Валерий Подгузов

Коммунизм и философская форма общественного сознания

Что раньше - курица или яйцо?

Как известно, философию порой называют «наукой наук». Поэтому многие думают будто науки отпочковались непосредственно от философии. Эта иллюзия усиливается тем, что, действительно, патриархи философии в своих трудах довольно основательно затрагивали проблемы математики, механики, физики, астрономии, логики и «поэтому» у читателей складывалось ошибочное впечатление, что философия первоначально была суммой наук. Т.е. энциклопедическую образованность некоторых прославленных древних философов, глубоко освоивших практически все современные им знания, частенько воспринимают как доказательство первичности философской формы общественного сознания и вторичности локальных наук.

Однако археология и историческая науки свидетельствуют, что человечество располагало достаточно глубокими механико-математическими, инженерными, архитектурными, гидрологическими, гидродинамическими, хронометрическими, астрономическими, геодезическими, медицинскими, юридическими, геологическими, технологическими и другими безусловно научными познаниями (порой ставящими в тупик современных ученых), задолго до появления «первофилософов», чьи труды, впоследствии, и были отнесены к числу философских. Но некоторые народы, создав рукотворные «чудеса света», свидетельствующие об их высоких достижениях во всех перечисленных «точных» науках, … исчезли.

Как будет показано ниже, именно в неразвитости философских традиций и кроется важнейшая причина того, что некоторые «цивилизации» эпохи рабовладения (шумерская, финикийская, египетская) исчезли практически бесследно. Но там, где философская форма сознания укоренилась (например, в Риме), там олигархи своевременно меняли философско-религиозные концепции и поэтому сохранили свою «цивилизацию», а благодаря Ватикану, и некоторую власть над значительной частью мира. Рим потому и называют «вечным городом», что его «элита» (в зависимости от эпохи) ставила себе на службу то рабовладельчески-имперскую, то католически-христианскую, то просто фашистскую, то республиканско-демократическую философию.

Попутно следует заметить, что нет демократа, который бы не восхищался «культурой» и философией рабовладельческой эпохи.

Владимир Ильич Ленин на открытии памятника Марксу и Энгельсу 7 ноября 1918 года: «Великая заслуга Маркса и Энгельса состоит в том, что они научным анализом доказали неизбежнось краха капитализма и перехода его к коммунизму, в котором не будет больше эксплуатации человека человеком».

В силу перечисленных обстоятельств можно утверждать, что научно-теоретическое общественное сознание прошло и пройдёт ещё в своем развитии три основных этапа: 1. дофилософский (бессистемное собирательство, наивный материализм, рефлекторная диалектика), 2. философский (схематика спекулятивная и добросовестная [мистическая, метафизическая, механистическая], поверхностный энциклопедизм, идеалистическая диалектика, вульгарный материализм, диалектический материализм) и 3. постфилософский (энциклопедический научный универсализм, т.е. научный коммунизм), когда диаматическое мышление станет достоянием масс (подобно тому как в ХХ веке навыки письма и устного счета, впервые в истории человечества, стали доступны, сначала, подавляющему большинству населения СССР, а уж потом и т.н. «цивилизованных стран»).

Переходы от этапа к этапу не «дни рождения». Продукты предыдущих этапов не исчезают бесследно. Они, конечно, постепенно теряют связь с практикой, оседают в архивах, но время от времени «эксгумируются» реакционными политиками. В связи с этим второй этап нельзя считать завершенным, а третий этап, естественно, еще только пытается вступить в свои права. Некоторые реакционные и мистические философии второго этапа до сих пор имеют искренних поклонников, а поражения, понесенные коммунистическими партиями многих стран в конце двадцатого века, свидетельствуют, что диаматическая философия так и не была освоена даже в удовлетворительном объеме и партийными функционерами, и партийными массами.

Но вместе с неизбежным и окончательным отмиранием мистических и спекулятивных философских учений второго этапа, т.е. превращением их в осознанное недоразумение, произойдет окончательное угасание инстинктов стадной психологии в сознании людей, закончится предыстория и начнется собственно история Человечества, в которой ОСОЗНАННЫЕ социальные связи КАЖДОЙ Личности со ВСЕМ Человечеством будут подобны (но, естественно, не конгруэнтны) физиологическим связям клеток в едином живом организме. Перерождение социальных «клеточек» в злокачественную асоциальную «опухоль» будет исключено абсолютизмом научно-теоретического уровня общественного сознания и гармоничным развитием каждой личности.

Философия с исторической точки зрения

Дофилософский этап распадается на два очевидных периода: а)период господства донаучного (обыденного) и б) период становления научно-фрагментарного мышления.

Современные этнографические исследования, проводимые в племенах, ведущих первобытный образ жизни в Африке, Австралии и Америке, доказывают тривиальную, в общем-то, истину: большую часть своей истории человечество «прошагало», вообще не имея в руках «посоха», который впоследствии был назван НАУКОЙ, а потому и двигалось от безмятежности к драме и трагедии, а от нее к апокалипсису. Войны ХХ века и самоубийственный запас оружия массового уничтожения людей в США, нарастание волн терроризма в мире доказывают, что не только первобытные племена, но и все некоммунистические и антикоммунистические «племена», населяющие планету, до сих пор не поднялись до господства научно-теоретического уровня общественного сознания.

На заре человечества знания людей об окружающем их мире представляли собой адекватное, но поверхностное и бессистемное множество фрагментарных представлений довольно узкого перечня. Специфика местных почвенно-климатических условий диктовала формы труда для производства средств существования, а вместе с племенным обособлением и разделением труда естественным образом происходило накопление отрывочных знаний. Например, географические познания кочевых племен были недоступны людям, ведущим оседлый образ жизни, а агротехнические знания были неведомы кочевникам. Житель лесов обладал «лесными» знаниями, житель гор - «горными». Появление каждого нового навыка сопровождалось появлением нового знания и наоборот. Но каждое новое знание, например, о способах добывания огня, тысячелетиями существовало или в мистическом, или в умышленно засекреченном виде, что и явилось одной из исторических предпосылок появления современного секретного делопроизводства практически во всех отраслях человеческой деятельности.

Первоначально человечество овладело научными знаниями о наиболее явных, бросающихся в глаза, земных условиях ВЫЖИВАНИЯ, о конструктивных и деструктивных физических силах природы и их влиянии на жизнь людей. Многие тысячелетия интеллектуальные и социальные потенции человеческих сообществ не были предметом исследования вообще, хотя господствовало инстинктивное осознание того, что ВНЕ ПЛЕМЕНИ ВЫЖИТЬ НЕВОЗМОЖНО. Люди той эпохи усвоили лишь одну социальную истину той эпохи: чем многочисленнее племя, тем выше гарантия выживания индивида. Изгнание из племени было равносильно смертному приговору. Потому даже приношение соплеменников в жертву богам, воспринималось, подчас, самой жертвой, как нечто разумное. Но члены «чужих» племен, не выделялись из биосферы и при случае являлись таким же предметом охоты, потребления и жертвоприношения, как и прочие биологические объекты. Каннибализм, как доказала археология, имел повсеместное распространение.

Но, как бы ни был примитивен уровень развития «троглодитов», этнографы, исследующие современные первобытные племена, констатируют, что, даже на этой стадии организации общества, люди различаются по степени развитости интеллекта в той мере, в какой тот или иной субъект интеллектуально трудолюбив или ленив, психически здоров или преднамеренно лишен возможности заниматься умственной работой.

Умственное различие субъектов раскрывается, как показала историческая практика, в двух вариантах: (1.) люди, проявившие в гениальном донорстве, в реализации своих талантов по предназначению, т.е. люди пишущие музыку, слагающие стихи, открывающие законы природы, конструирующие технику, координирующие творческие потенции людей в интересах прогресса всего общества и таким образом непреднамеренно прославляющие себя в веках (Бруно; Ян Гус, Рембрандт, Моцарт, Гегель, Маркс, Толстой, Ленин, Шолохов, Дзержинский, Макаренко, Сталин, супруги Розенберг, Курчатов) и (2.) люди. Проявившие себя в беспредельной акцепции, в нарцицизме, паразитизме, в эксплуатации, т.е. люди посвятившие подавляющую часть своих природных задатков тираническому возвышению над обществом, концентрации в своих руках власти ради подавления в людях личности, ради унижения ближнего или ради личных материальных и интеллектуальных излишеств (Мидас, Герострат, Калигула, Гитлер, Сахаров, Яковлев, Новодворская, Вишневская, Растропович, Ельцин, Гейтс, Абрамович, Чубайс).

На ранних стадиях развития родо-племенного строя именно наличие в сообществе умственно более развитых особей, первоначально за счет возраста, привело к возникновению института «совета старейшин». Возрастной фактор становления личности привел к утверждению ритуалов посвящения «мальчика в мужчину», в ранг «охотника», «воина», введения возмужавшего отрока в категорию «ближайшего наследника». На основе первобытных методов «тестирования» практикой, произошло разделение племени на лиц преимущественно умственного и лиц преимущественно физического труда, мягко говоря, на управленцев и физических исполнителей.

Анализ практики жизни современных племен показывает, что в советы старейшин, а затем и на посты вождей, избирают, прежде всего, тех, кто проявляет более высокие умственные способности. Их неформальный авторитет неизмеримо выше авторитета любого из современных президентов, главным «талантом» которых является величина избирательного фонда и использование «компромата». По крайней мере в первобытных племенах не было случая, чтобы в совет старейших попали преступники, алкоголики или совет старейшин разгоняли так, как ельциноиды «распустили» безмозглый Верховный Совет СССР, а в 1993 г. низкопробный Верховный Совет РСФСР, как грузины в 2003 г. разогнали парламент «имени Шеварднадзе» и т.д.

Навязанная человечеству уже на первобытной стадии, передача управленческого поста, а затем и власти по кровному признаку, объясняется не генетической предрасположенностью сына вождя племени к власти, не столько экономической выгодой от сохранения власти над племенем в руках одного рода, сколько осведомленностью наследника, приобретенной, как путем личного наблюдения за управленческой деятельностью руководящего предка, так и в результате целенаправленного «натаскивания» отпрыска при помощи «стажировок». Вождь, подобно любому ремесленнику, передает управленческие знания и навыки своему сыну. Естественно, что этот механизм, как и демократия, не гарантирует общество от идиота «на троне», но то, что наследников целенаправленно готовят «к хожению во власть» и, как правило, «бразды правления» передают старшему наследнику - бесспорная тысячелетняя практика. И если кто-то видит принципиальную разницу между, например, методикой «посажения на трон» Николая II, Алиева-младшего или Буша-младшего, тот патологический верхогляд.

Возникновение института власти вообще и экономические выгоды, вытекающие из закрепления власти «по наследству», не могли не породить области знания, в которой концентрировался МАКСИМАЛЬНО доступный круг сведений об условиях жизни, деятельности человеческих сообществ, о приемах сохранения власти, об экономических источниках благосостояния племенной верхушки, о «международном» окружении, о географии, астрономии и т.д. Т.е. институт передачи опыта управления требовал от отца уже не только фиксации фактов, но и умения описывать явления при помощи слов, выстраивать словесные «цепочки» из фактов в той же сущностной последовательности и разветвленных связях, в каких на практике развивались события, приведшие к желаемому результату.

По мере роста оседлости, т.е. роста производительности труда, но при низкой общей культурности человечества, начал проявлять себя и эгоизм института частной собственности на материальные ценности и интеллектуальные навыки. На этой основе углублялось материальное, интеллектуальное внутриплеменное расслоение. В силу этого не могло не возникнуть суждения, рожденные бросающимися в глаза контрастами, противоречиями как в уровнях интеллектуального развития людей, так и в результатах их практических действий.

Нарастающая конфликтность общества требовала от людей уже не только умения обогащать индивидуальную память знаниями, не только систематизировать их, выявлять причины контрастности людских познаний и ролей в обществе, но и открывать наиболее рациональные пути движения мысли от незнания к знанию, от заблуждения к истине, от поверхностных суждений к постижению сущности явлений, от следствия к причине. Поиск законов мышления, т.е. логики, приносящей успех, превратился в обязательную функцию самого мышления.

Зачатки логики, заложенные в сознание физиологически здорового человека, как дар природы и эволюции, превратились в предмет исследования. Человек перестал довольствоваться созерцанием отражения своей физиономии «в зеркале воды». Он стал исследовать «потёмки» своего внутреннего мира. Люди, уже достигшие определенного положения и авторитета в обществе, стали задаваться вопросом: почему у разных людей по одному и тому же вопросу возникают потивоположные суждения. Почему одни становятся победителями, другие - побежденными.

Когда же интеллектуальные контрасты нашли свое законченное выражение в вопиющих материальных контрастах, т.е. утвердился рабовладельческий способ производства, у олигархической прослойки возникла уже не потребность, а крайняя необходимость в осмыслении предпосылок и, главным образом, практических гарантий, позволяющих укреплять полюс роскоши и наслаждений в обществе за счет роста полюса нищеты. В этих условиях размышления о законах мышления и законах жизни общества перестали быть формой досуга. Логически надежное мышление превратилось в жизненную необходимость для властителей и их ближайшего окружения.

По мере дальнейшего развития производительности труда и накопления прибавочного продукта в руках первоолигархов, последние приобрели экономическую возможность содержать не только специалистов различных областей знаний (медицины, экономики, архитектуры…), но и тех, кто оказался способным выявлять и обобщать объективные, существенные, повторяющиеся связи, т.е. законы жизни общества в целом, давать рекомендации, позволяющие получать от рабовладельческого, т.е. классового устройства общества, растущие материальные и эстетические излишества. Чтобы качественно судить о законах развития всего общества, необходимо было изучить практически все достижения научной и социальной практики. Нарастающая конфликтность, противоречивость, и скоротечность общественных процессов, их опосредованность, все более настоятельно требовали относиться к их осмыслению, как к сложнейшей спекулятивной профессии. Знания о способах стабилизации общества, раздираемого противоречиями, уже не могли развиваться за счет одной лишь наблюдательности. Мыслители должны были познавать объективные законы развития общественного сознания, чтобы НАДЕЖНО навязывать раздраженным массам тупиковое, т.е. «новое» мышление.

Лиц, преуспевших в толковании фактов общественного бытия, в предвосхищении событий, стали называть мудрецами. Умение рассуждать универсально мудро по наиболее широким и общим проблемам, масштабным стратегическим вопросам общественного бытия, стали называть любомудрием или, по-гречески, ФИЛОСОФИЕЙ.

Так входил в свои права второй этап развития форм общественного сознания - философский. Но на первых порах, становление философа оставалось пока инициативным частным делом самого любителя «мудрых речений».

Ясно, что высокого уровня интеллектуального мастерства индивид может достичь лишь тогда, когда с него снята проблема физиологического выживания, запредельных физических трудовых нагрузок. Это отлично понимали уже авторы «Ветхого завета», возведя производительный труд в ранг божьего проклятья. Показательно, что наибольший массив претендентов на звание философов сформировались не в хижинах, а в «прихожих» дворцов. Большинство «философов» прикармливалось у господских столов и там же целеполагалось, а потому, с самого начала, искренно служило рабовладению. (См.: платоновское «идеальное государство», аристотелевскую «Полисию»). Чтобы латифундии господ были еще более комфортным местом обитания философов, необходимо было, чтобы рабы, т.е. кормильцы и поильцы олигархов не только не догадывались о людоедской сущности эксплуататорского общества, но и боялись размышлять на эту тему. Философы очень рано правильно оценили факт противоположности веры и знания, навязав веру (вместе со страхом) рабам и поставив знание (вместе с пресыщенностью) на службу их хозяевам.

По этой причине философия наиболее интенсивно развивалась не храмах науки, а в религиозных храмах, прежде всего, в виде теологий различной этиологии. Позднее европейская например, инквизиция бескомпромиссно боролась за то, чтобы философия вообще никогда не выходила за рамки теологии. Долгие века, каждый, кто даже случайно нападал на следы действия естественных законов (астрономических, физических, химических) имел дело с инквизицией, т.е. с дыбой и костром. Поэтому, например, Ньютон и Гегель, как люди безусловно умные, изображали из себя верующих в бога, в «абсолютный дух», чтобы обнародовать открытые ими объективные законы природы, общества и мышления (отрицающие бога), и при этом не подвергаться нападкам со стороны клерикалов.

Официальные философы эпохи классового деления общества усердно и довольно плодотворно исследовали вопросы приведения содержания религиозных догм в соответствие с уровнем развития экономики, науки, просвещенности масс, чтобы сохранить классовое деление общества. Когда же философы убеждались, что старые религиозные догмы все-таки утрачивали свой авторитет, то одни философы поднимались на защиту этих догм, а другие брались за создание новых религиозно-философских схем, выгодных нарождающемуся господствующему классу. Нельзя сбрасывать со счетов и того объективного факта, что новые религиозные «системы» рождались на основе элементарной конкуренции «пророков» за приношения прихожан. Возникновение, вместо многобожия языческого, многобожия конфессионального, т.е. буддизма, христианства, магометанства и их многочисленных ответвлений и сект - тому подтверждение. Как показала практика, мобилизация конфессий на осатанелую бескомпромиссную борьбу друг с другом сулит религиозным вождям барыши, как правило, большие, чем торговля свечами.

Человечеству еще предстоит восхититься изобретательной наглости ближневосточных философов, обобщивших народные сказки в «Ветхий завет» и «концепцию» сотворения Мира, нахальству философов-диссидентов «второй волны», создавших «рукописи Мертвого моря», множество вариантов евангелиев «Нового завета», написавших «Коран», наконец философов-диссидентов «третьей волны», сформулировавших религиозные принципы протестантизма, эксплуатировавших феномен веры в интересах нового, только нарождающегося класса буржуа.

Философы время от времени выявляли необходимость смены религиозных догм. Главное состояло в том, чтобы сохранить, с одной стороны, монополию философов на логическое мышление, а с другой стороны, мистическое мышление как преобладающую форму сознания масс, предназначенных для эксплуатации. Однако развитие технологий и точных наук в нарастающем темпе демонстрировало нарастающую «посюсторонность», стихийную логичность массового человеческого мышления, отсутствие необходимости прибегать к мистическим объяснениям проблем бытия. Иначе говоря, наука и технологии оставляли все меньше места для мистической идеологии, навязанной идеалистической философией.

Поэтому вполне естественно, что в русле этой, неблагоприятной для религии, тенденции, основным вопросом философии «назначили» вопрос о соотношении материи и духа, о том, что первично, что вторично и, в конце концов, познаваем ли мир. Иными словами, в противовес естественному стремлению масс к счастливой земной жизни, прикормленные философы столетиями старались НАВЯЗАТЬ обществу заклинание о первичности «духа», о непознаваемости мира, о релятивизме, т.е. относительности наших познаний, но лишь для того, чтобы продлить историю излишеств и пресыщенности олигархической прослойки господствующего класса и их ближайших адвокатов - философов.

Но этот полюс со времен рабовладения имел своё «подножие» и «вершину», «небожителей» и «претендентов» и, следовательно, был непримиримо конкурентен. В борьбе за обладание вершиной излишеств и похоти олигархи непрерывно развязывали гражданские войны, плели дворцовые интриги и «мочили» друг дружку. Поэтому философам приходилось теоретически решать проблемы внутренней устойчивости не только полюса аристократического «счастья», но и всего общественного устройства и поэтому, порой, случайно открывать общесоциологические объективные законы гармонизации жизни общества. Так, в частности, рождались религиозные и социальные логические конструкции «общества благоденствия» в виде различных вариантов «рая», «атлантид» и «утопий». И, что интересно, практически всегда, когда самый спекулятивный ум пытался смоделировать земное, а тем более райское счастливое общество, ему приходилось изгонять из него частную собственность.

Однако философы той эпохи сами поклонялись частной собственности и сознавали, что прирост объемов земной частной собственности за счет рабского труда происходит достаточно медленно. А учащающиеся торговые отношения свидетельствовали о наличии богатых соседей по планете. В связи с этим проблема быстрого обогащения, т.е. победоносной войны, занимали и философов. Поэтому совершенно естественно, что у наиболее агрессивного и умелого завоевателя в истории рабовладения, у Александра Македонского, домашним учителем был крупнейший мыслитель того времени, философ Аристотель, сторонник идеалистической диалектики.

Александр Македонский говорил, что он чтит родного отца только за то, что тот произвел его на свет, но больше отца он чтит Аристотеля, поскольку именно он научил его, Александра, победоносно мыслить. Позднее, у величайшего специалиста в области теории буржуазной военной науки, Клаузевица, личным учителем был величайший философ-диалектик, Гегель. Гитлер в своих агрессивных замыслах опирался на труды философа Ницше и имел успех, пропорциональный соотношению достоинств и пороков философии Ницше.

По мере учащения межэтнических контактов обнаруживало себя превосходство одних народов над другими в уровне военного потенциала. Правители, осознавшие это превосходство «своего» народа над другим, всегда реализовывали военные преимущества посредством захватнических войн.

Одновременно победители видели сколь горек «хлеб» побежденного и не могли не задумываться над опасностью собственного поражения. Потребность придания своим победам большей частотности вынуждала победителей выявлять законы побед и поражений в борьбе за обладание богатствами мира.

Достаточно скоро стало ясно, что при прочих равных условиях, победа достается тому войску, которое возглавляет более мудрый полководец. Поэтому выборы одного общего, более умелого полководца, базилевса, из числа вождей племен (задолго до возникновения института демократических выборов), превратились в важнейший этап подготовки народа, орды и армии к завоевательному походу. Ясно, что полководец-победитель приобретал еще большие знания, опыт, авторитет и, следовательно, воспринимался как незаменимая личность. Император. Но «аппетит разгорался во время еды». Одержанные победы формировали потребности в новых захватах. Так рождались первые трансэтнические империи.

А поскольку крупномасштабная военно-политическая победа приходила СИСТЕМАТИЧЕСКИ только к тем, кто вовлекал в практику ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ (объективные и субъективные) факторы победы, постольку мысль обязана была включать в свое содержание ВСЮ совокупность этих факторов и СВЯЗИ между ними. В истории человечества первоначально именно военные победы подтверждали высочайшую состоятельность философского мышления как предельно глубокого и широкого по охвату элементов бытия (т.е. пространства, времени, материи, взятых в их тождестве, единстве и противоположностях) во всем их масштабе. Те, кому это удавалось, фиксировали приемы своего мышления, находили приверженцев своих подходов и создавали философские учения, школы и академии, процветавшие до тех пор, пока существовал и подкармливал их господствующий класс.

Там же, где правящему классу не удавалось выдвинуть из своей среды философски образованного полководца, там происходило загнивание и крушение империй, задолго до того, когда созревали принципиальные экономические предпосылки крушения классического рабовладения вообще.

Родившись в результате соединения ОБЪЕКТИВНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРЕДПОСЫЛОК с дремучим НЕВЕЖЕСТВОМ громадного большинства населения, в том числе и локальных интеллигентов (и физиков, и лириков), ВСЕ эксплуататорские формации держались насилием и, прежде всего, насилием. Как только механизм насилия переставал (по тем или иным причинам) «работать», невежды, в лучшем случае, сбрасывали старый способ своей эксплуатации и устанавливали новый способ своей же эксплуатации, более эффективный и с возросшей опорой на новые «штыки».

Таким образом, с исторической точки зрения, философия, с одной стороны, есть продукт становления, развития и загнивания классового, антагонистического общества, а с другой стороны, развития познавательных, логических потенций общества. Т.е. философия не могла возникнуть сразу как «наука наук». Она сама есть следствие возникновения и накопления широкого спектра отрывочных научных знаний, на той стадии развития общества, когда потребовалось системное использование разрозненных научных знаний в интересах межклассовой и внутриклассовой, т.е. политической борьбы.

Базис, политика и философия

а. политика и философия

В формировании своих представлений о классовом обществе, человечество не могло не пройти путь от простого адекватного созерцания мира вещей и мира людей к обобщениям, т.е. к абстракциям, к формализации и систематизации знаний, полученных эмпирическим путем, а от обобщения абстрактных и формализованных знаний к проверке их на практике. Практика выносила приговор качеству абстрактных умозаключений, опрокидывая заблуждения и утверждая истину. Не знавшая жалости практика выполняла роль фильтра, отсеивающего заблуждения. Рост числа истинных суждений, подтвержденных практикой, убеждал мыслителей в наличии законов научного мышления, познание которых делало возможным целенаправленную подготовку мудрецов-профессионалов, т.е. философов. Следовательно, возникновение философии и ее носителей, философов, является естественноисторическим процессом развития форм человеческого отражения от фрагментарных к общим, т.е. вобравшим в себя ВЕСЬ прошедший опыт истинного мышления.

Иначе говоря, философия, т.е. профессиональное любомудрие могло родиться только там и тогда, где и когда, во-первых, появился прибавочный продукт, достаточный для исключения монотонного, надрывного физического труда умственно одаренных индивидов, а во-вторых, там, где возникла острая, жизненная необходимость исключить заблуждение из рассуждений. Такая нужда возникала, прежде всего, в политике.

Страсть к стяжательству, неразрывно связанная со страхом перед военным поражением и порабощением, перед восстанием угнетенных, а тем более, перед социальной революцией и являлись теми «жизненными необходимостями», которые вынуждали ум «заинтересованных лиц» работать на пределе его природных задатков. Т.е. философия есть продукт предельно возможного напряжения мысли, рожденного остротой и катастрофическими последствиями борьбы за политическую власть. Все остальные типы профессионального мышления (математического, физического, шахматного) - добровольно «заужены» избранным и обособленным предметом исследования.

Если человек решается стать рабовладельцем, феодалом или предпринимателем, что, в принципе, одно и то же, он оказывается немедленно обреченным на занятие политикой. Но тут же перед ним остро встает вопрос: «Как это делается?». Естественно ни математика, ни механика на этот вопрос ответа дать не могут. Ответ может дать, прежде всего, а иногда и только, философия.

Таким образом, непосредственной исторической предпосылкой возникновения философии является потребность класса господ в формировании надёжного фактора, обеспечивающего незыблемость его политической власти. По мере управляемого становления философии, господствующий класс в её лице приобретал все более действенное средство, благодаря которому, с одной стороны, собственный уровень общественного сознания эксплуататоров приближался к научно-теоретическому, а с другой стороны, философия, раскрывая законы движения к истине, открывала законы удержания масс в тисках стойких заблуждений обыденного уровня сознания.

Ход событий в мире показывает, что в обществе все ещё много тех, кто не твердо знает, что такое политика и твердо не знает, что вопрос о «первичности» и «вторичности» действителен лишь в рамках основного вопроса философии. За пределами же основного вопроса философии «первичность» и «вторичность» материи и сознания, общественного бытия и общественного сознания весьма относительна, во-первых, потому, что общественное бытие и общественное сознание неразрывны, как неразрывны материя и одно из ее важнейших свойств - отражение, во-вторых, ни один шаг общественного бытия не происходит без ПРЕДВАРЯЮЩЕГО решения, принятого сознанием. Все акты общественного бытия «освещены» или «затемнены» общественным сознанием классов, но никогда не осуществляются бессознательно, т.е. абсолютно безмозгло. И общественному бытию, и каждому шагу частного лица ПРЕДШЕСТВУЕТ расчет (той или иной степени научности, дотошности, абсурдности) или, в крайнем случае, знаменитое «авось» или «была - не была» как форма «решения».

Следовательно, и философия, по мере своего развития приобретала все большую «первичность» в делах выработки стратегии ПРАКТИЧЕСКОЙ политики класса эксплуататоров.

Слово политика (от слова много), принято для обозначения формы общественной ПРАКТИКИ, системы учреждений, организаций и идей, порожденных НЕСОВМЕСТИМОСТЬЮ ИНТЕРЕСОВ, перманентным ПРАКТИЧЕСКИМ противоборством МНОГИХ носителей непримиримых экономических ИНТЕРЕСОВ. Политика, в переводе на образный язык, означает процесс перманентного ВЗАИМОПОЖИРАНИЯ КЛАССОВ и, одновременно, сдерживания от ПОЛНОГО взаимопожирания. Дольше и сытнее других живет в экономике, основанной на частной собственности, только тот, кто занимается политикой в непрерывно нарастающем объеме.

Каждый субъект экономики, основанной на отношениях частной собственности, даже эксплуатируемые, приступая к реализации своего экономического интереса, делает это двояко, поскольку, вступая в экономические отношения, он тут же вступает в противоборство со ВСЕМИ. Те, кто осознал это не в полной мере и не с самого начала, уже взорваны, расстреляны, зарезаны или отравлены конкурентами. Кто был «предусмотрительнее», те, для реализации своих экономических интересов, постарались приобрести бронежилеты, телохранителей, или громкое имя в СМИ, как Холодов или Листьев, прорваться в законодательные органы, как например, Старовойтова и Юшенков, как Айдзерзис или Березовский, сходить в исполнительную власть, как Собчак, Маневич, Лебедь или Абрамович. Все они надеялись спокойно обогатиться или «навести свой порядок в экономике». Но, реализуя свои экономические интересы, они невольно делали невозможным осуществление интересов чужих и наиболее решительные конкуренты сами закрывали «орлиные очи» братьев-демократов или вытесняли их далеко за пределы российского рынка.

Когда классик буржуазной политической экономии, придворный доктор Кенэ, принимался за исследование чисто экономической проблемы - оборота совокупного общественного продукта, он сам, не имея представления о последствиях своего метода, разделил общество на КЛАССЫ и раскрыл содержание и пропорции отношений этих классов. Но именно из анализа этих отношений и пропорций вытекал вывод о неизбежной буржуазной революции, поскольку уже из «таблиц Кенэ» было видно, что устранение из схемы общественного обмена классических землевладельцев (феодалов и священников) не только не останавливает процесса воспроизводства, а, наоборот, ведет к интенсификации экономических процессов, к еще более динамичному производству и накоплению богатств.

Тем не менее, и до Кенэ, и после, официальные буржуазные философы всегда стремилась «доказать» случайный характер борьбы в классовом обществе, полную оторванность политики от экономики. В основу политики они закладывали свободную волю субъектов, божий промысел, рок, «шерше ля фам», но только не экономический базис общества. Таким способом легко формировался «институт козлов отпущения», а общественное мнение уводилось от истинных причин и виновников бедственного положения подавляющего большинства населения, от истинных виновников развязанных войн, терроризма и т.п. политических преступлений.

Политика является абсолютно органичным порождением экономических отношений частной собственности. Политика не только концентрированное выражение экономики. Она - форма существования классовой экономики, если по-марксистски понимать значение категории «форма». Политика для экономики, образно говоря, имеет то же значение, что и резиновая оболочка для воздушного шара. Современная «рыночная» экономика США без государственного регулирования, прогнозирования, силового обеспечения не продержалась бы и дня. Достаточно задаться вопросом, сколько дней продержится экономика США, если немедленно распустить ее важнейшие политические институты - ЦРУ, ФБР, армию, полицию, суды и тюрьмы, чтобы понять, что демократическая рыночная экономика существует благодаря превосходству организованного буржуазно-государственного насилия над периодическим, стихийно возникающим сопротивлением эксплуатируемых масс. Ни колониальная политика, ни работорговля, ни мировые войны не могли бы быть развязаны, если бы не частная собственности и, вытекающая из ее природы, неравномерность экономического развития, порождающая тираническую и внешнюю захватническую политику предпринимателей, вырвавшихся вперед в наращивании своей военной организации.

При правильном толковании экономической природы политики становится ясно, что философия, будучи непосредственным продуктом политических процессов, прежде всего, классовой борьбы, является, одновременно, непосредственным продуктом развития экономических отношений, но не какой-либо конкретной формации, а ВСЕЙ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ

Философия - необходимый продукт экономики и политики эпохи деления общества на классы, поскольку не бывает экономики, основанной на частной собственности, чтобы она, в то же время, не являлась формой борьбы классов вне и внутри себя. (Очень многие ошибочно отождествляют классовую борьбу с борьбой пролетариата и буржуазии, забывая, что капитализм, например, утвердился через борьбу буржуазии против класса феодалов. «Забывается» что каждое убийство предпринимателя в подъезде - есть акт классовой борьбы, обусловленный исключительно делением общества на классы и одновременно классический случай конкуренции.) Противоположность экономики и политики в эпоху классового общества относительна. Их тождество абсолютно.

Таким образом, если мы приступим к добросовестному исследованию экономической проблематики общества, основанного на принципах частной собственности, то неизбежно придем к выводу о неосуществимости частнособственнической экономической жизни вне политики, т.е. вне насильственного разрешения экономических интересов и противоречий. Рыночная экономика, исследованная вне контекста отношения классов, т.е. вне политики, это исследование доведенное лишь до 30%. Классовое деление общества есть объективное, необходимое условие СУЩЕСТВОВАНИЯ рыночное экономики.

Как известно, война, является продолжением политики, но только в той части, где гремят взрывы и дураки в военной форме умирают и убивают во имя прибылей олигархов. Но по своей сущности и итогам, война, будучи продолжением политики, есть, одновременно форма экономических отношений, возникающих между крупнейшими частными собственниками по поводу распределения и перераспределения экономических ресурсов планеты. В мирные дни капиталисты распределяют и перераспределяют товарные рынки при помощи эксплуатации покладистых «кули» наемного труда, а в годы войны рынки товаров делятся при помощи тех же покладистых «кули», только временно одетых в предсмертную униформу преимущественно цвета «хаки»

Кроме того, с исторической точки зрения, в эпоху рабовладения, т.е. именно тогда, когда родилась и достигла довольно высокого уровня развития философия, не существовало областей производства материальных ценностей и экономических проблем, где бы могла возникнуть НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ потребность в философии. Иначе говоря, «первородная» связь между экономикой и философией не непосредственная, а опосредованная, прежде всего, политикой, т.е. именно конкретными потребностями классовой борьбы в широком смысле этого слова.

Подражая Гегелю можно сказать, что философия рождается не непосредственно экономикой, и в то же время именно экономикой. Она рождается политикой и в то же время даже не непосредственно политикой, поскольку рождается в высокоорганизованной материи, т.е. в сознании и только в сознании.

Но политическая опосредованность и непосредственно субъективное происхождение философии не делает её менее важной «содержанкой двора». Наоборот, поскольку прямые и опосредованные связи соотносятся не как «первосортные» и «второсортные», а как объективные причинно-следственные, возникающие с естественной ПЕРИОДИЧЕСКОЙ необходимостью.

При школярском подходе, причинно-следственную связь воспринимают только как жесткую одностороннюю связь причины со следствием. При философском подходе, причинно-следственная связь выступает как НЕПРЕРЫВНАЯ череда явлений, в которой каждое следствие является причиной очередного следствия, и потому само превращается в непосредственную причину нового следствия.

Олигархам во все эпохи было выгодно представлять философию, как область знаний, погруженную в сплошные абстракции и схемы, оторванную от низменности повседневного бытия. Поэтому сегодня особенно важно приоткрыть политическое лицо философии и ее классовый характер.

Философия в современных условиях имеет практическое значение и помогает только тем, во-первых, кто ею овладел в действительности, а не тем, кто лишь прокламирует свою приверженность, например, диаматике, во-вторых, лишь тем, кто мыслит стратегически, масштабно (с пространственно-временной точки зрения) и всеохватно (с фактологической точки зрения), в-третьих, лишь тем, кто при решении общественных проблем во главу угла ставит вопрос о политической ВЛАСТИ, независимо от того, идет ли речь о проблемах взятии, удержания власти или о ликвидации института власти вообще.

Как известно, до недавнего времени большинство философов лишь различными способами пытались объяснить мир. С некоторых пор появились философы, организующие борьбу, чтобы изменить мир в интересах всеобщего блага, как учил доктор философии Маркс в «тезисах о Фейербахе», тем более, что объективные предпосылки к этому давно уже созрели.

Философ, уклоняющийся от привнесения мудрости в реальную политику, или не обладает мудростью вообще (поэтому ему нечего вносить), или известен лишь потому, что, например, сидел в пустой бочке. Но если вспомнить имена философов, чьи труды частично или полностью сохранили всемирное признание, то, в конечном итоге, везде мы будем сталкиваться с авторами, ставившими «во главу угла» вопрос о власти, политике, т.е. об устройстве всего общества.

б. Базис и философия

Однако кое-кто может сказать: «Философия - элемент надстройки и поэтому она не могла быть рождена политикой, т.е. элементом надстройки. Философия, как субъективность, обязана быть продуктом самого базиса, а не политики, следствием экономических отношений, поскольку каждый «понимает», что «материя первична, а сознание вторично», «общественное бытие первично, общественное сознание вторично».

Между тем, признание политики в качестве непосредственной исторической предпосылки возникновения философии может встретить возражение только у тех «марксистов», которые из всего марксизма твердо зазубрили лишь то, что «совокупность производственных отношений, составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания» (К.Маркс: «К критике политической экономии») и… больше НИЧЕГО.

Можно смело предавать таких «марксистов» самой изощренной пытке в демократических застенках, но они никогда не выдадут «тайну»: ради каких практических и методологических целей Маркс разработал концепцию формационного развития общества. Большинство партийцев окажутся невольными героями, не проронившими под пыткой ни единого слова «по делу».

Если рассматривать по «буквоедски» только одну приведенную цитату из работы К.Маркса «К критике политической экономии», то получится, что к надстройке вообще относятся лишь право и политика, а «формы общественного сознания» вообще не являются надстройкой, а лишь «соответствуют» базису. Но если учесть, что Маркс применяет слово «определенные», то становится ясно, что не все формы сознания соответствуют эксплуататорскому базису, а лишь «определенные». Следовательно, существуют формы сознания не соответствующие эксплуататорскому базису и даже отрицающие его. Например, атеизм, дарвинизм. Более того, по условиям своего рождения, философия никак не могла быть «формой сознания» класса рабов. Даже материалистические философские учения были доступны и осознанно использовались лишь в интересах политики класса рабовладельцев.

Поэтому сегодня утверждать, что философия является непосредственным продуктом базиса, так же «продуктивно», как и утверждать, что непосредственным продуктом базиса являются анекдоты или поэзия.

Иосиф Виссарионович Сталин: «Ленин больше, чем кто-либо другой, понимал важное значение теории, особенно для такой партии, как наша, ввиду той роли передового борца международного пролетариата, которая выпала на её долю, и ввиду той сложности внутренней и международной обстановки, которая окружает её.»

Философия является своеобразным соединителем между экономикой и политикой. Образно говоря, философия выполняет роль необходимой «оглобли» между «лошадью-экономикой» и, так сказать, «политической колесницей» фараона. Без этой связки «лошадь» и «колесница» не могут быть сколь-нибудь устойчивой формацией. Причем, такой «оглоблей» в эксплуататорских формациях является не всякая философия, а только «определенная», т.е. официально признанная. Такая философия, действительно, является неотъемлемой частью формации, её идеологией. Но официальная философия никогда не была тождественна философии вообще. Философия как форма общественного сознания всегда шире философии чиновной профессуры.

Базис является общей основой надстройки как явления. Базис, в основе которого лежат отношения частной собственности, в качестве безусловного элемента надстройки всегда имеет, например, религию (поскольку религия всего лишь одна из конкретных форм массового невежества), но все конкретные мистические положения религии, даже масленица, являются порождением или спекулятивного ума или воображения, стимулированного галюциногеном, и уже поэтому не могут быть объяснены как непосредственные продукты отношений частной собственности.

Таким образом, приходится признать, что существуют элементы надстройки, порожденные непосредственно базисом, и элементы надстройки, рожденные внутренней логикой развития самих элементов надстройки, т.е. опосредованно. Например, искусствоведение как производное от искусства, а не от базиса. Базис привносит классовый аспект в содержание искусствоведческих изысков, но не является их содержанием. Конкретно историческая форма господствующего базиса не исчерпывает всего множества объективных экономических явлений, возникающих в рамках переживаемой эпохи. Поэтому некоторые формы общественного сознания неизбежно выходят за рамки господствующего базиса данной формации.

Достаточно задаться вопросом: при каком базисе был создан «Манифест Коммунистической Партии», чтобы понять, что учения Маркса о формации и механизме развития форм общественного сознания при конкретном базисе, является частью более широкого философского учения, далеко выходящего за рамки капиталистического базиса..

Многие забывают, что категория «формация», как всякая гениальная научно-теоретическая абстракция, обоснованно освобождается от некоторой части содержания, не имеющего в данном конкретном случае ПРИНЦИПИАЛЬНОГО значения. Эта категория принята для обозначения неотделимых друг от друга «пары сил» (базиса и надстройки), образующих и приводящих именно ДАННУЮ ФОРМАЦИЮ в движение на отрезке её «исторической спирали» (от возникновения к исчезновению). Одна из этих сил объективная (текущие производственные отношения), другая - субъективная (политические, юридические взгляды, учреждения и отношения, наука, религия и иные мировоззренческие системы).

Важнейшим в учении марксизма о формации является именно то, что оно обнажает объективную экономическую базу, лежащую в основе, как раз НЕ ВСЕХ, а только ГОСПОДСТВУЮЩИХ юридических, политических отношений, религиозных взглядов и наглядно убеждает в том, что все современные глобальные мерзости рыночной «культуры» обусловлены не биологическими причинами, не «человеческой породой» вообще, как это пытаются показать адвокаты буржуазии, а именно капиталистическими производственными отношениями. Феодальному базису соответствуют феодальная правовая, политическая надстройка и феодальные формы общественного сознания. Капиталистическому базису соответствуют капиталистические формы надстройки и общественного сознания. Но это вовсе не означает, что в рамках данной формации не могут возникнуть идеи, организации и учреждения противоположные существующему базису или общие для всех формаций и, следовательно, всех базисов.

Невозможно, находясь в здравом уме, утверждать, что философия марксизма является непосредственным продуктом капиталистического базиса, т.е. буржуазных производственных отношений. Пролетариат, потому веками и остается пролетариатом, что практически не способен (по некоторым объективным причинам) выработать свою философию. Верхом вульгарности было бы думать, что капиталистический базис, может НЕПОСРЕДСТВЕННО породить коммунистическую, т.е. бесклассовую философию. Непосредственно породить ПОЛИТИКУ подавления одним классом всех остальных, буржуазный базис, несомненно, обязан, но породить коммунистическую теорию он не только не может, но и по звериному преследует всех тех, кто пытается это сделать.

Между тем, успех «Капитала» обусловлен именно тем, что исследование капиталистического базиса, т.е. буржуазных производственных отношений, было осуществлено с помощью уже состоявшейся философии марксизма. Вне философии марксизма эту работу проделать невозможно вообще.

Прогресс человечества был бы невозможен, если бы развитие форм сознания находилось бы в абсолютно непосредственной зависимости от производственных отношений, т.е. от господствующего базиса.

Показывая три обособленных источника и три абсолютно неразрывные составные части марксизма, Ленин писал не о базисе, а именно о классической буржуазной философии, классической буржуазной политической экономии и утопическом социализме, творческая переработка которых и ознаменовала рождение теории коммунизма, соответствовавшей не буржуазному базису, а созревшим объективным предпосылкам замены реакционного базиса прогрессивным, т.е. коммунистическими производственными отношениями.

Как известно, ненавистником капитализма может стать даже разорившийся олигарх, взбесившийся от внезапно наступившей нищеты, когда его разорил конкурент. Но «коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которое выработало человечество», творчески ПЕРЕРАБОТАВ все то ценное, что случайно выработала интеллектуальная прислуга буржуазии.

Главное достоинство формационного подхода к анализу общественных явлений состоит в том, что он вскрывает ЗАКОНОМЕРНЫЙ, причинно-следственный характер возникновения, развития и загнивания мировоззренческих и политических идей, отношений и организаций при неизменном базисе. Но за пределами данной проблемы, т.е. для объяснения общественного развития, как смены формаций, одного лишь формационного подхода недостаточно. Необходимо использование и учения об эксплуататорских и неэксплуататорских способах производства , которое через категорию «производительные силы общества» объясняет причины изменений происходящих в надстройке (при постоянном базисе) на более высоком, с точки зрения полноты охвата факторов, уровне.

Схематичная трактовка формационного подхода, попытка догматически использовать его на всех стадиях исследования законов развития общества, сродни попытке использовать скальпель для лечения ВСЕХ болезней.

Буржуазный базис - это рыночные производственные отношения, реакционно противостоящие безграничному развитию производительных сил. Общественное теоретическое сознание всегда шире надстройки данного базиса как на «величину» прошлых культурных пластов, аккумулированных общественной памятью, так и на «величину» прогрессивных революционных учений во всех областях деятельности, рожденных под влиянием развития производительных сил общества, главным развивающим и саморазвивающимся элементом которых является Человек.

Своеобразная реакционность базиса состоит в том, что экономические отношения субъектов качественно константны и их эволюция имеет, прежде всего, количественный характер, выраженный в росте, например, массы прибыли вплоть до монополистической. Капиталистические производственные отношения остаются капиталистическими даже на стадии империализма. Рабовладельческие отношения остаются рабовладельческими, пока жив последний раб, независимо от того, как (насильно или наемно) человек попал в систему эксплуататорских отношений. Измениться эти отношения сами не могут. Их можно лишь целенаправленно изменить, если развитие производительных сил общества (и, прежде всего, людей) достигнет достаточного уровня. Ликвидация базиса, т.е. устаревших производственных отношений и означает НАЧАЛО социальной революции. Окончательное утверждение новых производственных отношений, т.е. нового базиса, означает завершение социальной революции и начало собственной истории новой общественно-экономической формации.

Можно до бесконечности спорить, что, например, в автомобиле первично, а что вторично, что главное, а что второстепенное. Без чего автомобиль не поедет, а без чего он не может быть продан. Однако все качества технических систем, главные и второстепенные, первичные и вторичные, даже окраска, включены в техническую документацию. Т.е. независимо от (кажущейся субъекту) «иерархии» структурных элементов, составляющих данную конструкцию, тем не менее, рукотворные реальности приобретают целостное выражение в сознании человека в субъективном виде раньше, чем они приобретут эту целостность на самом деле.

Отношение философии к базису и надстройки выглядит аналогичным образом. Субъективно разделив объективно целостную формацию на базис и надстройку, в то же время, философия, в своем теоретическом «теле», содержит теоретическое описание сущности базиса и надстройки. Причем, не одной формации, а всех сразу. Философская форма сознания, подобно технической документации содержит в себе теоретические характеристики и всех базисов, и всех надстроек одновременно.

Заслуга марксизма состоит не столько в том, что он теоретически отделил базис от надстройки (буржуазная философия вообще абсолютизирует различие экономики и политики, отделяет их друг от друга), а в том, что марксизм показал, какие роли играют базис и надстройка в истории конкретной формации, в чем состоит их неразрывное единство и какую реакционную роль в защите базиса, в продлении его агонии играет СООТВЕТСТВУЮЩАЯ базису надстройка, уловившая законы развития производительных сил общества. Печально, что именно капиталистическая надстройка, в лице продажной интеллигенции, готовит все необходимые рекомендации для олигархов и совершает самые подлые преступления против научного сознания, дабы продлить радость своего сытого прозябания у ножки обеденного стола того или иного магната.

Что же такое философия?

Предвижу возмущение некоторых читателей: «Нечего изобратеть «филосипед», дескать, ответ на этот вопрос есть в словарях, энциклопедиях, в трудах классиков.

Действительно есть. Но где признаки, что интеллигенция и рабочий класс Советского Союза, во-первых, знали, во-вторых, поняли то, что написано у классиков и, в-третьих, что словари и энциклопедии не писались под изощренным контролем таких идеологов «кумунизьма» как Хрущев, А.Яковлев, Волкогонов? Где победы комунистической оппозиции, т.е. признаки того, что нынешнее поколение коммунистов уже изучило и практически освоило самое важное условие окончательного устранения паразитизма из жизни общества - философию марксизма и ее главную часть - диаматику?

Более того, в дискуссии, развернувшейся недавно «на страницах» интернета, некоторые философы предложили активу журнала «Прорыв» не вникать в содержание физических наук, а принимать НА ВЕРУ то, что приподнесут миру сами «физики» в качестве объяснений своих «открытий», особенно в области микро и макро миров. Дескать электрон неисчерпаем как электрон, а лесть «вглубь» электрона и искать ответ на вопрос, почему он неисчерпаем не наше «философов» дело. Пусть «чистые физики» лезут в его недра и объясняют нам, профанам, как там что и почему. Договорились даже до того, что если философ лезет вглубь электрона, то он уже изучает не сам электрон, а нечто совершенно иное. Спрашивается, известно ли оппонентам что-либо из диалектики общего, особенного, частного, конкретного и единичного.

Т.е. свою личную недообразованность в области, прежде всего, точных наук, многие современные философы пытаются возвести в норму философии. Называть себя философом и расписываться в некомпетентности в области точных наук, т.е. прикрывать свое невежество и умственную ленность званием «доктор философии», плестись в хвосте «точных» наук и многозначительно поддакивать узким «специалистам», - типичная черта большинства представителей «советской» философской школы постсталинского периода, не изжитая даже под воздействием ТРАГЕДИЙ «перестройки».

Строго говоря, человек, не разбирающийся в физической, химической, математической и т.д. картине мира, не может стать философом. Однако знать физику или математику это вовсе не означает «зазубрить) все извивы заблуждений в истории физики, все частные методики и тонкости примененного ими математического аппарата. Хотя здесь для настоящего философа лишь вопрос времени. Нет такого физического или математического знания, которым философ, если он действительно философ, не овладел бы. Иное дело, что довольно часто, прикрывая свое бессилие в области логики, т.е. в области постижения физического смысла исследуемого явления, физики прячутся за «сложности» тензорных и т.п. уравнений. Чаще всего физики говорят сознательно непонятно, по тем же причинам, что и алхимики, чтобы скрыть свое собственное недопонимание проблемы, чтобы пожить в ареоле исключительности, гениальности и незаменимости, чтобы усложнить задачу конкурентам и как можно дольше пожинать финансовые плоды с древа своих знаний.

Очень часто физики и математики сознательно излагают свои мысли таким образом, чтобы из чтения их, читатели вынесли только одну мысль о своей умственной неполноценности. Многие современные монографии, энциклопедии, учебники написаны на «русском» языке так, как будто их написали на китайском. Но когда удается заставить физика говорить о физическом смысле исследуемого явления, то оказывается, что о сущности электрона и электричества они знают не много больше электромонтера.

Сталин и Берия в кратчайшие исторические сроки смогли организовать советских физиков на беспрецедентно быстрое решение фундаментальных и прикладных задач авиации, ракетостроения, космонавтики, атомной и водородной энергетики именно потому, что были, действительно, философами и приучили академиков думать и говорить, там где это было необходимо, на ясном русском языке. В частности, Капица несколько раз читал лекции командирам Красной Армии на сложные темы «сверхтекучести», «электромагнетизма» на абсолютно понятном языке и уровне, доступном людям со здоровой психикой. И был всегда понят.

Как только к власти в СССР пришли педофилософы, т.е. философы «в детских штанишках, решение всех научных и инженерных задач стало растягиваться на десятилетия, топтание на месте превратилось в самую распространенную манеру двигаться в пелене наукообразного тумана. А когда к власти в стране пришли открытые гонители философии марксизма, то не только в СССР, но и во всем мире, по всем направлениям начала нарастать деградация. В результате, чем дальше тем откровеннее звучит мысль о росте массива угроз существованию человечества. Более того, в условиях роста объема и качества угроз, ведется напряженная работа по преданию забвению диаматической философии - концепции действительного общечеловеческого спасения и процветания.

Содержание трудов и «первофилософов», и гегельянцев, и классиков марксизма, показывает, что важнейшей их чертой является энциклопедическая насыщенность. Каждая последующая философская школа учитывала не только достижения и недостатки предыдущих философов, но и мобилизовывала ВСЕ новейшие научные знания, выработанные и подтвержденные общественной практикой, применяя их творчески или спекулятивно к решению актуальных социальных задач. Иными словами, философские труды, зарекомендовавшие себя в истории науки как действительно философские, относились к остальным точным наукам ПРИМЕРНО так же, как периодическая таблица Менделеева относилась к знаниям об отдельных химических элементах, накопленных до Менделеева и пребывавших в состоянии, по меньшей мере, бессистемности.

Образно говоря, ФИЛОСОФИЯ ЕСТЬ ПЕРИОДИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ЭЛЕМЕНТОВ НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКОГО УРОВНЯ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ, но интересующаяся, в первую очередь, не физическим или химическим содержанием исследуемого явления, а наиболее общими законами РАЗВИТИЯ мышления, позволяющими проникнуть в сущность ВСЕХ и ЛЮБЫХ явлений, выведенными из научных побед разума, одержанных им в ходе исследования физических, химических и т.д. явлений.

Однако нельзя воспринимать эту аналогию буквально. Философия в целом не равна истории развития философии, в которой все исторические школы и течения расположились рядышком на «диалектической» спирали. Философия не столько расставляет науки по «клеточкам» и «периодам», сколько показывает: как соотносятся между собой достижения локальных наук; в какой степени выводы КАЖДОЙ науки соответствуют выводам ВСЕХ других наук; как ПОНИМАТЬ новейшие открытия локальных наук, что дают эти открытия для развития ЛОГИКИ и, наконец, как научно-технический прогресс уже сказывается и ещё скажется на СОЦИАЛЬНОЙ ситуации в обществе. «Периодизация» истории философии лишь один из важных «технологических» моментов процесса постижения законов развития самой философии.

Философия это такой уровень и способ мышления, когда КАЖДЫЙ частный вопрос рассматривается в предельно широком контексте знаний, накопленных человеческим сообществом о законах развития ПРИРОДЫ, ОБЩЕСТВА И МЫШЛЕНИЯ, когда КАЖДОЕ конкретное явление рассматривается только как продукт и звено ВСЕОБЩЕЙ цепи развития во ВСЕМ многообразии его причинно-следственных связей.

«Точные» локальные науки, взятые в своей обособленности, с точки зрения логики, являются моментами АНАЛИЗА всеобщего бытия.

Философия есть синоним, а по содержанию форма СИНТЕЗА знаний предельно доступного масштаба. Философия же марксизма есть конечная, предельно развитая форма СИНТЕЗА научных знаний эпохи классового деления общества.

При всей краткости и простоте этого определения, оно может работать только в том случае, если правильно понимать значение категорий «анализ» и «синтез». Однако это сложный, достаточно самостоятельный и объемный вопрос, нуждающийся в специальном освещении. Поэтому имеет смысл поговорить на эту тому отдельно и подробно.

Что касается современных возможностей индивидуального и общественного синтеза, т.е. массового овладения философской формой общественного сознания, то рыночная форма организации жизни общества налагает на общественное сознание жесткие ограничения.

В отдельном здоровом мозгу операции анализа и синтеза происходят порой автоматически (благодаря функциям полушарий). Но качество синтеза в массе современных мозгов, сознательно и методично заражаемых «вирусом» узкого профессионализма, т.е. профессионального кретинизма, не может быть высоким, из-за добровольного и принудительного «обрезания» объема и искажения информации, поступающей в индивидуальное сознание. Только начитанность и систематическая проверка локальных знаний общественной практикой, способна довести объем и качество локальных знаний до такого уровня, когда возникает объективная предпосылка подъема качества анализа до уровня абсолютной истины.

Но современная система образования, запрограммированная РЫНКОМ, предполагает торговлю интеллектуальной собственностью и следовательно обрекает основную массу населения на хроническое умственное «недоедание». Узость умственного развития абсолютного большинства современных мам и пап, скудность кошелька большей части населения планеты, делает философскую форму общественного сознания недоступной для большинства индивидов планеты. А марксистская философия - единственная форма общественного сознания, исходящая из того, что только всестороннее и полное развитие природных и, прежде всего, умственных задатков КАЖДОГО индивида придает общественному развитию ОПТИМАЛЬНЫЕ темпы и содержание.

Таким образом, признаком действительного философа является, во-первых, актуальный энциклопедизм, во-вторых, целостность и всеобщность его ИНДИВИДУАЛЬНОГО мышления и в третьих, состоятельность прогнозов в отношении общественного бытия. Ближе всех в истории философии к этому образцу подошли Демокрит, Эпикур, Бруно, Гегель, Фейербах. Действительными философами были Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Но подлинные философы большую часть истории были в удручающем меньшинстве.

Следовательно, повторимся, философом может считаться только тот, кто, во-первых, в течении творческой жизни непрерывно пополняет свою память знаниями текущих научных открытий и конкретных событий, во-вторых, кто сводит эти знания в единую систему сущностей, в-третьих, ТОЧНО определяет стратегические повороты развития общественного бытия и проверяет правильность своих выводов НА ПРАКТИКЕ.

«А нам слабо?».

Февраль 2004
Написать
автору письмо
Ещё статьи
этого автора
Ещё статьи
на эту тему
Первая страница
этого выпуска


Поделиться в соцсетях

Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
№1(7) 2004
Новости
К читателям
Свежий выпуск
Архив
Библиотека
Музыка
Видео
Наши товарищи
Ссылки
Контакты
Живой журнал
RSS-лента