Новая наука
Дмитрий Иванович Стеклов, молодой ученый-химик, дебютирующий в писательском деле, ранним утром стоял у дверей редактора издания «Наука и мистика». Он мягко постучал, послышалось глухое «войдите», и Дмитрий Иванович зашел в кабинет.
Редактор сидел на высоком стуле, за длинным, громоздким столом, возвышаясь над колонной листков, и печатал за компьютером.
- Садитесь, - сказал он и указал на кресло перед ним.
Дмитрий Иванович сел и сразу начал:
- Вы мне звонили, просили подойти.
- Да, да, я помню. Подождите секундочку… - пробубнил редактор, не отрываясь от работы. Он допечатал, клацнул последний раз по клавиатуре и стал искать что-то на столе. Найдя нужную распечатку, он пробежался по ней глазами. Хмыкнул.
- Так, Дмитрий Иванович, я прочитал вашу рукопись, - сказал и, сдвинув очки на кончик носа, посмотрел на ученого. - Замечательная книжка, просто конфетка. Но есть несколько замечаний.
- Каких же?
- Для начала, я бы хотел сказать о вашем научном методе. Он, знаете, несколько старомоден… Не скажу, конечно, что ретрограден, нет, но надо бы идти в ногу со временем.
- Погодите, вы сейчас о чём толкуете? - спросил Дмитрий Иванович, недоумевая.
- Я говорю о материализме. Знаете, в нынешнее время, когда никаких преград не существует, в том числе и научных, и рассудочных, следовало бы с должным уважением отнестись и к другим, противоположным, так сказать, методам. Чем вам идеализм не угодил? Можно попробовать перенести химию в область понятий, оперировать абстракциями, а не реальными веществами. А может быть их и вовсе не существует? Мы же не знаем! Может быть это движение понятий?
Начал редактор спокойно, с деликатностью дипломата, но последние слова произнес с воодушевлением.
- Как это? Нет, ведь весь смысл науки… погодите, вы что, издеваетесь? - с недовольством спросил ученый.
- Ничуть, я с такими серьезными вещами не шучу. А что? Сейчас все разрешено, и то, и это можно смешать. Авось что и выйдет? Вам-то откуда знать, вы же не пробовали! Плюрализм не просто так придумали, вам бы стоило поучиться, - сказал редактор, все больше распаляясь, потом продолжил: - Ну, это ладно, это вам можно простить, вы молодой еще, наверстаете! А где же, простите, большевики? Почему про них ничего не написали?
- Извините меня, но зачем же там о большевизме писать? Это книжка о химии!
- Ну а что тогда, даже если и о химии? Вот, название - «Занимательная химия?. Правильно, очень похвально ваше желание продвигать науку, но тем больше от вас нужно было ожидать! Где историческая правда?
- Я не совсем понимаю, что вы от меня хотите, - медленно произнес Дмитрий Иванович, уже не глядя на редактора.
Редактор вскинул руки.
- Где же все репрессированные химики? Где свидетельства о гонении химической науки? Берите пример с биологов, у них генетика была. У математиков - кибернетика, - поучал редактор и прибавил, - что уж говорить о филологах и историках. Те могут считаться ветеранами войны за правду!
- Но ведь книжка для школьников! И совсем не о том! - вновь возмутился ученый, - Какие репрессии, если там о молекулах речь идет и о химических элементах?
- Да разве это проблема? Вы как маленький, ей богу! Напишите про монархиста Менделеева, про то, как он принял революцию, мне ли вас учить?
Редактор в порыве самозабвенного восторга вскочил из-за стола и заходил вперед и назад по кабинету.
- Кто же расскажет правду новому поколению кроме нас? Жили по лжи целый век, теперь настало новое время!
- Знаете, я пойду, пожалуй, - сказал Дмитрий Иванович.
Но редактор не слушал.
- Молекулы! Кто знает, может быть, свобода движения молекул была запрещена большевиками! Вы же знаете, история замалчивалась! А периодическая таблица элементов? Ведь сколько недостающих клеточек в ней! Вспомните, как часто затирались снимки, сколько утаили исторических документов? Дмитрий Иванович, вы ручаетесь, что большевики не укрыли от общественности каких-нибудь политических неугодных элементов?
Редактор повернулся к своему собеседнику, но увидел только пустой стул.
- Ну что ж, правда еще найдет своего певца, - сказал он с грустью в голосе и вздохнул.
