Как сторонники, на словах, НАУЧНОГО коммунизма
воюют против НАУЧНОГО централизма?
Перевод статьи на английский язык «How do supporters, in words, of SCIENTIFIC communism fight against SCIENTIFIC centralism?»
Быть марксистом или
любить поговорить о марксизме?
Может ли считать себя коммунистом человек, совершенно не владеющий философией марксизма? Некоторые скажут: риторический вопрос. Конечно, нет. Но почта «Прорыва» свидетельствует об обратном. Такие люди сегодня составляют большинство в левом движении.
«Прорыв» не случайно поднял вопрос о совести коммуниста. Каждый человек, претендующий на роль коммуниста в пролетарском движении, обязан уметь честно, по совести, т.е. диаматически, ответить самому себе на вопрос: «Стал ли я коммунистом, на самом деле, чтобы мое вступление в партию помогло делу. Что я умею как марксист?».
Практика борьбы за коммунизм показывает, что с членами в партиях с коммунистическими названиями почти все в порядке. Они имеются. Но побед на левом фланге нет по причине отсутствия настоящих марксистов.
А что нужно, чтобы человек стал марксистом, на самом деле?
Во-первых, человек, называющий себя марксистом, обязан, не делая никаких скидок на усталость, изучить все то, знание чего сделало Ленина и Сталина коммунистами-победителями. Если сделать это не удается, то не спешите присваивать себе имя коммуниста, которое предполагает, прежде всего, овладение наукой. В крайнем случае, пусть товарищи назовут тебя марксистом, если они в этом уверены.
Во-вторых, каждый субъект, признающий себя марксистом, обязан иметь на своем счету оппортунистов, посрамленных в теоретической форме классовой борьбы, а также научно-исследовательские, пропагандистские и агитационные труды, опубликованные тем или иным образом. Если этого нет, учись побеждать или перевоспитывать оппортунистов, писать сам и не торопись учить других.
В-третьих, каждый человек, признанный в кругу соратников марксистом, обязан очно или заочно организовать учебу претендентов на звание коммуниста. Если не получается, учись учить, чтобы к тебе, в конце концов, обратились как к учителю.
В-четвертых, каждый марксист обязан уметь работать в коллективе и с коллективом, уметь организовать людей на достижение стратегических целей. Если не получается, учись у того, у кого это уже получается, не конкурируй, а, бескорыстно помогая ему, учись.
В-пятых, никогда не думай о карьере, о славе, о благодарности, о материальной выгоде. Все это делает становление марксиста НЕВОЗМОЖНЫМ. Если вся эта тайная мишура, порожденная глупостью и завистью, тебе не безразлична, занимает тебя, дорогой читатель, знай, что ты, пока, не имеешь к марксизму никакого отношения, независимо от прочитанного и написанного тобой.
Будешь работать на коммунизм, просто, не жалея сил, превозмогая усталость, свалится на твои плечи и то, о чем мечтают лишь пустые, тщеславные и алчные людишки - известность, признание большинства, а вместе с ними и гигантская ответственность, ненависть, зависть, ложь, интриги откровенных врагов и, «обожающих» тебя, конкурентов.
Сегодня же коммунистами называют себя все те, кто плетется в хвосте пролетарского движения и способны только на поддакивание лидерам профсоюзно-забастовочной формы сопротивления тирании предпринимателей. Борьба за коммунизм принесена современными левыми в жертву беспомощному лепету о необходимости помогать пролетариату в его сизифовой борьбе за «болотную копейку».
Легко предсказуемая глупость современных руководителей партий с коммунистическими названиями, избранных в рамках процедур демократического централизма, достигла такого уровня, что на демонстрации секс-меньшинств, состоявшейся 12 июня 2013 года в Москве, красных серпастых знамен (от РКСМ(б) до КПРФ) было, примерно, столько же, сколько и радужных гейских. Шла борьба не за коммунизм против буржуазной тирании, а против «режима Путина», за честные демократические выборы и… однополые браки, видимо, как модель честного выбора.
К вопросу о фрагментации марксизма в КПСС
Курмеев, повторяя «зады» КПСС, «учит» или, как говорят современные молодые люди, «жжет»:
«…марксизм состоит, по крайней мере, из трех взаимосвязанных частей: философии, политической экономии и научного коммунизма. Причём, - как считает Курмеев, - марксистско-ленинская философия включает в себя взаимно связанные между собой две стороны: диалектический материализм и исторический материализм».
Хорошее масляное масло получилось у Курмеева из «взаимно связанных между собой двух сторон» философии.
Я уж не говорю о том, что, по мнению классиков, ДВЕ стороны имеет ОСНОВНОЙ вопрос всякой домарксистской философии, а не марксистско-ленинская философия. Как это часто бывает с нашими оппонентами, добротно сработал принцип: слыхали звон...
Нашим оппонентам неведомо, что основной вопрос философии и две его стороны были присущи ВСЕЙ философии только до тех пор, пока она была раздроблена на философию вульгарных материалистов и философию воинствующих идеалистов. Философия марксизма, творчески применив диалектический метод ко всем проблемам бытия, ответила однозначно на многовековой основной вопрос домарксовой философии. Этот ответ оказался аксиомой, доказательство которой искренне требуют только пациенты Кащенко. Для диалектиков материалистов основной вопрос всей прежней философии превратился в утверждения: материя первична, мир познаваем. Теперь можно смело начинать преобразовывать мир, ставя науку впереди практики.
А тот факт, что до сих пор существуют «философы» других школ и направлений, уже не имеет для марксистов никакого принципиального значения. Или, может быть, Курмеев еще не решил для себя вопрос о том, как соотносятся материя и сознание, что из них объективно первично, познаваем ли мир и, вместо применения основного ответа философии, продолжает биться над основным вопросом?
Но почему Курмеев разводит единую философию марксизма только на две стороны? Почему бы не сообщить своим читателям, что содержание философии марксизма в учебниках КПСС было разбито на стороны, главы, да еще и с параграфами? Для дробления философского мышления, наверно, полезно «знать», что полный курс марксистской философии содержит две стороны, 24 главы и 96 параграфов, «взаимно связанных друг с другом между собой».
Кто изучал философию в обществоведческих вузах СССР, тот знает, что, на кафедрах философии преподаватели узко специализировались. Матерые преподавателища читали лекции по диалектическому материализму, а остальные, послабее, читали лекции по историческому материализму, поскольку в диалектическом материализме они разбирались не более преподавателей научного коммунизма. Найти следы профессоров философии и научного коммунизма советской «закваски» в рядах современных партий с коммунистическими названиями крайне проблематично, поскольку в этой среде водились субъекты, лишь озвучивавшие из года в год лекции о «своей стороне» философии. Советские философские кадры, к сожалению, оказались поголовно оппортунистическими.
Сегодня, даже школьник не согласится загрузить в «комп» половинку «винды», а «философы» КПСС умудрялись «загружать» в свой «кумпол» лишь одну из «сторон» философии марксизма.
Философом марксистом является не тот, кто каждый год озвучивает текст одной из «сторон» философии марксизма, утвержденный на кафедре и в парткоме большинством голосов, и мучает студентов зубрежкой и двойками, а тот, кто способен ПРАКТИЧЕСКИ решать актуальные задачи теоретической формы реальной классовой борьбы и вооружать рабочий класс победоносной СТРАТЕГИЕЙ политической формы классовой борьбы.
То, что существует работа Ленина «Три источника…», зазубрили все, получившие в СССР обществоведческую подготовку, в частности, и Волкогонов, и Яковлев, и Зиновьев, и Юшенков, и Гайдар, и Горбачев, и Зюганов. Но это не сказалось положительно на их мышлении. Они всю жизнь пробыли оппортунистами с членскими билетами КПСС.
Если же руководствоваться положениями работы Ленина «Три источника…», то придется признать, что «ФИЛОСОФИЯ МАРКСИЗМА ЕСТЬ МАТЕРИАЛИЗМ».
Для совестливого человека этого определения вполне достаточно, чтобы, в дальнейшем, вырасти в марксиста, так как это определение предполагает познание самого главного в МИРОВОЗЗРЕНИИ, т.е., практически, ВСЕГО, поскольку категория «материя» охватывает ВСЕ ФОРМЫ макро-, микро- и социо-космоса, существующие в мироздании. Материалист, одним лишь признанием материи как объективной реальности, приобретает знание обо всём, если, конечно, понимает, что философское понятие материи бесконечно отличается от понятия, например, ткача о рулоне ситцевой материи.
Материя бесконечна, она никогда не возникала и никогда не исчезнет, все многообразие мироздания есть закономерный продукт развития форм движущейся материи. Образно говоря, осознанное утверждение «Я материалист» в познавательном плане подобно заклинанию «Сим-сим, открой дверь» в древней арабской сказке «Али-баба и сорок оппортунистов», открывавшему дверь в сокровищницу.
Наши оппоненты, естественно, возопят, что невозможно знать все, поскольку это невозможно никогда. Но, подобные вопли пропорциональны степени их невежества в философии. Они не понимают, что никто и не призывает их немедленно знать все еще НЕпознанное. Но не бороться за то, чтобы знать все уже ПОЗНАННОЕ человечеством, может лишь ленивый со справкой. Сегодня любой школьный отличник, за счет одной лишь усидчивости, овладевает большими знаниями в области физики, химии, биологии, чем любой гений восемнадцатого и многие таланты девятнадцатого века.
Но, поскольку Ленин писал работу «Три источника...» для молодого поколения промышленных рабочих и партийцев, которым только предстояло начать осваивать азбуку русского языка одновременно с философией марксизма, он перечислил те основные субъективные факты, которые подвели человеческую культуру вплотную к возникновению марксизма как формы отрицания буржуазной ветви культуры, построенной на ЭКСПЛУАТАЦИИ человека человеком при беспредельной животной жадности меньшинства и адских страданий большинства. Ленин лишь коснулся темы ИСТОРИЧЕСКОГО становления философского материализма, показав, что именно глубокое и творческое понимание диалектики Гегеля позволило Марксу увидеть в обществе развивающуюся материю. «Углубляя и развивая философский материализм, - писал Ленин, - Маркс распространил его на познание человеческого общества. Величайшим завоеванием научной мысли явился исторический материализм Маркса». Как видим, углубляя, развивая философский материализм, распространяя его на изучение ВСЕЙ истории, Маркс развил философский материализм до уровня исторического, а не создал некую вторую «сторону» марксистской философии, позволяющую обособлять в какой-либо мере материальную историю от диалектики. И тот факт, что в учебном процессе, согласно педагогике, мы вынуждены осваивать последовательно главу за главой, не означает, что философия марксизма есть слепок с оглавления учебника по философии. Подобно тому, как куча деталей какой-либо машины не равна самой машине, точно так философия марксизма не равна сумме заученных параграфов. Точно так, как некое количество атомов углерода не образуют алмаз при произвольных условиях, точно так, требуются огромные усилия, чтобы зазубренные параграфы учебника оформились во всепроникающий, сметающий все заблуждения, тщательно структурированный поток истины.
Маркс исходил из того, что общество есть частный случай материи, поэтому человеческая история есть история развития материи данного вида и, как оказалось, совершенно не противоречащая ВСЕОБЩИМ объективным законам развития, открытым Гегелем. В связи с этим философию марксизма Ленин, по примеру Энгельса, и называет «историческим материализмом». По той же причине в работе Ленина «Три источника...» вообще НЕТ указания на то, что исторический материализм есть некая «вторая сторона» философии марксизма.
Иначе говоря, исторический материализм является очередным уровнем развития философии материализма, это продукт применения диалектики к истории общества как материи, и потому он (исторический материализм) открывает объективные диалектические законы движения общества по историческому пути, а не законы механического перемещения субъектов в пространстве. Содержание исторического материализма будет развиваться, пока развивается человечество, подобно тому, как физика развивается, пока ученым удается проникать в очередные тайны макро- и микро-миров.
Геометрия Евклида состоялась уже в тот момент, когда им была сформулирована аксиома о параллельных прямых. В дальнейшем оставалось лишь последовательно проводить эту аксиому через все частные случаи геометрических коллизий. Результат был неизменно положительным. Подобно этому, философия материализма состоялась и закончила свое развитие вглубь после установления факта применимости законов диалектики к открытию законов развития всего общества. Отныне философия материализма может спокойно развиваться бесконечно вширь, наполняясь все большим числом решенных частных «теорем», деталей стихийного и сознательного этапов исторического развития человечества.
Но не тут-то было. Свое неумение оперировать философским материализмом, как монолитным потоком, такие «философы» оправдывают разделенностью философии на разные стороны, вынудившие их превратиться в «узкоспециализированных» кретинов, до полной утраты мудрости и совести.
Одна из причин, приводящая к дроблению философии марксизма нашими оппонентами, состоит в том, что они не владеют диалектическим учением о целокупности противоположностей и, в результате, не имеют навыков целостного, комплексного, системного, т.е. диалектического видения и осмысления многофакторных проблем. Они не знают, что такое противоположности и, что они, в своем большинстве, не антагонистичны, а, тем более, тождественны, что противоположности всегда пребывают в единстве, т.е. в необходимом контакте. Все наши оппоненты, как будто по предварительному сговору, всегда искажают цитату Ленина о «ядре» диалектики, т.е. о ЕДИНСТВЕ противоположностей, куда они самовольно вставляют слово «борьба», которого у Ленина в «Философских тетрадях» НЕТ. Но им кажется, что так будет ррреволюционнее. Они не поняли, что борьба противоположностей есть всего лишь одно из следствий единства противоположностей. Не будь единства, не будет тождества, не будет и борьбы.
Например, два капиталиста, неразрывно связанные рынком, будут конкурировать друг с другом только в том случае, если они тождественны друг другу как капиталисты и, в то же время, они - антагонисты и потому - непримиримые конкуренты. И эта конкурентность просматривается в каждом их «взаимовыгодном» контракте. Как только один из предпринимателей терпит банкротство, т.е. перестает быть тождественным сути «капиталиста», он объективно утрачивает способность быть тождественной противоположностью, т.е. конкурентом.
Факты борьбы всегда лежат на поверхности, и для их обнаружения не требуется любомудрие. Восстания рабов, крепостных крестьян, луддитов, карбонариев, Майдан, Тахрир, Болотная площадь и тысячи других случаев непродуктивных бунтов, «бессмысленных и беспощадных», возникавших неожиданно для жертв и участников, и без предварительного участия интеллекта, завершались трагедиями для основной массы участников СТИХИЙНЫХ актов подобной борьбы.
Умение видеть процесс развития явлений через тождество и единство противоположностей, порождающих явление, есть показатель уровня владения «ядром» диалектики. Именно, применив учение о тождестве противоположностей, Маркс доказал, например, что рабочая сила пролетария, т.е. его творческая и физическая потенция человека в условиях капитализма, отношений частной собственности, тождественна товару, является товаром, что пролетарий обречен быть пролетарием до тех пор, пока он находится в состоянии единства с буржуа, пока он питается иллюзией, что может продать свой труд капиталисту по справедливой цене, не понимая, что капиталист оплачивает только способность к труду, а не количество и качество реально затраченного труда. Только отождествляя рабочую силу пролетария с товаром, можно раскрыть тайну эксплуатации пролетария как товара.
Пролетарий, не объединенный в политическую партию рабочего класса, одновременно, и самая продаваемая, и самая эксплуатируемая, и самая революционная, и самая необразованная СИЛА современности. Именно такое единство противоположностей и делает человека пролетарием и определяет его, полную противоречий, манеру поведения в истории.
Или, другой пример тождества противоположностей. Развитие капитализма, т.е. развитие его противоположностей, тождественно созреванию материальных и политических предпосылок... коммунизма. Как писал Ленин, русская коммунистическая революция тормозится недоразвитостью капитализма в царской России, слабым развитием ГМК, что отрицательно сказывается на степени зрелости материально-технических основ коммунизма, отягощенных засильем мелкобуржуазных иллюзий даже в «левых» средах. Следовательно, скорость развития капитализма прямо пропорциональна скорости созревания объективных предпосылок коммунизма, масштабам обострения общественных противоречий.
Наши оппоненты, какую бы проблему не брали для исследования, слово диалектика используют лишь как фигуру речи. В результате фрагментарности их философской образованности, объект исследования всегда распадается в их сознании на обособленные противоположности, а содержание связей и, тем более, сущность отношений между ними остаются невыясненными и непонятыми.
Поэтому, наши дежурные критики, наверно, никогда не поймут, что в философии марксизма материализм - диалектичен, диалектика - материалистична, а материализм - историчен и все это в одном «флаконе». Любая попытка схематизации этого единства, отделение «одного» от «другого» и «третьего», равно убийству целостной философии марксизма в сознании индивида.
Материя, история, диалектика и противоположны, и тождественны в марксизме. Но, если вас тянет расчленить философию марксизма и развести ее на диалектический материализм и исторический материализм, т.е. диалектику рассматривать отдельно от истории, а историю отдельно от диалектики, это значит, что вы тождественны субъекту, который называет себя композитором потому, что знает семь нот, но в музыкальной фантазии которого никогда не звучат аккорды, и он вообще не знаком с гармоникой, ему неведомо значение слова композиция.
Если бы Курмеев, перед тем как писать, перечитал бы работу Ленина, то он заметил бы, что в конце первого раздела «Трех источников...» Ленин резюмирует: «Философия Маркса есть законченный философский материализм».
Почему философский? Да потому, что, не будучи диалектиком, вы никогда не разберетесь в хитросплетениях противоречий и противоположностей исторического процесса развития общества как материи. Не расшифровав диалектически историю человечества как историю развития особой формы материи, вы не станете философом материалистом. Не обладая философским материализмом, т.е. не решая актуальные проблемы жизни общества мудро, следовательно, результативно, человек не имеет оснований называть себя марксистом.
Для проведения границы между философией марксизма и всеми остальными историческими вариантами «философий», марксисту необходимо быть философом МАТЕРИАЛИСТОМ, поскольку Маркс - это лишь имя гения, мало что сообщающее о сути его философии. А слово материализм указывает однозначно именно на то, что является устоем философии марксизма.
Но, чтобы не путали философию материализма, например, с материализмом физиков, химиков, биологов или вульгарных материалистов, необходимо помнить, что философия марксизма, т.е. философский материализм - есть материализм, направленный именно и, прежде всего, на осмысление ИСТОРИИ человечества. А для того, чтобы обеспечить истинность историческому материализму, сообщить ему высокую разрешающую способность, необходимо чтобы исторический материализм был ДИАЛЕКТИЧЕСКИМ материализмом, чтобы ВСЕ без исключения логические построения и доказательства базировались на диалектическом методе. А диалектический метод наиболее обширно, последовательно и детально изложен, пока, только в книге Гегеля «Наука логики». Не изучив творчески эту книгу, как писал Ленин, нет никаких оснований делать вид, что вы владеете именно диалектикой, а тем более, что-либо поняли в «Капитале…».
Философия марксизма, одновременно, и материалистична, и исторична, и диалектична. Если бы было иначе, то невозможно было бы открывать всеобщие абсолютные законы развития и материи, и сознания. Диалектика лишь теоретически формулирует то, что присуще материи объективно, что в ней органично «живет». Наши же оппоненты воспринимают все эти названия не как синонимы философии марксизма, а как нечто особенное, отдельное. Между тем, именно диалектический метод мышления позволяет материализму стать целостным, содержательным, историческим и научным.
Разумеется, такие понятия как материя, история, диалектика, взятые как отдельные категории, тем более, в сознании носителей немарксистских «философий», не тождественны. В их сознании они, как правило, резкие противоположности, а в извилинах «философов-агностиков» многих из этих категорий вообще нет, поскольку агностики отрицают и материю, и всякую возможность её познания, в том числе, и осмысление уроков из истории человечества.
Но в марксизме каждая из этих категорий (диалектика, материя, история) выведены, образно говоря, друг из друга. Каждая из них в марксизме - истинна, и, как истины - они, тем более, тождественны, а потому в практике познавательной деятельности - они едины и не могут спровоцировать борьбу между собой, а лишь развитие сознания в сторону повышения его познавательной способности.
Пример всегда неполно и неточно соответствует философскому обобщению, тем не менее, тождество даже антагонистических противоположностей можно проиллюстрировать. Доллар, фунт и евро - конкретные противоположности, причем антагонистические, конкурирующие с целью взаимной ликвидации, однако для философии марксизма все эти противоположности, просто, деньги, и как деньги - они абсолютные тождества, поскольку обладают абсолютно тождественными функциями, и потому в своем единстве они образуют мировую систему конвертируемых и конкурирующих валют.
Для возникновения борьбы между противоположностями они должны быть антагонистическими до степени взаимного отрицания, т.е. не как протон и электрон в атоме, а как, например, плюс и минус в математике. Исторически обреченная сторона антагонизма и претерпевает первое отрицание. Подобно тому, как исчезли франк, лира, и марка, исчезнут и доллар, и фунт, и евро, хотя и не подобно «утреннему туману». Исчезновение отдельных валют есть следствие борьбы между ними, есть доказательство, с одной стороны, неизбежности исчезновения валют вообще и, с другой стороны, доказательство прогностической мощи диаматического мышления. Теперь стало еще ясней, что прогнозы марксизма относительно неизбежности избавления человечества от ярма денег, т.е. от сквалыжной формы отношения между людьми, - лишь вопрос времени.
Именно, глубоко освоив учение о тождестве противоположностей, превратив его в метод своего революционного мышления, Маркс пришел к выводу, что развитие общества как материи, принципиально отличной, например, от стада, достигнет оптимума тогда, когда борьба перестанет быть органическим спутником единства противоположностей, а все противоположности, утратив антагонизм, превратятся в тождества, т.е. в единство противоположностей без борьбы, в развитие без конфликта.
Коротко говоря, или коммунизм - это тождество и единство противоположностей без антагонизмов и, следовательно, развитие без борьбы, или идеи коммунизма нереализуемы, если не существует объективной возможности исключения антагонизмов и борьбы из человеческой психики и практики.
Это противоречие можно разрешить, если сопоставить перспективы общества, состоящего только из умных, адекватных людей, с обществом в котором, например, 40% граждан умные, адекватные, а 60% граждан - мелкие и средние предприниматели, всевозможные ходорковские и березовские. Ясно, что, при такой пропорции в системе рыночного демократического централизма, дураки при голосовании всегда будут иметь преимущество над умными, и «развитие» таких стран может происходить лишь через кризисы, гражданские и мировые войны, как это было в ХХ веке, как это происходит везде, где сторонники рыночной демократии увлекают необразованные массы за собой.
Нетрудно понять, что общество, состоящее на 100% из умных и, потому, действительно, образованных людей, будет свободно от конфликтов вообще, и вся общественная энергия будет направлена на созидание.
Правда, найдутся люди, которые все равно будут утверждать, что бесконфликтное общество невозможно, так, как будто они уже жили в обществе, где все граждане на 100% умные и честно образованные люди.
Смешно представить, что коммунизм построен, политика как форма отношения между людьми уничтожена, а борьба, в традиционных для политики формах, продолжается в какой-либо области общественного бытия.
Таким образом, только владея учением марксизма-ленинизма о диаматике тождества, о единстве противоположностей и законах их борьбы, о синтезе единичного, особенного, общего и всеобщего, можно понять структуру и сущность философии марксизма, превратив её в руководство к действию, а не в отдельные фразы и стороны, зазубренные для сдачи ЕГЭ.
Курмеев, конечно, спросит, вы что же, отрицаете структуру марксизма, которую Ленин описал в работе «Три источника…». Нет, я отрицаю, что Курмеев добросовестно изучил эту работу, правильно понял её, и утверждаю, что работа гениального Ленина требует больших усилий при её изучении, чем те, которые затрачивают поклонники «ликбеза».
Можно ли решить вопрос с позиции марксизма, не решая его диаматически?
Рассуждая о сущности марксизма, достаточно задаться вопросом, может ли быть терапевтом человек, запомнивший лишь анатомию человека, но совершенно незнакомый с физиологией и биохимией? Ясно, что, нет. Не может стать марксистом человек, даже если он зазубрил «Науку логики» Гегеля, «Начала политической экономии и налогового обложения» Риккардо и «Сокращенное изложение трактата о домашней и земледельческой ассоциации» Фурье.
Разумеется, если вы только приступили к изучению марксизма, то вы обречены на то, что свое приобщение к этой науке вам придется с чего-то начинать. Но процесс постепенного освоения теоретического наследия человечества и полное овладение философским материализмом отличаются друг от друга, как корзинка с немытыми овощами отличается от готового салата. Но и приготовление салата предполагает определенную последовательность обработки и соединения ингредиентов. Очень часто, не особо совестливые люди свое необременительное чтение «чего-нибудь и как-нибудь» путают с освоенным марксизмом.
В практике становления известных истории твердых марксистов, их приход к научному мировоззрению и лидерству в пролетарском движении начинался в разных условиях. У кого-то все начиналось с митинговой практики, каторги, у кого-то с теории, причем, у одних с философии, а у многих с экономической теории, но, в конечном итоге, марксистом-практиком становился лишь тот, кто все информационные блоки выстроил в своем сознании в целостную, конкретную иерархированную систему знаний, приобрел мыслительные умения и навыки, благодаря которым правильно понятые объективные связи и опосредования превратили «ворох» информации в развивающуюся научную систему, а, не по-курмеевски, во «взаимно связанные между собой две стороны».
Что же представляют собой составные части, и как они связаны между собой в марксизме?
Может ли философия материализма существовать в марксизме, обособившись от «политической экономии»? Нет. Можно ли понять реальную «политическую экономию», если не применять при ее исследовании диалектический метод философии материализма? Нет. Существует ли хоть один фрагмент исследования Марксом капитала, где он обошелся без диалектического метода? Нет. Является ли исследование капитала от начала и до конца случаем применения диалектического метода к материалу реальной буржуазной теории и практики политической экономии? Да.
В таком случае, можно ли относить политическую экономию к числу составных частей марксизма? Нет.
Сам Маркс, во втором предисловии к «Капиталу. Критика политической экономии», пишет:
«Поскольку политическая экономия является буржуазной, т.е. поскольку она рассматривает капиталистический строй не как исторически преходящую ступень развития, а наоборот, как абсолютную, конечную форму общественного производства, она может оставаться научной лишь до тех пор, пока классовая борьба находится в скрытом состоянии или обнаруживается лишь в единичных проявлениях».
Как следует из высказывания Маркса, политическая экономия «может оставаться научной» лишь до определенного момента, т.е. не факт, что, во всех фрагментах и в конечном итоге, она таковой является.
Поэтому, во втором разделе «Трех источников...», посвященном политической экономии как ИСТОЧНИКУ марксизма, вы не найдете слов Ленина о том, что политическая экономия является СОСТАВНОЙ частью марксизма. Да и не мог величайший знаток философии материализма, Ленин, ПРОДУКТ КРИТИКИ паразитизма политической экономии капитализма назвать политической экономией. Политическая экономия и критика политической экономии - «две большие разницы». Если бы Курмеев и другие антипрорывцы ИЗУЧИЛИ труд под названием: «Капитал. Критика политической экономии», то они и сами поняли бы, что ПОЛИТИЧЕСКАЯ экономия капитализма, со времен Монкретьена и Петти, и как теория, и как реальность, все века своего существования служила делу расширенного производства КАПИТАЛА и только капитала, т.е. росту эксплуатации сокращающегося числа пролетариев, органическим следствием чего является увеличение резервной армии труда, т.е. безработица, пауперизация, эпидемии суицида, массовая проституция, массовое одичание молодежи, ее фашизация и клерикализация, следовательно, бесконечные войны, и потому логику капитализма абсолютно невозможно применить в качестве основы логики построения коммунизма.
Составной же частью марксизма может быть лишь КРИТИКА Марксом политической экономии и ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ изложение теории о расширенном воспроизводстве самого ОБЩЕСТВА как главного объекта теории и практики коммунизма. Желающим понять это глубоко, придется ИЗУЧИТЬ (о, ужас, только не это!) и второй том работы Маркса «Капитал. Критика политической экономии».
Так что, если буржуазную политическую экономию можно признать источником информации для размышления, кардинально переработанной Марксом, то политическую экономию как теорию капитализма невозможно представить составной частью марксизма. Свидетельством непонимания сути марксистского учения по этому вопросу, едва ли не абсолютным числом теоретиков развалившейся КПСС, являлось наличие в СССР учебников под названием «Политическая экономия». Но, если это название, в какой-то степени, можно было оправдать применительно к первой части учебника, в которой рассматривались домонополистическая и монополистическая стадии капитализма, то называть «Политической экономией» вторую часть учебника, посвященную социализму и вопросам строительства коммунизма, т.е. бесклассового общества, избавившегося от политики, т.е. перманентных столкновений МНОЖЕСТВА антагонистических интересов, - значит демонстрировать свое невежество.
Учебники по экономической теории и практике капитализма должны были бы называться в СССР «Критика политической экономии». А учебник по позитивному изложению законов созидания коммунистического общества должен был бы называться «Теория расширенного воспроизводства коммунистического общества», тем более, все необходимое для этого уже было сделано Марксом во втором томе его работы «Капитал. Критика политической экономии»
Повторим, в работе «Три источника…» у Ленина НЕТ указания на то, что политическая экономия является составной частью марксизма. Поражение, понесенное КПСС в теоретической форме классовой борьбы, объясняется и тем, что большинство членов КПСС считали политэкономию составной частью марксизма, но были абсолютно незнакомы с содержанием второго тома книги Маркса «Капитал. Критика политической экономии», где сформулированы законы простого и расширенного бескризисного воспроизводства капитала и, одновременно, доказана невозможность выполнения требований этих законов при капитализме. А, уж если попробовать заставить рядовых членов КПСС найти в этом томе фрагменты о расширенном воспроизводстве общества как главном содержании воспроизводственного процесса при коммунизме, то это заканчивалось бы всегда инфарктом.
Далее, к сведению артистов, которые любят изображать из себя строгих и страстных цитатчиков. В третьей части своей работы «Три источника...» Ленин вообще не применяет выражение «научный коммунизм», но зато четко говорит о гениальности Маркса, создавшего «учение о классовой борьбе». Подозреваю, что не «научный коммунизм», а учение о классовой борьбе Ленин и считал составной частью марксизма, о чем не догадывается Курмеев и его единомышленники, ленящиеся перечитывать труды классиков вновь и полностью. Если же учесть содержание работы Ленина, например, «Великий почин», то легко заметить, что классовая борьба, в виде борьбы за политическую власть, несмотря на ее абсолютную необходимость и неизбежность, не самый важный элемент марксизма. Как утверждал Ленин, свержение буржуазной власти, слом ее политической машины, самая легкая из тех задач, которые предстояло решать большевикам. Гораздо сложнее, как оказалось, построить общество с принципиально иным типом производственных отношений и общественного сознания.
По крайней мере, ни одной коммунистической партии сделать этого в ХХ веке не удалось. А причина такого печального хода событий состоит в примитивном понимании категории «классовая борьба» и законов развития ее форм. Все современные коммунистические партии, в том числе и китайская, на практике продемонстрировали отказ от теоретической формы классовой борьбы, с заменой её пышными формальными массовыми мероприятиями, и непонимание законов классовой борьбы вообще, наивно полагая, что, после лишения буржуазии политической власти внутри каждой отдельно взятой страны, больше нечего и некого опасаться. Оказались преданными забвению как предупреждения Ленина в области теории о смертельной опасности, грозящей социализму и исходящей от мелкобуржуазной идеологии, так и достижения Сталина в области практики экономического соревнования социализма с капитализмом внутри страны и во всемирном масштабе. Современные партии с коммунистическими названиями, даже те, которые находятся сегодня у власти, демонстрируют полное непонимание того, что это значит: коммунистическое расширенное общественное воспроизводство. Самое большее, до чего додумался Хрущев, состояло в стремлении ПЕРЕЖРАТЬ Америку, поглощая и переваривая больше хлеба, мяса, молока, овощей, снашивая одежды и обуви больше, чем американцы. Строго говоря, по этому же пути идет сегодня и Китай. Некоторый оптимизм внушают недавние заявления нового руководителя КПК о том, что необходимо уделить больше внимания изучению и воплощению теории марксизма.
Сталин был одним из немногих коммунистов, кто в полной мере усвоил учение Ленина и о НЭПе, как новой форме классовой борьбы, и об экономическом соревновании социализма с капитализмом, как форме классовой борьбы, поэтому блестяще, творчески осуществил все, что требовали от него, как от руководителя, объективные законы ведения этих форм классовой борьбы. Нужно было, согласно требованиям диалектики, динамично превратиться в ведущую силу основного противоречия современной эпохи. И Сталин обеспечил это соединением науки с практикой во всех элементах общественного бытия. Превосходство Сталина особенно заметно на фоне современных потуг реформаторов, направленных на «повышение эффективности» современной вузовской и академической науки.
Вторую мировую войну СССР выиграл именно потому, что до войны был уже фактически выигран первый раунд борьбы в виде экономического соревнования двух систем, и коммунистические производственные отношения, избавившись, в основном, от товарно-денежных тормозов, обеспечили СССР преимущества и над фашистской экономикой и над «союзнической» коалицией, целенаправленно вооружавшей фашизм в Германии.
Поэтому мне не кажется случайным то, что ясная постановка Лениным вопроса об «учении о классовой борьбе» как составной части марксизма была заменена профессорами КПСС, такими как Яковлев и Волкогонов, менее четким и более тавтологическим словосочетанием «научный коммунизм». Нужно было предметно развивать само учение о классовой борьбе, а не отказываться от ясного термина и заменять его на расплывчатую тавтологию. Но подмена понятий - одно из правил теоретической формы классовой борьбы оппортунистов против коммунизма.
Построение коммунизма в одной отдельно взятой стране не могло быть ничем иным, кроме как очередным этапом классовой борьбы, перенесенной на культурническую почву, понимая под этим, естественно, не одну лишь художественную культурность. Поэтому есть все основания утверждать, что, если у марксизма и есть третья составная часть, то ею должна стать, плохо разработанная сегодня, теория культурной революции, как очередной необходимой формы классовой борьбы. Разумеется, это не должен быть слепок с китайского образца культурной революции, тем не менее, нужно учесть то, как культурная революция в Китае повлияла на трудящихся и буржуазию, приучив первых к еще большей активности и организованности, а вторых к покладистости и относительной умеренности аппетитов. Большим недостатком китайской культурной революции явилось отсутствие в ней нацеленности на придание общественному сознанию научного уровня. Маоизм и марксизм существенно отличаются друг от друга именно степенью научности. Поэтому не случайно, что, разбив немало «собачьих голов» китайской буржуазии и оппортунистов внутри КПК, нынешняя КПК уже много лет строит НЭП, очень похожий на регулируемый государственный капитализм, без каких-либо заметных признаков доминирования централизованной плановой экономики, ростков коммунизма над стихией китайского и мирового рынка.
«Научный коммунизм», как выражение, несет в себе изрядную долю тавтологии. Дело в том, что теоретики «утопизма» доросли лишь до НЕнаучного социализма и на большее были неспособны. Поэтому научный коммунизм, как название «составной части марксизма» это, все-таки, «масло масляное», поскольку коммунизмом можно назвать только такое устройство общества, в котором ВСЁ общественное бытие уже основано на положениях НАУКИ. Ясно, что выражение: научный строй, основанный на науке - излишество. Общество, в котором еще нет частной собственности на основные средства существования и, в то же время, у общественного сознания еще нет научного уровня, классики марксизма называли первобытным коммунизмом, но они не собирались повторять этот опыт, поскольку он ведет лишь к рабовладению.
Если же исходить из положений, изложенных в работе, например, «Что такое «друзья народа»…», то МАРКСИЗМ, как образец широты и глубины научного мировоззрения, ушедший далеко вперед за рамки энциклопедий своего времени, по мнению Ленина, «опирается, во-первых, на материалистическое понимание истории и, во-вторых, на диалектический метод». Как видим, не на «стороны» философии марксизма, а на опоры всего марксизма.
Примерно, так же, как мост не существует без опор, иначе говоря, устоев, точно так марксизм невозможен без столпов в виде материалистического понимания истории и диалектического метода. Причем, при отсутствии договоренности, какую сторону моста считать левой или правой, мосту ничего не грозит. Мост будет выполнять свои функции только в том случае, если будут правильно решены вопросы с его устоями.
Все содержательное богатство марксизма, все его фундаментальные и прикладные фрагменты существуют лишь потому, что все рубежные факты и качественно отличные периоды истории человечества возложены классиками марксизма на устои диалектического метода и материализма, коротко, диаматики.
Что касается первого, как выражается Ленин, «устоя марксизма», т.е. «материалистического понимания истории», Ленин, в работе «Кто такие друзья народа....» называет его просто и коротко - материализмом.
«Что касается до второго устоя марксизма, - пишет далее Ленин, - диалектического метода,… он состоит именно в отрицании приемов идеализма и субъективизма в социологии».
Как видим, в теоретической форме классовой борьбы с «народниками», Ленин определяет марксизм, прежде всего, по ДВУМ его устоям, т.е. по ДВУМ собственным внутренним основаниям, образующим в своем единстве сущность МАРКСИЗМА: материализм и диалектический метод.
Отсюда, марксизм равен: материализм плюс диалектический метод, свободный от субъективизма и идеализма. Т.е. все изложено, практически, так же, как и в более поздней работе - «Три источника…».
Оба устоя марксизма не располагаются рядышком, как обособленные кирпичики. Эти устои «закольцованы» и логически, и практически. Не встав на почву материализма, нет никакой возможности и даже надобности освобождать диалектику от идеализма и субъективизма, но, не освободив диалектику от идеализма и субъективизма, мы лишаемся «линзы», с помощью которой только и можно увидеть историю в предметном материалистическом свете. Материалист без диалектики все равно, что объективный компьютер без субъективного пользователя, что объективная мраморная глыба без субъективного Родена. Курмеев не объясняет своим читателям, как объединены его «стороны» философии марксизма. Мы же доказываем, что каждый фрагмент философского материализма рожден диалектическим методом, а каждая крупица метода почерпнута из объективных законов развития форм материи.
Руководствуясь положениями ленинской работы «Кто такие друзья народа…», можно решить в марксистском ключе и вопросы военного строительства, и вопросы культурной революции, и вопросы педагогики, и вопросы расширенного воспроизводства коммунистического общества и т.д. и т.п. Человек, усвоивший эти положения ленинизма, застрахован от влияния субъективных и идеалистических фрагментов, встречающихся в текстах Гегеля, тем более, если, в отличие от Курмеева, он изучал труды Гегеля не по учебникам КПСС.
Я отрицаю идеалистические заблуждения Гегеля осознанно и предметно, а обвинения Курмеева оставляю суду его совести, особенно, если она у него разбирается в диаматике. Но дело не во мне, а в том, что Курмеев пытается заниматься идеологической работой на массы. Если в качестве основных приемов своей борьбы Курмеев и дальше будет использовать метод расчленения, искажения, упрощения ленинского теоретического наследия, шельмования оппонентов и бессовестных подтасовок, то ничего, кроме дальнейшей деградации его самого как идеолога, у Курмееева и его союзников не выйдет.
Полемизируя по поводу «сторон» философии марксизма, нелишне учесть и то, что Маркс в своих трудах нигде не использовал выражение «исторический материализм». Он говорил лишь о материалистическом понимании истории. Впервые выражение «исторический материализм» Энгельс ввел в оборот в 1890 году, т.е. после смерти Маркса, в одном из своих частных писем.
Но в 20-м томе собрания сочинений Маркса и Энгельса, в предметном указателе, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС отметился странным образом: поместив в этом указателе выражение «Исторический материализм. - см. Материалистическое понимание истории». Т.е. в «энциклопедиях» марксизма - «Анти-Дюринг» и «Диалектика природы», ни Маркс, ни Энгельс не используют выражение «исторический материализм», но институт, «почему-то, помогает» классикам, «уточняя», что они имели в виду.
Диалектический метод, свободный от идеализма и субъективизма, обращенный на формирование материалистического понимания истории, и, сформировавшееся на этой основе, научное материалистическое мировоззрение и есть диалектический материализм.
В физиологически здоровом человеческом мозгу миллионами лет эволюции заложена объективная предпосылка для выработки адекватной формы творческого отражения бытия. Поэтому, если на материальный мир смотреть без мистических и карьерных предрассудков, то, при должном умственном прилежании, он откроется вам во всем богатстве своих периодически меняющихся свойств, противоположностей, отношений и опосредований, т.е. диалектически.
Материалистом-марксистом невозможно стать на основе одного лишь жгучего желания или твердой веры в «составные части» марксизма. Общественное бытие - сложная, сотканная из противоположностей и противоречий, динамично развивающаяся система. Освоить её можно, вооружив себя диалектическим методом, хотя бы в объеме, предложенном Гегелем. Так, по крайней мере, поступили Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.
Поэтому я и определяю для себя философию марксизма как диалектический метод материализма или, сокращенно, диаматика, хотя мои оппоненты делают вид капризного ребенка, не понимающего, о чем идет речь, и, как будто, их кто-то принуждает пользоваться только этим словом. Большинству читателей этот термин не создал никаких трудностей. Беда же современного коммунистического движения в том и состоит, что некоторые субъекты тщательно выговаривают слова «диалектический материализм», абсолютно не понимая, «с чем его едят».
Методику раскрытия сущности марксизма, через три источника, разработанную Лениным, в работе «Три источника...» я использую в пропагандистской работе реже, поскольку, как показала практика, людям, не успевшим изучить диаматику в достаточной степени, трудно перейти от четкой раздробленности источников к пониманию причины монолитности марксизма. Не владеющие диаматикой, наши оппоненты могут рассуждать лишь «арифметически», рассматривая составные части марксизма, как расположенные «рядышком», хотя и «взаимно связанные между собой две стороны». Марксизм предстает в их сознании в виде тавтологии: a + b + c = a + b + c.
Почему получилось именно так?
Строго говоря, после смерти Ленина объективное положение советской власти было столь сложным, кадровый голод на марксистов - ужасным, а объем практических задач столь грандиозным, что Сталину пришлось мобилизовать все свои личные знания диалектики для практической реализации планов ГОЭЛРО, индустриализации и коллективизации страны, чтобы победить внутренний оппортунизм и европейский фашизм в годы второй мировой войны. В этом «цейтноте» у Сталина не было времени на осуществление сколь-нибудь действенного и эффективного контроля за обществоведческой профессурой, большая часть которой формировалась в условиях царизма, когда официальные профессора делились по цехам, состоящим из философов-богословов, вульгарных экономистов, в лучшем случае, легальных марксистов, патриотов - историков и юристов, которые, в значительной мере, как стало ясно позднее, легче склонялись к антикоммунизму, чем к коммунизму.
Борясь с элементарной массовой, в том числе, и технической, неграмотностью, решая вопрос практического подъема средств производства в СССР до необходимого уровня, Сталин не успел найти форму и время для гарантированного воспитания и обучения корпуса марксистов-теоретиков. Поэтому долгое время «красная профессура» варилась в собственном соку, уходила от конкретной борьбы с мелкобуржуазной бессовестностью, все больше погружаясь в диссертационные спекуляции, а обучение и самообучение марксизму осуществлялось достаточно хаотично, кустарно, в том числе, и в «школках» Бухарина. И если бы не личные победы Сталина в теоретической форме классовой борьбы над постоянно мутирующим троцкизмом на пленумах, конференциях и съездах партии, то «перестройка» зародыша социализма в капитализм произошла бы уже в конце 20-х годов.
В свое время, Ленин существенно упростил задачу защиты сознания рабочих и молодых интеллигентов от идиотизма идеализма, выслав из страны наиболее агрессивных представителей пятой колонны - философов-богословов. Сталин, избавился от большинства теоретиков троцкизма, идейно разгромив их на Пленумах и, осудив их на открытых процессах 37-38 годов, доказавших фашистский, вредительский, диверсионный, террористический характер их практической деятельности.
Но ни тот, ни другой прием не решали вопрос о положительном формировании плеяды молодых и, безусловно, компетентных марксистов, т.е. материалистов-диалектиков.
Даже полное физическое отсутствие поколения сознательных оппортунистов в партии не делает партию автоматически марксистской. Дело в том, что марксистская недообразованность, практика затянувшегося «ликбеза» и есть форма оппортунизма, делающая члена партии особо опасным для самой партии в ходе развертывания теоретической формы классовой борьбы.
Факт остается фактом, что огромное количество «красной профессуры» в СССР творило и преподавало антикоммунистический «марксизм», физически расчленив его на три обособленные части. Т.е. работа Ленина «Три источника…» была «понята» всеми обществоведами механистически, и изучение азов диалектики осуществлялось с самой поверхностной увязкой с материализмом, а материализм лишь сдабривался словом диалектика.
Почему Курмеев всего этого не учитывает? А потому, что Курмеев знает только одно, структурное «определение» марксизма, преподаваемое в КПСС, и давно не перечитывал ни работу Ленина «Три источника…», ни «Кто такие «друзья народа»…», в которой Ленин блестяще защитил в практике теоретической формы классовой борьбы именно марксизм от искажения и опошления его народниками, о чем в КПСС забыли уже во времена Хрущева.
Именно так, вульгарно, по-курмеевски, и представляли себе ленинское учение об источниках и составных частях марксизма, практически, все, в рухнувшей КПСС. Все маститые теоретики КПСС не понимали, что деление предпосылок марксизма на три обособленных источника есть историческая реальность, порожденная относительным невежеством их создателей. В рухнувшей КПСС не понимали, что заслуга Маркса состояла вовсе не в том, что он, якобы, подправил и механистически соединил источники марксизма, а в том, что Маркс переработал в диалектическом ключе все гениальные догадки своих добросовестных предшественников, а полученные ОТРИЦАНИЯ синтезировал в единое истинное, ПРИНЦИПИАЛЬНО новое учение.
Пропагандистский же актив КПСС непримиримо дробился на цех «в себе-философов», на цех гордоносозадранных политэкономов и цех научных коммунистов. Каждый цех презрительно косился на два других цеха, поскольку считал двух других цеховиков полными профанами в тайнах своего цеха. Философы никогда не читали добросовестно «Капитал. Критика политической экономии». Политэкономы никогда не читали добросовестно «Науки логики» Гегеля, а научные коммунисты не читали ни того, ни другого. Программа обучения научных коммунистов относила эти работы к непрофильным.
Вспомогательные цеха марксизма, т.е. цех историков КПСС, кое-как владели лишь фактоскопией, но не владели всеми тремя составными частями марксизма. Был еще в структуре КПСС цех секретарей парткомов и армейских политработников различных уровней, относительно хорошо владевших лишь партийными и военными уставами и инструкциями. Программа их партийного образования включала изучение трех частей марксизма в объеме, не превышающем объем марксизма, преподаваемого в… технических ВУЗах.
Каждый кандидат и доктор философских, экономических и исторических наук в КПСС гордился своей научной однобокостью и претендовал лишь на повышенное денежное содержание. Поэтому за 35 лет, прошедших после смерти Сталина, КПСС оказалась не способной в теории ни на что, кроме как дать повод для анекдотов о развитом, зрелом и перезрелом, демократическом социализме, да еще и с «человеческим лицом», плавно переросшем в рыночную морду.
Между тем, марксизм это вообще не детский конструктор, из кубиков которого можно сложить слово, а высшее достижение общественного сознания, суть которого состоит в том, что это синоним предельно творческой формы мышления, которое имеет все предпосылки для саморазвития, поскольку базируется на материалистическом мировоззрении, следовательно, на объективном свойстве мироздания - бесконечности, порождающей обязательность бесконечного процесса развития всего, в том числе, и сознания.
Однако, догматизируя исходное условие диаматического мышления: «материя первична, сознание вторично», наши оппоненты сами уничтожают для себя возможность мыслить революционно. Они не понимают, что человечество - материя, качественно отличная от всей остальной материи, поскольку обладает уникальным уровнем активного мышления, преобразующего отраженное бытие, прежде всего, в своем сознании, способном из объективных подсказок природы и истории делать выводы, опережающие общественную практику и, на основе этих выводов, т.е. познанных законов развития, придавать общественному движению революционный, т.е. сознательный, планомерный, целеположенный, созидательный преобразующий характер.
Наши оппоненты не подозревают, что, абсолютизируя положение марксизма о первичности материи и вторичности сознания, они противоречат диаматике, становятся на позиции вульгарного материализма, философского хвостизма и потому вынуждены всегда тащиться вслед за событиями, пытаясь тем или иным образом лишь запоздало объяснить их, а не организовать событие, непредсказуемое для консерваторов и полностью соответствующее объективным предпосылкам.
Диаматическое же понимание основного вопроса философии состоит в том, что его содержание не может не превращаться в свою противоположность за пределами основного вопроса философии, т.е. за пределами вопроса о принадлежности субъекта к материалистической или идеалистической философским школам. Субъект, признающий себя материалистом, обязан делать первичной научно состоятельную, т.е. революционную по характеру, мысль.
Если идеалисту неведомо, откуда на него свалилась та или иная мысль, то материалист, понимая ход объективного развития общества, видит тенденции этого развития и, следовательно, научно формулирует программу действия партии и масс, понимая, на какой объективной основе базируется это предвидение.
Признание вторичности сознания завершается моментом признания ПЕРВИЧНОСТИ материи и, следовательно, первичности объективных законов движения общества по пути развития его качественных и количественных свойств и характеристик. Признав объективный характер законов движения материального мира, тем более, общества, диаматическое сознание начинает постигать содержание объективных законов его движения, как в эпоху господства НЕнаучного уровня общественного сознания, как на стадии БОРЬБЫ зачатков научного сознания против стойких традиций НЕнаучного уровня общественного сознания, так и в эпоху господства научного уровня общественного сознания.
В эту, собственно человеческую эпоху развития, общественная практика начинает впервые двигаться в тесной увязке с научным ПРЕДВИДЕНИЕМ, а в стратегическом смысле, ВСЛЕД за точными научными прогнозами. Движение к коммунизму в СССР остановилось именно потому, что КПСС не готовила теоретиков, способных формулировать задачи предметного строительства именно коммунизма. А к коммунизму невозможно двигаться, если ваша мысль всегда вторична, если вы не умеете, а потому боитесь, формулировать конкретную стратегию движения именно к коммунизму.
Наши оппоненты не понимают диаматики этих, диаметрально противоположных, эпох предыстории и истории человечества. Общественные, стихийные формы производственных отношений в ЭКСПЛУАТАТОРСКИЕ эпохи существуют и развиваются как первичная сила, толкающая общество вперед без стратегического предвидения. Поэтому и рабовладельцы, и феодалы, и капиталисты неосознанно, стихийно готовили и готовят все необходимое для своего уничтожения. В современную, постиндустриальную эпоху, когда наука никого уже не удивляет (даже большинство клерикалов), марксистско-ленинская теория представляет собой достаточный фактор для построения всемирного коммунистического общества. Необходимо только, чтобы эта теория стала достоянием большинства социально зрелых субъектов.
Казалось бы, каждый, вступивший сегодня в партию с коммунистическим названием, должен был бы задаться вопросом, почему Ленину удавалось вести партию от победы к победе, а вся многомиллионная КПСС топталась в социализме, десятилетиями безуспешно «развивая» его лишь на бумаге? Почему Ленин за 14 лет, в условиях жесточайшей цензуры и скромных возможностей множительной техники смог организовать малограмотный российский пролетариат в рабочий класс, повести его на коренную социальную революцию и обеспечил ему авангардную роль, а современные многочисленные вождюки партий с коммунистическими названиями, за более чем 20 лет митингов, в условиях буржуазной свободы слова, не могут найти подход к современному пролетариату.
Могли бы Ленин или Сталин одержать победы над всеми своими врагами, если бы они владели не ЦЕЛОСТНЫМ марксизмом, а, как все советские «ученые», только одной из составных частей марксизма?
Строго говоря, Сталин был последним генсеком КПСС и лидером коммунистического движения, который владел не 1/3 марксизма, а марксизмом, как целостной и неделимой системой знаний. Правда, Сталин признавал, что он не так гениален, как Ленин. Но ни один из современников Сталина ничем не смог доказать, что он превосходит Сталина в теории и организационной практике. Рядом со Сталиным, конечно, можно поставить Димитрова, Хо Ши Мина, Мао Цзэдуна, Ким Ир Сена, Алвару Куньяла, Фиделя Кастро, однако лишь в рамках национального масштаба и с учетом роли помощи со стороны СССР в период их становления.
К сожалению, Курмеев, как и все постсталинские генеральные секретари ЦК КПСС, не понимает, что все три источника марксизма исторически развивались совершенно независимо друг от друга. Фейербах недооценивал роль диалектики в материалистическом понимании истории. Риккардо применял знания диалектики лишь в пределах своей попытки объяснить капитализм. Большинство утопистов и просветителей слыхали о диалектике, но, как свидетельствует содержание их трудов, совершенно не понимали ее, даже Вольтер.
Маркс же силой своей начитанности и диалектической образованности, благодаря умению видеть противоположности в их тождестве, т.е. благодаря гениальной ассоциативности его мышления, диаматически соединил эти разрозненные части в своем сознании и превратил их не в простую сумму сведений, расположенных рядышком, а в творческое, конструктивное отрицание содержания этих «источников» в соответствии с объективными законами субъективного познания. Только всесторонне обосновав ОШИБОЧНОСТЬ этих источников, выделив в них рациональные зерна, т.е. освободив несвязанные концепции от заблуждений авторов, Маркс смог синтезировать новое, целостное научное мировоззрение, с помощью диалектики Гегеля, освобожденной от идеализма и субъективизма.
Кому известно значение слов анализ и синтез, принятых в диалектике для обозначения умственных операций по разделению целого и творческому синтезированию отрицаний, тот знает, что три источника марксизма есть исторически достигнутый общественным сознанием уровень АНАЛИЗА общественного бытия, аналогичный уровню восприятия слона тремя слепцами, отождествлявшими, поэтому, слона, кто с толстой веревкой, кто с колонной, кто с бочкой.
Марксизм не есть описание «составных частей», расположенных рядышком, или арифметическое суммирование этих «составных частей». Сила Маркса в том, прежде всего, что он установил самое главное - ОТНОШЕНИЯ, СВЯЗИ между этими тремя объектами его исследования и, ОТРИЦАЯ их обособленность, ОТРИЦАЯ поверхностные представления об их сущности, ОТРИЦАЯ выводы своих предшественников о сущности описанных ими объектов, СИНТЕЗИРОВАЛ «составные части» так, что от прежней их бесплодной разноголосицы не осталось и следа.
Марксизм есть отрицание идеализма диалектики Гегеля, отрицание ПОЛИТИЧЕСКОЙ экономии Смита и Риккардо, а также утопизма во всех его социалистических вариантах.
К сожалению, Маркс был не понят в главном ни большинством своих современников, ни большинством современных левых, по причине, прежде всего, их умственной лености и бессодержательной совестливости, т.е. адиаматизма их мышления.
Продолжая фантазии по поводу моей теоретической позиции, Курмеев пишет:
«Подгузов же вырывает из марксистско-ленинской философии диалектический материализм... и превращает его в своеобразную дубинку, утверждая, что никто кроме него и его сторонников не знает “диамата”».Во-первых, неужели, субъективные ощущения Курмеева от столкновения с моим вариантом изложения диаматики подобны столкновениям с дубинкой? Хорошо, что не с оглоблей. Приношу свои извинения за нанесенные психологические увечья. Во-вторых, самое время назвать хоть одно имя, кого Курмеев считает в современном комдвижении живым экспертом, хотя бы, в области диалектики. У кого можно поучиться? Но Курмеев этого имени не называет. Наверно, из чувства врожденной скромности. Но если такого имени, пока, нет, то я буду ориентироваться на собственное понимание философии марксизма, не обращая внимания на критиков, которых, как и меня, НИКТО, не признает экспертом в области диалектики материализма. Я в этом не вижу для себя никакой проблемы.
«Но, - продолжает Курмеев, - и свой “диамат” Подгузов сужает до идеалистической диалектики Гегеля, который ее использовал для доказательства, что прусская монархия и религия есть выражение “мирового разума”».
Во-первых, выдам любую премию тому, кто найдет в моих статьях «доказательства, что прусская монархия и религия есть выражение “мирового разума”, “абсолютной идеи”». Во-вторых, не оправдывая Гегеля, его можно легко понять, если материалистически посмотреть на его эпоху. Не вставь Гегель ласковых слов в адрес «абсолютной идеи» и прусской монархии в свой текст, он, ничего не успев, закончил бы свою жизнь в нищете и болезнях, как и Фейербах, писавший более прямолинейно. Но Гегель, как и многие ученые его эпохи, чтобы не иметь лишнего «геморроя» с властями и клерикалами, вписывал имя бога в свои материалистические теории, славил короля, ОТРИЦАЯ бога и королей сущностью своих построений и выводов. Ни бог, ни церковь, ни король, ни российские жандармы, по причине их невежества, раскусить подвох так и не смогли. Кто умеет вдумчиво читать, тот понял революционную суть и диалектики Гегеля, и таблиц Менделеева.
Но диалектика Гегеля, по признаниям Маркса и Ленина, своим содержанием сыграла неизмеримо большую роль в становлении марксизма, чем содержание трудов Фейербаха, в которых материализм не был достаточно диалектичным, чтобы быть распространенным на главное, т.е. на понимание истории. И, если диалектика Гегеля, действительно, лежит в основе логики «Капитала», то материализм Фейербаха хорош лишь в пределах констатации факта: бога нет.
«Это сужение марксизма-ленинизма до “диаматики” с опорой на труды Гегеля и прежде всего на “Науку логики” подвигло Погузова к отрицанию марксистско-ленинского диалектического демократического централизма и к пропаганде идеалистического “научного централизма”».
Вот так, «логично», Курмеев оттянул «за уши» концепцию научного централизма от марксизма. Почему сторонник научного коммунизма выступает против идеи научного же централизма? Может быть, кто и поверит Курмееву, что именно ведомый идеализмом Гегеля, я удалился от диалектического демократического к научному централизму. Но Курмеев не понимает, что, исторически, демократия торжествовала и торжествует там и тогда, где и когда преобладают невежественные люди, не слыхавшие о диалектике. Почему американские олигархи делают все, чтобы подарить арабам демократию? Чтобы они как можно дольше, как и американский народ, занимались посильным делом, т.е. демократическими выборами лучшего из худших, и не помышляли о НАУЧНОМ централизме.
Особенно трогательно в этом винегрете бессвязных прыжков Курмеева с одного голословного обвинения на другое, с бузины на дядьку, звучит «диалектический демократический централизм». Замечательный образец эклектики с одновременной подменой понятий. Меня часто критикуют за то, что я, цитируя классиков, не даю ссылок. Хорошо бы узнать, у какого «классика» Курмеев откопал сей перл о «диалектическом демократическом централизме».
Одно дело, изучив марксизм, видеть проявление законов объективной диалектики, в том числе, отрицания отрицания, в переходе партии из разряда революционной в разряд оппортунистической при росте количества оппортунистов в ЦК за счет демократического централизма, что и произошло в КПСС, а другое дело представлять, что в партии, где большинство еще и читать толком не научилось, но голосует при выборе центральных органов, оно сознательно руководствуется диалектикой.
Ленин в своих работах писал, что в перипетиях демократического централизма, в чередовании у власти то оппортунистического большинства, то ленинского большинства и проявляется диалектика, но вовсе не то, что демократический централизм - диалектический. Демократический централизм в большинстве случаев - праздник невежества, следствие того, что, по крайней мере, у большинства нет аргументов, кроме численности, для ДОКАЗАТЕЛЬСТВА истинности своей позиции. В таких случаях компетентному меньшинству или приходится соглашаться с заблуждающимся большинством или разрывать с ним отношения. «Прорыв» предпочитает второе и избавляет себя от многих непроизводительных проблем.
Оппортунисты всегда составляли в прежних партиях большинство, поскольку быть оппортунистом неизмеримо легче, чем настоящим марксистом. В семидесятилетней истории КПСС не было года, когда бы большинство ЦК, не говоря уже обо всей партии, составляли компетентные диалектики, а демократический централизм был бы осознанно диалектическим.
У Курмеева же получается: если в КОНКРЕТНЫЙ исторический момент Ленин сказал что-то положительное, например, в адрес буржуазных специалистов, то есть повод в любое время говорить о ленинских диалектических буржуазных специалистах, а если Ленин писал о необходимости применять хозрасчет в ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД, то, несмотря на то, что хозрасчет, начиная с Хрущева, разрушал плановую экономику СССР, мы упрямо и в любое время должны твердить о ленинском диалектическом хозрасчете.
В данном случае, нас печалит не столько спекулятивная попытка Курмеева прикрыть словами «Ленин» и «диалектика» исторические пороки и пределы эффективности демократического централизма в строительстве партии, а, прежде всего, его бессовестная догматизация некоторых положений ленинской работы о трех источниках и трех составных частях марксизма, превращающая марксизм в схему, состоящую, как пишет Курмеев, «по крайней мере», из философии, политической экономии и научного коммунизма. Как тут не скажешь: огласите весь список, пожалуйста, остальных «составных» частей марксизма, чтобы разорвать его на еще большее число «марксистских цехов» и, таким образом, сделать невозможным построение Партии Научного Централизма.
Таким образом, возникает необходимость дать определение марксизму не как сумме составных частей, не как набору отдельных фраз, слов и букв, а по существу, как прочнейшему кристаллу.
Марксизм есть единственное и единое, открытое для развития, научное мировоззрение, синтез истин о наиболее общих объективных законах развития, прежде всего, общества, как материи особого рода, и именно этому подчинено знание всеобщих абсолютных объективных законов развития мироздания.
Понятия революционер и марксист соотносятся как единичное и всеобщее. Революционером может считать себя каждый, кто участвует в практике преобразования общества на качественно новых принципах, кто своей практической деятельностью обеспечивает отрицание отсталых форм общественных отношений между людьми и созидание новых, более прогрессивных форм общественных отношений.
Марксист может быть неформальным и формальным. Неформальным марксистом может считать себя лишь тот, кто доводит свои знания об объективных законах развития общества до практического их победоносного применения во всех трех формах классовой борьбы. Формальными марксистами можно считать тех, кто самоотверженно трудится в рамках программы строительства коммунизма, с энтузиазмом откликается на призывы партии неформальных марксистов, хотя и не вполне владеет теорией борьбы и строительства коммунизма. Однако, как показала практика, таким марксистам нужно сделать совсем небольшой шажок в любую сторону, чтобы из формального марксиста превратиться, например, в олигарха, фашиста или вкладчика МММ со всеми вытекающими последствиями.
Неформальным марксистом может считать себя только тот, кто в области теории и практики способен совершить ВОСХОЖДЕНИЕ и сделать его содержание актуальным и победоносным.
Если же попытаться сформулировать определение марксизма, не используя имя автора этого учения, то, коротко, марксизм есть наиболее полное, т.е. всестороннее учение об ОБЪЕКТИВНОЙ ИСТИНЕ.
А поскольку истина всегда конкретна, т.е. всегда исторически актуальна, то, следовательно, марксистом является не тот, кто вызубрил все работы Маркса, а кто может дать истинный теоретический и организационный ответ на актуальный и важный вопрос, поставленный перед человечеством объективным ходом его развития. А этого невозможно добиться, если вы не обладаете первичным оружием марксиста: диалектическим методом материализма, или коротко, диаматом. Что и показывают все писания Курмеева и вся его многолетняя безрезультатная практика.