что все играли на рынке акций. Но в этом займе есть одна хитрость. Брокер в любой момент может потребовать уплаты долга и его нужно вернуть в течение 24 часов. Это называется маржевое требование и обычно оно вызывает продажу акций, купленных в кредит. 24 октября 1929 нью-йоркские брокеры, которые выдавали маржевые займы, стали массово требовать уплаты по ним. Все начали избавляться от акций, чтобы избежать уплаты по маржевым займам. Необходимость оплаты по маржевым требованиям вызвала нехватку средств в банках по сходным причинам (так как активы банков были вложены в ценные бумаги и банки были вынуждены срочно продавать их) и привело к краху шестнадцати тысяч банков, что позволило международным банкирам не только скупить банки конкурентов, но и за сущие копейки скупить крупные американские компании. Когда общество было полностью разорено, банкиры Федерального резерва США решили отменить золотой стандарт США. С этой целью они решили собрать оставшееся в США золото. Так под предлогом борьбы с последствиями депрессии была проведена конфискация золота у населения США.» - википедия.
Данная версия подана википедией в таком виде, что становится похожа на некую теорию заговора банкиров против общества. Тем не менее, уже тот факт, что падение экономики США началось с биржевого краха на Уолл-стрит, говорит о том, что эту версию всё же стоит дополнить некоторыми пояснениями, используя диалектический материализм или, проще говоря, научный метод.
Безусловно, биржевой крах 24 октября 1929 года является рукотворным и был организован банкирами, в том числе и банкирами США, но и эти действия не были продиктованы лишь традиционным желанием кучки негодяев обогатиться, а имели еще более изуверские основания.
Задолго до начала Великой депрессии В. И. Ленин доказал, что капитализм неизбежно переходит в свою высшую стадию развития - империализм,- где промышленный капитал сращивается с банковским, образуя, как тогда выражались, «тресты» или, как сейчас, транснациональные корпорации. В результате роста финансовых возможностей, корпорации, теперь, могли легко «убирать» мелких конкурентов, поэтому, было бы глупо верить в то, что более крупный капиталист не воспользуется кризисом перепроизводства, не усугубив его, позволив, тем самым, более мелким конкурентам разориться, что и доказала практика «Чёрного вторника», случившегося в США 24 октября 1929 года. Именно поэтому, в тот день, самые крупные капиталисты потребовали от более мелких капиталистов возвращения кредитов, полученных ранее на покупку акций, что и вызвало разорение 16000 банков, которые были выкуплены по «сходной цене» крупными капиталистами. Если учесть, что практически всем банкам, на тот момент, принадлежали те или иные производства, очевидно, что разорение этих 16000 банков потребовалось для покупки, в том числе, и принадлежащих им производств. Так, одним ударом, самые крупные капиталисты резко увеличили концентрацию и централизацию своего капитала, попутно разоряя более мелких капиталистов, и обрекая на нищету и страдания большинство трудового народа, что снижало цену рабочей силы, т.е. повышало экономическую эффективность переменного капитала.
Действия банкиров были продиктованы общей ситуацией в мировой экономике, её спадом, что было вызвано падением производства, спровоцированное недостатком платежеспособного спроса основной массы пролетариев на выпускаемую продукцию, попросту перепроизводством. Поэтому, у капиталистов возникла необходимость в «перестройке» экономики, с целью дальнейшего роста прибыли, а брокерское «маржевое требование», всего-навсего, один из необходимых шагов для достижения этого, и для монополистов ничего не значит, что при этом, нищете и буквальному уничтожению подвергается значительная часть населения планеты.
Либерализм, фашизм, нацизм
В своём труде, вышедшем в 1944 году «Дорога к рабству», небезызвестный «учёный-экономист», представитель «австрийской экономической школы», один из основоположников «философии» либертариантства, Фридрих фон Хайек пишет:
«Мы до сих пор не хотим видеть, что расцвет фашизма и нацизма был не реакцией на социалистические тенденции предшествовавшего периода, а неизбежным продолжением и развитием этих тенденций. Многие не желают признавать этого факта даже после того, как сходство худших проявлений режимов в коммунистической России и фашистской Германии выявилось со всей отчетливостью. В результате многие, отвергая нацизм как идеологию и искренне не приемля любые его проявления, руководствуются при этом в своей деятельности идеалами, воплощение которых открывает прямую дорогу к ненавистной им тирании.»
Вот, за что мне «нравятся» либералы (либертарианцы туда же), так это за их умение выстраивать свои мысли так, что без знания диаматики, понять истинный смысл сказанного ими достаточно проблематично. Хайек здесь утверждает, будто фашизм и нацизм явились естественным продолжением «социалистических тенденций предшествовавшего периода», более того, коммунистическая Россия, по его мнению, развиваясь по пути строительства социализма и коммунизма, так же, показывает «сходство худших проявлений» с режимом фашистской Германии. Будучи аристократом по крови, Хайек был сторонником частной собственности на средства производства и либеральных рыночных отношений, однако, по его мнению, настоящие рыночные отношения, и в этой книге он неоднократно это показывает, возможны лишь при «чистом капитализме», или тогда, когда государственное вмешательство в экономику сведено к нулю. Вмешательство же государства в рыночную экономику происходит, по мнению Хайека, ввиду желания определённых лиц избавиться от несправедливых отношений в обществе, используя социалистическую идеологию и методы управления экономикой, но ввиду того, что, по его мнению, социалистическая идеология утопична, это «открывает дорогу к ненавистной им [самим этим лицам - И. С.] тирании». Таким образом, Хайек видит развитие общественных отношений только двумя способами - либо путём «чистого» невинного капитализма, либо путём социализма, но неизбежно приводящего к тирании; а под социализмом Фридрих фон Хайек понимает всякое усиление регулирования «чистого рынка» со стороны государства. А так как, по мнению Хайека, социализм утопичен, а любые попытки его использования в экономике есть открытая дорога к тирании, то иных свободных отношений, кроме как отношений частной собственности на средства производства, по логике Хайека, существовать не может. Иными словами, эксплуатация человека человеком, для либерала, является естественным способом производства, как они выражаются, «благ» (очевидно, для себя и за счёт других), а любое сопротивление эксплуатируемых рабов своему рабскому положению, приводит к тирании. То есть, по мнению «учёного-экономиста», профессора Фридриха фон Хайека, попытка избавления от тирании неизбежно приводит к... тирании. К несчастью для фон Хайека, это действительно так, только эта тирания - тирания большинства над меньшинством и лишь для того, чтобы в конечном итоге, избавиться от тирании навсегда; тогда как, эксплуатация человека человеком - есть тирания меньшинства эксплуататоров над большинством эксплуатируемых, а памфлеты «учёных», подобных Хайеку, прикрывая эту эксплуатацию, позволяют капиталистам усиливать её непрерывно, и по возрастающей.
В своей книге Хайек сетует на то, что «принцип свободы, реализованный в Англии», в течение двух столетий «пробивал себе судьбу на Восток», но, как выразился Хайек, «около 1870 г. экспансии английских идей на Восток был положен предел».
«В течение следующих шестидесяти лет центром, где рождались идеи, распространявшиеся на Восток и на Запад, стала Германия. И был ли это Гегель или Маркс, Лист или Шмоллер, Зомбарт или Маннгейм, был ли это социализм, принимавший радикальные формы, или просто «организация» и «планирование», - немецкая мысль всюду оказывалась ко двору и все с готовностью начали воспроизводить у себя немецкие общественные установления.
Интенсивное влияние, которое оказывали все это время в мире немецкие мыслители, подкреплялось не только колоссальным прогрессом Германии в области материального производства, но, и даже в большей степени, огромным авторитетом немецкой философской и научной школы, завоеванным на протяжении последнего столетия, когда Германия вновь стала полноправным и, пожалуй, ведущим членом европейской цивилизации. Однако именно такая репутация стала вскоре способствовать распространению идей, разрушающих основы этой цивилизации.
Сами немцы - по крайней мере те, кто в этом распространении участвовал, - прекрасно отдавали себе отчет в том, что происходит. Еще задолго до нацизма общеевропейские традиции стали именоваться в Германии «западными», что означало, прежде всего «к западу от Рейна». «Западными» были либерализм и демократия, капитализм и индивидуализм, свобода торговли и любые формы интернационализма, т. е. миролюбия.
Но несмотря на плохо скрываемое презрение все большего числа немцев к «пустым» западным идеалам, а может быть, и благодаря этому, народы Запада продолжали импорт германских идей. Больше того, они искренне поверили, что их прежние убеждения были всего лишь оправданием эгоистических интересов, что принцип свободы торговли был выдуман для укрепления позиций Британской империи и что американские и английские политические идеалы безнадежно устарели и сегодня их можно только стыдиться.»
По мнению Хайека, усиление экономической мощи Германии того периода, а так же, развитие германской философской школы поспособствовали распространению этих идей за пределы Германии, что привело к разрушению «основ европейской цивилизации», выработанных на «принципе свободы, реализованном в Англии». Самое интересное, что основной причиной, пошатнувшей либеральные «ценности» к концу ХIХ века, Хайек видит «плохо скрываемое презрение всё большего числа немцев к «пустым» западным идеалам, а может быть, и благодаря этому, народы Запада продолжали импорт германских идей.»
То есть, по мнению Хайека, распространению среди народов Востока (Германия, Россия) и Запада (Англия, США) идей социализма, коммунизма, справедливых общественных отношений без эксплуатации человека человеком, поспособствовало не ухудшение экономического положения пролетариата там - то есть объективность,- а «плохо скрываемое презрение всё большего числа немцев» к действительно пустым буржуазным «европейским ценностям», наподобие «либерализма и демократии, капитализма и индивидуализма, свободы торговли и любых форм [буржуазного - И.С.] интернационализма, т. е. [буржуазного - И.С.] миролюбия», иными словами - субъективный фактор. Тем не менее, если бы Хайек действительно был учёным, а не холуем, обслуживающим интересы капиталистов, то он бы знал, что у любого субъективного фактора есть объективное обоснование, следом, задал себе вопрос: А что же вызвало такое презрение немцев к этим самым «европейским ценностям»?!
Приводя в качестве примера германской мысли таких философов, как Гегель и Маркс, называя социализм Маркса «радикальным», Хайек в один ряд с ними ставит и таких «мыслителей», как Шмоллер и Зомбарт, проповедовавших идею «государственного социализма» и, в отличие от Маркса, не упразднявших частную собственность на средства производства. Но именно такое «не упразднение» показывает, что на самом деле, подобные «мыслители», произвольно интерпретируя социализм, на деле, социалистами не являются, потому как, «государственный социализм», это, прежде всего, планомерное и окончательное уничтожение мелкобуржуазных отношений в обществе, а не примирение с ними.
Несмотря на все попытки холуя фон Хайека отождествить труды Карла Маркса и невежд в общественных науках, как одно целое, почти за 100 (!!!) лет до написания им своей «Дороги к рабству», в 1848 году К. Маркс и Ф. Энгельс выпустили в свет «Манифест коммунистической партии», где очень чётко обозначили, что является истинным социализмом, и какие бывают формы его извращений. Они выделяли три вида социализма:
«1. Критически-утопический социализм Оуэна, Фурье, Сен-Симона.
...Изобретатели этих систем, правда, видят противоположность классов, так же как и действие разрушительных элементов внутри самого господствующего общества. Но они не видят на стороне пролетариата никакой исторической самодеятельности, никакого свойственного ему политического движения.
Так как развитие классового антагонизма идет рука об руку с развитием промышленности, то они точно так же не могут ещё найти материальных условий освобождения пролетариата и ищут такой социальной науки, таких социальных законов, которые создали бы эти условия.
Место общественной деятельности должна занять их личная изобретательская деятельность, место исторических условий освобождения - фантастические условия, место постепенно подвигающейся вперед организации пролетариата в класс - организация общества по придуманному ими рецепту. Дальнейшая история всего мира сводится для них к пропаганде и практическому осуществлению их общественных планов.
Правда, они сознают, что в этих своих планах защищают главным образом интересы рабочего класса как наиболее страдающего класса. Только в качестве этого наиболее страдающего класса и существует для них пролетариат.
Однако неразвитая форма классовой борьбы, а также их собственное положение в жизни приводят к тому, что они считают себя стоящими высоко над этим классовым антагонизмом. Они хотят улучшить положение всех членов общества, даже находящихся в самых лучших условиях. Поэтому они постоянно апеллируют ко всему обществу без различия и даже преимущественно - к господствующему классу. По их мнению, достаточно только понять их систему, чтобы признать её самым лучшим планом самого лучшего из возможных обществ.
Они отвергают поэтому всякое политическое, и в особенности всякое революционное, действие; они хотят достигнуть своей цели мирным путем и пытаются посредством мелких и, конечно, не удающихся опытов, силой примера проложить дорогу новому общественному евангелию.»
2. Реакционный социализм:
а) феодальный и поповский социализм.
«...Они (аристократы) гораздо больше упрекают буржуазию в том, что она порождает революционный пролетариат, чем в том, что она порождает пролетариат вообще. Поэтому в политической практике они принимают участие во всех насильственных мероприятиях против рабочего класса, а в обыденной жизни, вопреки всей своей напыщенной фразеологии, не упускают случая подобрать золотые яблоки и променять верность, любовь, честь на барыш от торговли овечьей шерстью, свекловицей и водкой.
...Подобно тому, как поп всегда шел рука об руку с феодалом, поповский социализм идет рука об руку с феодальным.
Нет ничего легче, как придать христианскому аскетизму социалистический оттенок. Разве христианство не ратовало тоже против частной собственности, против брака, против государства? Разве оно не проповедовало вместо этого благотворительность и нищенство, безбрачие и умерщвление плоти, монастырскую жизнь и церковь? Христианский социализм - это лишь святая вода, которою поп кропит озлобление аристократа.»
б) мелкобуржуазный социализм.
«Феодальная аристократия - не единственный ниспровергнутый буржуазией класс, условия жизни которого в современном буржуазном обществе ухудшались и отмирали. ...В таких странах, как Франция, где крестьянство составляет гораздо более половины всего населения, естественно было появление писателей, которые, становясь на сторону пролетариата против буржуазии, в своей критике буржуазного строя прикладывали к нему мелкобуржуазную и мелкокрестьянскую мерку и защищали дело рабочих с мелкобуржуазной точки зрения. Так возник мелкобуржуазный социализм. Сисмонди стоит во главе этого рода литературы не только во Франции, но и в Англии.
Этот социализм прекрасно умел подметить противоречия в современных производственных отношениях. Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал разрушительное действие машинного производства и разделения труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство, кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределении богатства, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей.
Но по своему положительному содержанию этот социализм стремится или восстановить старые средства производства и обмена, а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или - вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности, отношений, которые были уже ими взорваны и необходимо должны были быть взорваны. В обоих случаях он одновременно и реакционен и утопичен.
Цеховая организация промышленности и патриархальное сельское хозяйство - вот его последнее слово.
В дальнейшем своем развитии направление это вылилось в трусливое брюзжание.»
в) немецкий, или «истинный» социализм.
« …Французская социалистическо-коммунистическая литература была таким образом совершенно выхолощена. И так как в руках немца она перестала выражать борьбу одного класса против другого, то немец был убежден, что он поднялся выше «французской односторонности», что он отстаивает, вместо истинных потребностей, потребность в истине, а вместо интересов пролетариата - интересы человеческой сущности, интересы человека вообще, человека, который не принадлежит ни к какому классу и вообще существует не в действительности, а в туманных небесах философской фантазии.
Немецким абсолютным правительствам, с их свитой попов, школьных наставников, заскорузлых юнкеров и бюрократов, он служил кстати подвернувшимся пугалом против угрожающе наступавшей буржуазии.
Он был подслащенным дополнением к горечи плетей и ружейных пуль, которыми эти правительства усмиряли восстания немецких рабочих.
Если «истинный» социализм становился таким образом оружием в руках правительств против немецкой буржуазии, то он и непосредственно служил выражением реакционных интересов, интересов немецкого мещанства.
Он провозгласил немецкую нацию образцовой нацией, а немецкого мещанина - образцом человека. Каждой его низости он придавал сокровенный, возвышенный социалистический смысл, превращавший её в нечто ей совершенно противоположное. Последовательный до конца, он открыто выступал против «грубо-разрушительного» направления коммунизма и возвестил, что сам он в своем величественном беспристрастии стоит выше всякой классовой борьбы. За весьма немногими исключениями все, что циркулирует в Германии в качестве якобы социалистических и коммунистических сочинений, принадлежит к этой грязной, расслабляющей литературе.»
3. Консервативный, или буржуазный, социализм
«…Известная часть буржуазии желает излечить общественные недуги для того, чтобы упрочить существование буржуазного общества.
Сюда относятся экономисты, филантропы, поборники гуманности, радетели о благе трудящихся классов, организаторы благотворительности, члены обществ покровительства животным, основатели обществ трезвости, мелкотравчатые реформаторы самых разнообразных видов. Этот буржуазный социализм разрабатывался даже в целые системы.
В качестве примера приведем «Философию нищеты» Прудона.
Буржуа-социалисты хотят сохранить условия существования современного общества, но без борьбы и опасностей, которые неизбежно из них вытекают. Они хотят сохранить современное общество, однако, без тех элементов, которые его революционизируют и разлагают. Они хотели бы иметь буржуазию без пролетариата. Тот мир, в котором господствует буржуазия, конечно, кажется ей самым лучшим из миров. Буржуазный социализм разрабатывает это утешительное представление в более или менее цельную систему. Приглашая пролетариат осуществить его систему и войти в новый Иерусалим, он в сущности требует только, чтобы пролетариат оставался в теперешнем обществе, но отбросил свое представление о нем, как о чем-то ненавистном.
Другая, менее систематическая, но более практическая форма этого социализма стремилась к тому, чтобы внушить рабочему классу отрицательное отношение ко всякому революционному движению, доказывая, что ему может быть полезно не то или другое политическое преобразование, а лишь изменение материальных условий жизни, экономических отношений. Однако под изменением материальных условий жизни этот социализм понимает отнюдь не уничтожение буржуазных производственных отношений, осуществимое только революционным путем, а административные улучшения, осуществляемые на почве этих производственных отношений, следовательно, ничего не изменяющие в отношениях между капиталом и наемным трудом, в лучшем же случае - лишь сокращающие для буржуазии издержки её господства и упрощающие её государственное хозяйство.
Самое подходящее для себя выражение буржуазный социализм находит только тогда, когда превращается в простой ораторский оборот речи.
Свободная торговля! в интересах рабочего класса; покровительственные пошлины! в интересах рабочего класса; одиночные тюрьмы! в интересах рабочего класса - вот последнее, единственно сказанное всерьез, слово буржуазного социализма.
Социализм буржуазии заключается как раз в утверждении, что буржуа являются буржуа, - в интересах рабочего класса.»
Классики ничего не сказали о социализме рабочего класса, но он подразумевается Марксом и Энгельсом, как неотъемлемый элемент при строительстве коммунистического общества и его понимание доступно при изучении диалектического материализма и марксизма.
Из всего вышесказанного отчётливо видно, что социализм может быть лишь двух видов - истинный, т.е. первая низшая фаза коммунизма, подразумевающий революционную борьбу угнетённого класса эксплуатируемых против эксплуататоров, неизбежно приводящий к коммунистическим отношениям в обществе; и неистинный, с его многообразием реакционного «социализма», прикрывающего эксплуатацию и частную собственность на средства производства высокопарной болтовнёй об улучшении социальных условий жизни наёмных рабов, не меняя в корне их положения, именно, как осчастливленных рабов. Многообразие же такого «социализма» заключено, как в меркантильных интересах отдельных слоёв общества (меньшинства эксплуататоров), стоящих перед лицом потери своего привилегированного положения; так и в утопическом его понимании, ввиду невежественности некоторых «писателей» в общественных науках.
Социализм, с точки зрения науки - марксизма,- есть первая и начальная ступень в деле строительства коммунистического общества, при котором происходит постепенное отмирание государства и, самое важное, окончательное уничтожение капитализма, в том числе, и мелкобуржуазных отношений, являющихся отголоском отношений с частной собственностью на средства производства. Иными словами, социализм невозможно оторвать от коммунизма, он не стоит отдельно от последнего, а является начальной ступенью развития коммунистических отношений, при которых человечество окончательно избавляется от анахронизмов отношений частной собственности на средства производства. Именно поэтому, любая философия, пусть даже и называющая себя «социалистической», таковой может быть лишь в том случае, если конечной целью ставит уничтожение государства и частной собственности на средства производства, с неизбежным переходом к бесклассовым коммунистическим отношениям. Любая иная идеология, иная философия, примиряющая социализм и частную собственность на средства производства, будь то, «феодальный социализм», «социализм» Бисмарка, катедер-социализм Шмоллера, «легальный марксизм» Тугана-Барановского, либо же, любой иной реакционный «социализм» не способны привести к социальному равенству в обществе, так как в своей основе содержат, и всячески защищают, частную собственность на средства производства, следовательно, защищают эксплуатацию человека человеком, значит, всецело поддерживают социальное неравенство в общественных отношениях. Более того, эти идеологии своим принципом ставят не уничтожение государства, т.е. аппарата политического насилия как основы защиты эксплуатации, а наоборот, всегда стоят на позиции усиления его функций, что, по своей сути, не означает ничего иного, кроме как усиления эксплуатации большинства наёмных рабов меньшинством эксплуататоров. Поэтому, связывать настоящий социализм Маркса и Энгельса с его бледным подобием, может только «учёный» не изучивший ни общественных наук, ни, собственно, труды оппонентов, то есть, К. Маркса и Ф. Энгельса. Именно по этой причине, невежда Фридрих фон Хайек, поставил знак равенства между государственным социализмом, возможным лишь при осуществлении диктатуры рабочего класса, и государственным капитализмом, который, возможен лишь при усилении эксплуатации и диктатуры, вернее, тирании, капиталистов против наёмных рабов, неизбежно переходящей в фашизм/нацизм, с целью защиты капиталистами своего, как им кажется, естественного права на эксплуатацию большинства.
Полуаристократишка фон Хайек есть холуй и поборник эксплуатации, в противном случае, нельзя, находясь в здравом уме и трезвой памяти, говоря о «миролюбии», приводить в пример, в качестве эталона «демократических» «европейских ценностей», Англию, которая, с момента установления в ней капитализма, стала ещё интенсивнее завоёвывать колонии, что Хайек отчего-то называет «пробиванием на Восток принципов свободы». Разве можно называть «интернационализмом», например, колониальное завоевание Индии и попытку колонизировать Китай?! До какой же степени извращения собственного мышления можно дойти в оправдании принципами «свободы торговли», как раз, лишение даже банальной человеческой свободы тех рабов, что миллионами вывозились англичанами для продажи из захваченных ими колоний?!
В 1914 году, то есть за несколько десятилетий до появления «философии» Хайека, В. И. Ленин в своём труде «Либеральный профессор о равенстве», вышедшей 11 марта, о подобных «учёных» писал следующее:
«Читатель спросит, пожалуй, в недоумении: как могло быть, чтобы либеральный профессор позабыл эти азбучные истины, известные всякому из любого изложения взглядов социализма? Ответ простой: личные особенности современных профессоров таковы, что среди них можно встретить даже редкостно-тупых людей вроде Тугана [читай Хайека - И.С.]. Но общественное положение профессоров в буржуазном обществе таково, что пускают на эту должность только тех, кто продаёт науку на службу интересам капитала, только тех, кто соглашается против социалистов говорить самый невероятный вздор, бессовестнейшие нелепости и чепуху. Буржуазия всё это простит профессорам, лишь бы они занимались «уничтожением» социализма.»
В вопросе о том, кого считать настоящими и последовательными марксистами, всё на свои места расставила Великая Октябрьская Социалистическая революция. Именно Ленину, как самому последовательному марксисту, а не каким-то там социал-демократам, удалось совершить великий переворот в историческом развитии человеческого общества, потому, любой «троцкист», «пацифист», «феминист» и ещё куча подобных «социалистов», всевозможных радетелей за «права животных», суть оппортунисты, замазывающие эксплуатацию человека человеком борьбой за права, например, существ с нетрадиционной ориентацией, либо же, вымаливая подачки у буржуазии.
Превосходное знание диалектического материализма и марксизма предопределило неизбежные победы В. И. Ленина над меньшевиками и оппортунистами всех мастей, сначала на теоретическом, а затем и на практическом фронте. Поэтому, важно в современной обстановке, партией, претендующей на звание авангарда рабочего класса, именно, совершенное знание диалектического материализма, трудов К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В. Сталина, коротко, науки или, чтобы ещё популярнее, всего практического багажа человеческих знаний об историческом развитии человеческого общества. Именно поэтому, мне как осознанному рабочему ясно, что авангардом рабочего класса, сейчас, может считаться лишь партия научного типа, то есть, Партия Научного Централизма.
Оппортунизм как разновидность невежества и, потому, абсолютное незнание законов общественного развития, приводил и приводит к перерождению левых социалистических лидеров, самое меньшее, в воинствующих патриотов, националистов, а достаточно часто, в нацистов или религиозных мракобесов. В этом смысле, например, ИГИЛ [запрещённая в России террористическая организация], является формой религиозного социализма, о которой однажды писал Маркс.
На сегодняшний момент не известна ни одна современная социалистическая партия, которая бы ставила перед собой цель построения коммунизма. Именно поэтому, однажды переродившись в социал-демократов, эти псевдо-социалисты, наплевав на науку и интересы пролетариата, в едином порыве поддержали Первую мировую войну, именно поэтому, в Германии, такие социал-демократы, отказавшись идти на компромисс с германскими коммунистами, своими действиями облегчили приход к власти нацистов в 1933 году.
Поэтому, если бы Хайек не был заносчивым аристократом и тщательно изучил труды Маркса, чтобы понять содержание «социализма», а затем, не менее тщательно изучил биографию Муссолини, то смог бы прийти к совершенно иным, я бы сказал, противоположным выводам, тем более, будучи свидетелем тех событий.
Отец Муссолини был поклонником идей анархиста Бакунина и в те времена считался социалистом, что повлияло на формирование определённого мировоззрения у Б. Муссолини. В 1900 году Муссолини-младший вступает в Социалистическую партию Италии и пишет статьи в некоторых социалистических газетах, так началась его карьера, как журналиста и социалиста. Познакомившись, однажды, с А. Балабановой, по её совету, читает Ницше, Штирнера, Маркса, Бабёфа. За свою антивоенную деятельность, в 1911 году Муссолини попадает в тюрьму на 6 месяцев, освободившись, помогает Социалистической партии избавиться от оппортунистов, в лице Леонида Биссолати и Иваноэ Бономи, за что, в апреле 1912 года Муссолини был назначен редактором газеты Социалистической партии «Avanti!» («Вперёд!»), где освещал политику своей партии, как придерживающейся политики невмешательства Италии в любую войну.
Однако, уже перед Первой мировой войной, Муссолини изменил свою позицию и говорил следующее:
«Отказываться проводить различия между одной войной и другой войной, позволять себе выступать против всех войн вообще - это свидетельство глупости, граничащей с идиотизмом. Тут, как говорится, буква убивает разум. Победа Германии означала бы конец свободы в Европе. Необходимо, чтобы наша страна заняла позицию, выгодную Франции».
Такую позицию некоторых итальянских социалистов ещё в 1914 году раскритиковал В. И. Ленин в заметке «Империализм и социализм в Италии», где он чётко показал, что в социалистическом движении Италии того периода, существовали серьёзные разногласия, где с одной стороны находились силы, отстаивающие «абсолютный нейтралитет», а с другой, ратующие за войну с Германией, в составе Антанты (социалисты-реформаторы).
Ленин писал об одном из таких социалистов-реформаторов, некоем Т. Барбони, следующее:
«Вполне довольный Каутским и Гедом, Плехановым и Кропоткиным, Барбони недоволен своей социалистической, рабочей, партией в Италии. В этой партии, которая имела счастье ещё до войны (колониальная война в Либии) избавиться от реформистов Биссолати и Ко, создана, видите ли, такая «атмосфера, что нельзя дышать» тем, кто (подобно Барбони) не разделяет лозунга «абсолютной нейтральности» (т. е. решительной борьбы с защитой вмешательства в войну со стороны Италии)».
Подобных «социалистов» Ленин называл «мелкобуржуазные интеллигенты и оппортунисты», теми, кто социализм как раз отрицает.
Являясь журналистом, Муссолини представлял собой элемент итальянской интеллигенции, таким образом, позиция Муссолини по отношению к Первой мировой войне есть позиция «мелкобуржуазного интеллигента», позиция оппортуниста, что и послужило поводом для разрыва отношений Социалистической партии Италии с ним. Более того, вставая на позиции защиты необходимости империалистской войны, Муссолини, тем самым, уподобил себя Леониду Биссолати, от которого он однажды сам помог избавиться Социалистической партии Италии, и который, так же, считал войну Италии с Германией, на стороне Антанты, необходимой. Таким образом, Муссолини ещё до Первой мировой войны обозначил себя, как сторонника империалистской политики, что всегда выгодна исключительно буржуазии. Всё это, а так же факт того, что придя к власти, Муссолини продолжил колониальную политику и колониальные войны, говорит о том, что считать его «социалистом» можно лишь в том смысле, что для прихода к власти, он использовал, «модные» в то время, социалистические лозунги, попросту запудривая мозги невежественному рабочему большинству. Не зря, учредителями «чернорубашечников», боевого крыла фашистской партии Муссолини, являлись представители националистической интеллигенции, бывшие армейские офицеры и члены CORP Ардити, молодые землевладельцы, выступавшие против крестьян и чернорабочих. Именно поэтому, Муссолини, организовывая свою будущую фашистскую партию, 23 марта 1919 года произнёс следующее:
«Мы позволим себе роскошь быть одновременно аристократами и демократами, революционерами и реакционерами, сторонниками легальной борьбы и нелегальной, и всё это в зависимости от места и обстоятельств, в которых нам придётся находиться и действовать.»
Несмотря на то, что википедия и либералы хотят представить эти слова Муссолини, как слова безумца, всеми способами стремящегося к власти, необходимо понимать, что, как писал Ленин - «политика есть концентрированное выражение экономики», поэтому, стремиться к власти, без поддержки со стороны крупного капитала, Муссолини не мог, так же, как не мог иметь эту опору без соответствующей идеологии, которой для него являлась «священность» частной собственности, что и показывает пёстрый состав «чернорубашечников». Именно поэтому, Муссолини со своими фашистами - «чернорубашечниками», на выборах в итальянский парламент, поддержал не коммунистов, не каких-либо ещё других социалистов, коих в Италии тогда было предостаточно, а как пишет википедия:
«На выборах в мае 1921 года Муссолини поддержал премьер-министра и лидера Либеральной партии Джованни Джолитти. В результате 35 депутатов от фашистов во главе с Муссолини прошли в Палату депутатов итальянского парламента. 7 ноября 1921 года «Итальянский союз борьбы» был преобразован в Национальную фашистскую партию».
То есть, Муссолини и его фашисты поддержали, именно, Либеральную партию Италии, объединение, появившееся на осколках самых первых буржуазных партий Италии и всегда представлявшее интересы определённых предпринимателей и аристократов того или иного периода. Надо сказать, что слияние либералов и фашистов на выборах, как пишет всё та же википедия, произошло ввиду «роста леворадикальных настроений и страха перед коммунистическим переворотом». Таким образом, само слияние либералов и фашистов произошло, не просто из-за страха «перед коммунистическим переворотом», и не только потому, что ввиду коммунистического переворота, и «либералы» и «чернорубашечники», автоматически лишались частной собственности на средства производства или, попросту, возможности безбедно жить за счёт труда рабочих. Но, прежде всего, потому, что итальянские олигархи лишились по итогам Первой мировой войны колоний и только идеи национал-социализма могли поднять итальянских пролетариев и крестьян, при крайнем ослаблении коммунистической партии Италии, на борьбу за превращение всего средиземноморья, вновь, в колонию Рима и, «следовательно», всех римских плебеев в разновидность «патрициев». Примечательно, что «Марш на Рим», прошедший в конце октября, в результате которого Муссолини пришёл к власти, был поддержан большей частью либеральных политиков, которые точно так же, спустя время, в ноябре 1923 года, проголосовали за принятие предложенного бароном (!!) закона Ачербо, согласно которому партия, набравшая наибольшее количество голосов, но не менее 25 %, получала 66 % мест в парламенте, что давало значительные преимущества фашистской партии.
Став премьер-министром Италии, Муссолини и его правительство с 1922 по 1925 год проводило либеральные реформы, то есть, целых четыре года, экономика Италии развивалась по самым, что ни на есть, либеральным законам рынка, то есть - экономика осуществлялась без вмешательства государства, поощрялась свободная конкуренция, был ослаблен законодательный контроль и торговые ограничения, были приватизированы некоторые государственные монополии. Иными словами, «правительство обеспечило полную свободу частному предпринимательству и отказалось от вмешательства в частный сектор», всё по либеральному, как и обещал перед выборами Б. Муссолини.
Правда, спокойному развитию либеральной итальянской экономике в этот период мешала банальная, но всегда идущая впереди любого капиталиста, жадность - в Италии, в результате либерализации экономики, бешеными темпами стала возрастать инфляция, что неизбежно привело к рабочим волнениям и забастовкам, следом, к усилению коммунистического движения. В результате, это привело к тому, что все партии в Италии, кроме фашистской, оказались под запретом, а коммунисты так и вовсе, за решёткой. Тем не менее, важно учитывать тот факт, что Муссолини защищал интересы определённых предпринимателей, скопивших к 1925 году, необходимые для расширения бизнеса, суммы, поэтому, запрет Либеральной партии Италии - это банальный вывод конкурентов за пределы возможности влиять на экономическую деятельность государства. Тогда как, запрет коммунистических и социалистических партий, а так же репрессии в отношении их сторонников, это уже прямая тирания против собственного народа.
Именно поэтому, чтобы там ни хотел «видеть» Хайек, а фашизм - это не продолжение социалистических «тенденций», тем более в марксистском варианте, а, именно, реакция буржуазии на антимарксистские, ненаучные «социалистические тенденции предшествовавшего периода», то есть, банальное совпадение авантюрных интересов буржуазии одной нации, по поводу использования главного исторического средства расширения своего капитала - войны.
Нацистский режим Германии развивался примерно по такому же сценарию, с той лишь разницей, что превзошёл итальянский фашизм в извращениях, но и выручка у германских предпринимателей, в конце концов, оказалась значительно выше их итальянских коллег.
Интересно посмотреть на то, как сам Гитлер объяснял понимание социализма и национализма:
«Социализм - это учение о том, как следует заботиться об общем благе. Коммунизм - это не социализм. Марксизм - это не социализм. Марксисты украли это понятие и исказили его смысл. Я вырву социализм из рук социалистов.
Марксизм не имеет права маскироваться под социализм. В отличие от марксизма, социализм не отрицает частную собственность и человеческую индивидуальность. В отличие от марксизма, социализм патриотичен.
<…>
Мы могли назвать себя Либеральная партия. Но мы решили назваться Национал-социалистами. Мы не интернационалисты. Наш социализм национален. Мы требуем исполнения государством справедливых требований трудящихся классов на основе расовой солидарности.»
Не касаясь истинного понимания Гитлером «справедливых требований трудящихся классов», и вообще, понимания классового деления общества при капитализме, в сказанном выше, интересно другое. Социализм в марксизме невозможно отделить от коммунизма, так как он является первой стадией в становлении коммунистических отношений, где происходит постепенное отмирание (уничтожение) государства и власти вообще, а значит и частной собственности на средства производства. Гитлер говорил о социальности, присущей человеку вообще, что никак не равно мировоззрению (поскольку не существует человека вообще), поэтому, он не лукавил, когда объявлял, что они «могли бы назвать себя Либеральная партия», его партия и в самом деле, защищала интересы предпринимателей, зато, он сознательно лгал, когда говорил, что «марксисты украли и исказили» смысл понятия социализм. Это сделал именно Гитлер, чтобы отстоять, как он сам выразился, «частную собственность и человеческую индивидуальность», «вырвать социализм из рук социалистов», он предполагал, обманув в итоге «справедливые» ожидания «трудящихся классов». Если, теперь, вспомнить о том, на чём обычно основывают свою позицию либералы всевозможных мастей, то окажется, что она, как и позиция Гитлера, держится на бессовестной демагогии о «неприкосновенности» частной собственности на средства производства, о «свободном» предпринимательстве и спекуляциях на «человеческой индивидуальности», выгоняя своё стадо на Болотную площадь или Майдан.
Иными словами, как бы ни пытались связать либералы «национал-социализм» с социализмом и коммунизмом, отождествляя «социализм» с «социальностью», как бы ни старались изо всех сил представить Муссолини и Гитлера, как противников либерализма, но, как сам либерализм возможен в экономике лишь на момент перехода к капиталистическим отношениям из каких-либо иных, в равной мере, фашизм и нацизм, являются всего-навсего моментами, проявлениями, капитализма, необходимыми буржуям для усиления эксплуатации рабочих, обходясь без потери прибыли.
Понятное дело, что не все капиталисты смогли поживиться на фашизме и нацизме, но и законы рынка никто не отменял, что гласят о возможности существования бизнеса, только если тот приносит постоянное прибавление прибыли. Поэтому, рано или поздно, но перейдя к либеральному рынку, общество неизбежно сталкивается с перенасыщением товаров, так как, растёт концентрация и централизация капиталов, автоматизация производства, производительность труда постоянно сокращающейся массы рабочих и служащих в сфере материального производства. То есть, прежде всего, относительно сокращается их покупательная способность, возникает иллюзия «перепроизводства», происходит разорение части предпринимателей, рушится кредитная система, мировой рынок погружается в кризис, в результате которого, более успешные производители… скупают, по дешёвке, бизнес менее успешных. Именно поэтому, всякий «успешный предприниматель», который является либералом, по сути, выбирая между невозможностью либеральной модели экономики и потерей своего привилегированного положения, всегда выбирает, как минимум, Великую депрессию, а в идеале, фашизм, нацизм или, в крайнем случае, расизм.
Возможно поэтому, Хайек, размышляя о несомненной «справедливости» либерального рынка, призывает «большинство» к «терпению» и пониманию позиции «меньшинства», что, по сути, является требованием последних к первым смириться со своим извечным и правильным, по его мнению, положением эксплуатируемых рабов, находящихся, не важно в каком историческом положении - настоящего рабства или прикрытого - наёмного, как в современных капиталистических отношениях. И, как Фридрих фон Хайек, сознательно, путает понятия, отождествляя фашизм и нацизм с социализмом и коммунизмом, так и Гитлер, обманывая рабочих сказками о заботе об их интересах, отождествлял «социализм» и «социальность», выявляя, тем самым, кровную заинтересованность в прикрытии истинных намерений по защите интересов эксплуатирующего меньшинства капиталистов.
Не меньшим фашистом, на поверку, оказывается и Милтон Фридман, нобелевский лауреат (!!!) и автор нашумевшей книги «Капитализм и Свобода», так же, как и Хайек, считающийся основоположником либертарианства. Уже в первой главе своего «труда» «Взаимосвязь между экономической и политической свободой» Фридман пишет:
« Экономическое устройство играет двоякую роль в развитии свободного общества. С одной стороны, свобода экономических отношений сама по себе есть составная часть свободы в широком смысле, поэтому экономическая свобода является самоцелью. С другой стороны, экономическая свобода - это необходимое средство к достижению свободы политической.»
Являясь, как и Хайек, сторонником того, что экономика влияет на политику, Фридман, так же, «экономической свободой» считает свободу предпринимательства, а это говорит о том, что такая свобода должна иметь и определённую степень, определённый уровень. Теперь, если учесть, что есть более богатые предприниматели и менее богатые предприниматели, очевидно, что уровень свободы, в этом случае, напрямую зависит от величины капиталов того или иного предпринимателя, что делает более богатого предпринимателя более «свободным», следовательно, следуя за логикой Фридмана, у него и выше уровень политической свободы. Но имея выше уровень политической «свободы», более успешный капиталист имеет, следовательно, и большую возможность влиять на политические процессы в обществе, в отличие от менее успешного капиталиста. Не трудно себе представить, где в такой схеме найдётся место, скажем, рабочему, имеющему уровень политической свободы в миллионы и миллиарды раз меньший. Очевидно так же, и это доказано практикой, капиталистов всегда меньшинство и, теперь, говоря об «экономической свободе», Фридман подразумевает, таким образом, свободу не для всех членов общества, а лишь для его меньшинства, что и ставит его в один ряд с эксплуататорами, а следом, фашистами и нацистами.
Фридман прав, когда говорит, что политическая свобода зависит от свободы экономической, только и экономическая свобода, это не свобода предпринимательства, а отсутствие рабства в любом его виде.
Важно понимать, что рабство есть необходимый элемент любых форм эксплуатации, от рабовладения до капитализма и, если во времена рабовладения и феодализма рабство не нуждалось в лицемерии, то с развитием наук и, особенно, философии в 18-19 веках, неизбежно расширялась и повышалась качественно образованность трудового народа, что и выливалось в отрицание эксплуатации у последних - забастовки и, иногда, революции. Именно осознание многими рабочими европейских стран своего истинного, рабского, положения и приводили их к необходимости борьбы с капиталистами и смены их буржуазных политических режимов на свои, социалистические, что и привело капиталистов к необходимости вуалирования рабства, и появлению фашистских и нацистских режимов, как некое противопоставление коммунистической идеологии. Таким образом, фашизм, нацизм, расизм появились там и тогда, где и когда у капиталистов возникла необходимость в защите своего «священного» права на эксплуатацию. Так как, осуществлять свою деятельность иначе, как с использованием откровенного обмана, путём подмены понятий, смешивая социализм и нацизм, капиталисты дальше уже не могли, потому и появился, сначала, фашизм, затем, нацизм, а к моменту его поражения, такие «титаны» либертариантской мысли, как Ф. Хайек и М. Фридман.
Тем не менее, сама биография Хайека, являющегося сыном буржуазного отца-врача (по сути, предпринимателя) и матери-аристократки, повторяет судьбу Римской республики и зародившейся в ней римской демократии, где на уровне общественных связей, правом, была закреплена возможность влиять на власть лишь патрициями, как представителями аристократии Рима и плебеями, являющимися на тот момент представителями имущего класса - зажиточные лавочники и торговцы,- своего рода буржуазия. Тогда как большинство Римской империи, пролетарии, не говоря о рабах, права голоса, как безземельные и не имеющие в собственности ничего, кроме своего потомства, не имели, следом, не имея даже малейшей возможности влиять на власть. Учитывая то обстоятельство, что «политика является концентрированным выражением экономики», очевидно, что защищать свои экономические интересы пролетарии, попросту, не могли. Римская демократия, следовательно, на уровне права закрепила не столько главенство патрициев и плебеев во власти, сколько их привилегированное положение в экономических связях, что и делает их эксплуататорами, а пролетариев эксплуатируемыми. Устанавливая свою власть в республике и на завоёванных территориях, патриции и плебеи использовали, как её атрибут, фасции; точно такой же символ Муссолини выбрал гербом своей партии, а впоследствии и марионеточной Итальянской социальной (!!!) республики. Сходство фашистского режима Муссолини с Римской республикой не заканчивается только использованием символов той эпохи, это сходство принципиальное: как 2500 лет назад фасции являлись символом власти и законного права на эксплуатацию пролетариев и рабов, плебеями и патрициями, так в 20-х годах ХХ столетия, они явились символом власти и права на эксплуатацию пролетариев аристократами и буржуазией того периода.
Потому либеральная галиматья, что преподносится ими, как философия, является идеологическим прикрытием, необходимым капиталистам, при помощи пустой болтовни о различных «свободах» и «правах», осуществлять получение прибыли, усиливая эксплуатацию большинства или, проще, - фашизмом.
Эпилог
Тем не менее, уже сейчас, например, по тому, что происходит во Франции, где капиталисты желают установить увеличение рабочего дня и послаблений для себя в трудовом законодательстве, и ни в коей мере не хотят идти на уступки, можно судить о направлении развития событий и дальше. Не трудно догадаться, что произойдёт, если во Франции, капиталистам не удастся договориться с обществом и протесты продолжаться.
Уже сейчас многие капиталистические страны ввели у себя запрет на возможность осуществления протестов, где-то под видом чрезвычайной «террористической угрозы», где-то заранее, как в России, в виде статьи 280 УК РФ, и за её нарушение грозят приличные тюремные сроки.
Уже сейчас, буржуазный режим РФ задумывается о слежке за интернет-пользователями, называя это ограничениями, подобными введённым в Китае, связывая это с защитой от «внешнего врага», и «патриотизм» им в помощь.
Уже сейчас буржуазный режим Нидерландов с лёгкостью закрыл глаза на «свободу» выбора, отказывая в его осуществлении своим избирателям, проголосовавшим против ассоциации с Украиной, а ведь всё ради банальной возможности, во чтобы то ни стало, и дальше получать прибыль.
Легко представить себе, что произошло бы с «оплотом демократии» во время Великой депрессии, не появись тогда в Европе (на американские кредиты) фашизм и нацизм, развязавшие мировую войну, позволившая капиталу США неслыханно разбогатеть, если бы компартия США была бы более грамотной в марксизме, а Э. Гувер и его псы чуть менее расторопной. Но точно так же, можно легко представить и то, что будет происходить в современных капиталистических государствах дальше, ввиду неизбежного усиления экономического кризиса и нарастания недовольства рабочего большинства, если у пролетариев сформируется их партия, но вооруженная научными знаниями.
Вот и получается, что на одной чаше весов общественного устройства всегда находится коммунизм и свободное существование всего человечества, на другой, отношения с частной собственностью на средства производства и эксплуатацией человека-человеком, меняющие свою форму от неприкрытого рабства и феодализма, до более изощрённых, идеологических, форм - либерализма, фашизма и нацизма, лицемерно использующих формальное понимание «свободы» и «социальной справедливости».
Вспоминая о примере с огнём, мы говорим о переходе вещества из одного состояния в другое, с изменением качества, то есть, переход из одного качества в другое, но и переход возможен не сразу, а имеет свои этапы - моменты, в которых, как на показанном в начале примере, происходит чёткое проявление следующего качества. То есть, сам процесс изменения одного качества в другое, длящейся во времени, содержит в себе чёткий переход, в котором качество «другого» проявляется ярче, сильнее, с необходимостью. Общественное развитие, так же, являясь процессом, содержит в себе переходы из одного качества в другое, иное - чем для отношений с частной собственностью на средства производства являются коммунистические отношения, чью неизбежность доказали 150 лет назад К. Маркс и Ф. Энгельс. Разумеется, отношения частной собственности содержат в себе своё определение, как говорил Гегель «отрицание», имеющееся моментами в нём самом же, что говорит о содержании в них коммунистических отношений, способных проявляться сильнее по необходимости, которая возникает ввиду объективной невозможности продолжения предыдущих, капиталистических, отношений.
В. И. Ленин в своих трудах определял империализм, как высшую фазу капиталистических отношений и отношений частной собственности на средства производства, вообще, после чего неизбежно наступают коммунистические отношения, таким образом, империализм содержит в себе границу, переход к коммунистическим отношениям. Однако, такой переход, граница - это не некая воображаемая разделительная линия, а процесс, у которого, соответственно, имеется начало и конец, после которого и наступают коммунистические отношения в обществе. То есть, граница сама имеет фазы развития, которые неизбежно делятся на фазу с окончанием капиталистических отношений и фазу со строительством социализма, то есть, фазу начала строительства коммунистических отношений.
В своём труде «О продовольственном налоге», вышедшем в апреле 1921 года, В. И. Ленин писал:
«Государственный капитализм был бы шагом вперед против теперешнего положения дел в нашей советской республике. Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм.»
Здесь ясно видно, для чего необходим был тогда госкапитализм и к чему, в итоге, он должен был привести. Он чётко показывает, что первая фаза перехода от капиталистических отношений к коммунистическим есть фаза государственного капитализма - отмирания капиталистических отношений; тогда как вторая - является фазой строительства коммунистических отношений, таким образом, первая фаза перехода содержит моменты отношений с частной собственностью на средства производства, а вторая - коммунистических отношений.
И вот тут возникает очень интересная ситуация.
Важно понимать, в какой фазе, при переходе к какому моменту, пролетариат захватил власть. Если учесть, что Советская Россия, однажды, была вынуждена использовать НЭП (госкапитализм), то это говорит о том, что пролетариат захватил власть в начале первой фазы перехода. И не просто захватил, но и смог в Гражданской войне, ценой миллионов своих жизней, эту власть отстоять, как раз того, что из-за своей нерешительности, не смог сделать итальянский, а следом и германский пролетариат. К сожалению, это определило судьбу последних двух - у итальянцев возник фашизм, у германцев - нацизм. Между тем, либеральная до «мозга костей» википедия утверждает, мало того, всячески стараясь показать связь социализма и капиталистических - фашизма и нацизма,- доказывает, что в Италии и Германии того периода, экономическая деятельность осуществлялась по законам госкапитализма.
Именно потому, что итальянская и германская коммунистические партии оказались слабоваты в познании марксизма и диалектического материализма, власть в этих странах, осталась в руках капиталистов, что и определило развитие госкапитализма в Италии и Германии не по законам строительства коммунистического общества, а по «законам» или, вернее, под знаком, усиления эксплуатации и установления фашистских и нацистских политических режимов, то есть, принудительного закрепления старых отношений с частной собственностью в основе. Иначе говоря, развитие общественных отношений при госкапитализме определяется тем, чьи интересы защищает та или иная власть, что подтверждают слова В. И. Ленина:
«Чтобы еще более разъяснить вопрос, приведем прежде всего конкретнейший пример государственного капитализма. Всем известно, каков этот пример: Германия. Здесь мы имеем «последнее слово» современной крупно-капиталистической техники и планомерной организации, подчиненной юнкерско-буржуазному империализму. Откиньте подчеркнутые слова, поставьте на место государства военного, юнкерского, буржуазного, империалистского тоже, государство, но государство иного социального типа, иного классового содержания, государство советское, т.-е. пролетарское, и вы получите всю ту сумму условий, которую дает социализм.»
К счастью для прогрессивного человечества, фаза госкапитализма во всех странах им почти пройдена и скоро наступит тот момент, когда произойдёт переход к строительству социалистических и последующему оформлению коммунистических отношений. Поэтому, либералы и верещат на каждом углу о «фашизме» того или иного капиталистического государства, обустраивающего у себя госкапитализм, что по сути есть лишь доведение до совершенства, до крайней точки, вообще, капиталистических отношений. Фашизм и нацизм, это не столько преследования коммунистов в определённый период, сколько перманентное состояние отношений с частной собственностью на средства производства, начиная от их зарождения в родовых отношениях, последующего «юридического» обоснования в греческом и римском праве, и заканчивая современным нам капитализмом.
Подводя итоги, можно с научной уверенностью утверждать, что переход неизбежен и скорее всего, уже мы станем свидетелями, вольными или невольными его участниками, потому как, общественное развитие находится в фазе завершения становления во всех странах госкапитализма. Но уже следующим этапом нам проявляется строительство, именно, социалистических отношений, то есть реализация перехода к коммунистическим отношениям, где и завершается отмирание мелкобуржуазных «элементов». Усиление функции государства в экономической деятельности капиталистических государств, процесс неизбежный, что будет сокращать долю предпринимателей и вызывать у них недовольство, и государство будет вынуждено задуматься о либерализации экономики, в чём сейчас «эксперты» и «сходятся во мнении». Но нужно понимать, что при современном состоянии мировой экономики, её связях и взаимозависимости стран, проделать подобный трюк, с возвратом к «чистому капитализму», будет возможно лишь через колоссальное, масштабное и несравнимое ни с какими кризисами, обнищание население планеты, что само собой не может пройти гладко, без протестов и реальных столкновений. Понятно, что и баланса в этом вопросе, даже отдельным странам, например, России, так же, достичь не удастся, ввиду потребности предпринимателя в постоянном и методичном повышении прибыли, что возможно только через экспансию. Очевидное современное состояние информационной доступности в обществе говорит о том, что либерализовать экономику, то есть, пустить её по пути наибольшего благоприятствования предпринимателям, и сокращения социальных обязательств бизнеса и государства, невозможно, значит, неизбежно и усиление государства в экономике, и разорение многих капиталистов, что только усилит возможность относительно бескровного перехода общества к социализму - строительству коммунистических отношений. Как писал Ленин - «обстоятельства сложатся так, что заставят капиталистов мирно подчиниться и культурно, организованно перейти к социализму».
Примерно тоже самое произошло с СССР в 1991 году, с той лишь разницей, что переход был осуществлён от социалистических отношений к капиталистическим. Важно только, чтобы к моменту перехода, уже состоялась настоящая партия коммунистов, но, думаю, времени для этого предостаточно, тем более, как показывает практика, марксизм-ленинизм не такая уж и сложная наука.
Послесловие
В. И. Ленин, ещё в апреле 1921 года, в статье «О продовольственном налоге», ПСС, т. 43, писал:
«Социализм немыслим вместе с тем без господства пролетариата в государстве: это тоже азбука».
И далее:
«Эсеры и меньшевики «не признают террора», ибо они исполняют свою роль подведения масс под флагом «социализма» под белогвардейский террор. Это доказали керенщина и корниловщина в России, колча-ковщина в Сибири, меньшевизм в Грузии, это доказали герои второго Интернационала и Интернационала «два с половиной» в Финляндии, Венгрии, Австрии, Германии, Италии, Англии и т. д. Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжелую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистской войны 1914-1918 годов, - таковы все страны мира, - без террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразерам. Либо белогвардейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия), итальянского (фачисты - это не опечатка - И. С.), германского, венгерского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор. Середины нет, «третьего» нет и быть не может.»
И далее:
«Тьму ошибок делают, сопоставляя или сравнивая государственный капитализм только с социализмом, тогда как в данной политико-экономической обстановке обязательно сравнивать государственный капитализм с мелкобуржуазным производством»
Вот так, на смерть всем либеральным лакеям буржуазии, ещё в апреле 1921 года В. И. Ленин говорил о том, к чему приводит политика эсеров и меньшевиков, то есть, социал-демократов, всегда защищавших интересы капиталистов - к «белогвардейскому», то есть фашистскому террору.
Последним гвоздём в крышку гроба современной социал-демократии можно объявить откровенность либеральной Википедии:
«Социал-демократия - социальная политика и идейно-политическое течение, возникшее в рамках социализма [теории - И.С.] и впоследствии трансформировавшееся на позиции постепенного совершенствования капитализма с целью утверждения социальной справедливости, солидарности и большей свободы.
...Идеология современной социал-демократии находится несколько левее социал-либерализма и несколько правее демократического социализма. В отличие от демсоциалистов, социал-демократы не настаивают на необходимости в принудительной национализации средств производства. В отличие от социал-либералов - считают, что в основе общественного устройства, всё-таки должна превалировать социалистическая, а не капиталистическая ориентация.»
Вот такие, социал-демократы, неопределившиеся личности - они, конечно, за большинство, но в интересах меньшинства.
И ещё. Современный пролетариат должен воспринимать события во Франции, как диаматическое продолжение Парижской коммуны, только теперь уже, как революции в сознании всех современных наёмных рабов. Революции, с чистотой объективности, с неиссякаемой яростью неизбежности показывающей истинную суть французской, да и вообще, всей мировой, социал-демократии и её подельника - либерализма.
Пора прекратить шатания от одних «социалистов» к другим, совершенно не желающих понимать общественные отношения через науку. Только партия научного типа, только научный централизм истинно объясняет настоящее положение современного пролетариата. Только Партия Научного Централизма способна теоретически выработать и организационно внедрить истинные методы выхода общества из колоссального, по своим масштабам тупика - куда его завели капиталистические отношения.