О некоторых отдельных вопросах теории научного централизма

Теория научного централизма в левой среде всё чаще становится предметом обсуждений. Однако, по нашему мнению, содержательные высказывания сторонников, робкое одобрение некоторых отдельных личностей и тонны ругани не позволяют говорить о том, что научный централизм понят хотя бы в общих чертах. Левой публике приступить к разбору теории мешает их перманентная поверхностность, презрение к степенным размышлениям и работе с научно-теоретическим материалом марксистской библиографии. Умственная леность, которая толкает левых к акционизму и политике малых дел, собственно, является одной из сформулированных научным централизмом естественных преград перед коммунистическим становлением личности. Поэтому само понимание теории научного централизма является готовой критикой в адрес тех людей, которые, по логике, должны бы ее понять перед тем как одобрять, критиковать или отвергать. Так часто бывает, когда теорию скорее поймет добросовестный рабочий от станка, чем интеллигент, мнящий себя марксистом. Слишком дорого обходится это чванство - гордо носить ярлык борца за счастье человеческое.

Попробуем поразмышлять над частными вопросами, которые всплывают в ходе обсуждений научного централизма и становятся предметом жарких дискуссий сторонников и противников научного централизма.

Обыкновенно обсуждение научного централизма начинается с вопроса о том, насколько объективна потребность в организационных принципах нового типа, чем авторов научного централизма не устраивает партия большевиков, построенная на ленинских принципах? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, для начала следует обратиться к самой партии большевиков. И Ленин и Сталин многократно подчеркивали, что, по сути, качество партийных кадров не отвечает задачам, которые история ставит перед партией. В частности Ленин писал, что действительного «советского, социалистического», культурного аппарата нет, вернее «элементов такого аппарата до смешного мало, и мы должны помнить, что для создания его... надо затратить много, много, много лет». Ленин указывал на то, что не менее половины коммунистов не умеют бороться, а многие просто мешают борьбе.

Сталин говорил, что партийный актив не владеет теорией марксизма, стоящие перед страной проблемы пытается решить директивно, взять наскоком и прытью. И если в вопросах репрессивной или военной политики такой подход можно использовать относительно эффективно, то в вопросах строительства нового общества, хозяйственного, и в особенности культурного строительства, никакой преданности и напористости категорически недостаточно.

Также налицо то, что компетентность партийного аппарата, недостаточность его революционного правосознания и революционной совести при развязывании террора в отношении врагов народа частично привели к перегибам и практике сведения счетов. Это, конечно, без учета подрывной деятельности врагов внутри НКВД. А это тоже напрямую относится к качеству партийцев. Как Ягода, Ежов и ежовцы пробрались так высоко? Почему предали социалистическую Родину, встав на путь измены и террора против партии и рабочего класса? О какой качественной монолитности партии можно говорить, если члены ЦК оказываются предателями и шпионами? Только об очень условной и крайне относительной.

История продемонстрировала, что партии необходима железная дисциплина, а по настоящему железной дисциплина становится только в форме сознательности. Значит, все ключевые вопросы партийного перерождения так или иначе сводятся к теоретической форме классовой борьбы, которая в данном случае протекает непосредственно внутри авангарда рабочего класса - коммунистической партии.

Взять, к примеру, Ежова, который принес несравненно больше вреда, чем любой буржуа, помещик или кулак. Ежов начал свою предательскую деятельность с передачи сведений иностранным разведкам. Затем по поручению Германии и Польши перешел к более широкой изменнической работе, возглавив в 1936 году антисоветский заговор в НКВД, и установил контакт с нелегальной военно-заговорщической организацией РККА. Ежов сохранял ягодовские и насаждал свои кадры в различных партийных, советских, военных организациях СССР, широко проводя подрывную, вредительскую работу на важнейших участках партийной, советской, военной и НКВДшной работы. В частности, организуя провокационными методами репрессии против контрреволюционного духовенства, кулачества и других активных антисоветских элементов с целью дискредитировать советскую власть и вызвать недовольство в массах. Подготавливая государственный переворот, Ежов через своих единомышленников расставлял террористические кадры, предполагая пустить их в действие при военной помощи Германии и Польши. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч путем совершения террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве. При этом он был видным членом партии, и его измена по своей мотивации была не политической. То есть он не был сторонником какой-либо оппозиции. Ежов - обыкновенный мерзавец и преступник, который стал орудием в руках капиталистического окружения и организовал в НКВД и других органах вокруг себя различные антисоветские кадры.

Возможно ли поставить партийный заслон ежовым? Демократические централисты в разных видах предлагают одно и то же - коллегиальность, коллективность решений и другие антидиктаторские инструменты, вплоть до либерального отказа в целом от репрессивной политики.

Внутри партии вплоть до XVI съезда борьба различных видов оппортунизма против ленинизма всегда происходила под видом борьбы за коллективность руководства партии, борьбы за внутрипартийную демократию, против вождизма и диктаторства. Пока наше коммунистическое движение возглавлялось гениальными вождями Лениным и Сталиным, была не только выработана победоносная научная теория революции и строительства коммунизма, но и принимались соответствующие партийные решения. Когда в коммунистической партии царит научное единомыслие - это идеальная ситуация действия сознательной дисциплины, но в реальности было не так.

Ленинцы, как известно, настаивали на железной дисциплине подчинения большинства меньшинству, в том числе в форме подчинения периферии центру, в форме централизации партийного руководства. Без этого условия боевую авангардную партию невозможно представить, в том числе, потому что коммунистический актив был насквозь интеллигентским. Партия состояла из революционной интеллигенции, которая была заражена идеологией демократии, в целом, и делегированием «власти», формально-голосовательной легитимизацией руководящих партийных органов, в частности. В идеале коммунист должен подчиняться партийному руководству не потому, что большинство его товарищей собралось и «отдали голоса» за это руководство, а сознательно, исходя из осознанной необходимости диктатуры компетентности и имеющегося авторитета руководства. В реальности же в партии непрерывно происходила идейная борьба ленинизма против различных оппортунистических групп и группок и, особенно, по вопросу о принципах принятия решений. Как только у Ленина появилась возможность централизовать партию под своим началом, он провел это решение на Х съезде партии. С одной стороны, к 1921 году после революции и гражданской войны авторитет Ленина в партии окончательно стал непререкаемым, с другой стороны, тяжелое положение революции и Советской республики подтолкнули зиновьевцев к поддержке Ленина в ЦК, что и позволило принять знаменитую резолюцию «О единстве партии». Съезд предписал немедленно распустить фракционные группы и поручил всем организациям следить за недопущением каких-либо фракций, причем невыполнение влекло за собой немедленное исключение из партии. Следует отметить, что перед Х съездом под руководством Молотова на Украине, Орджоникидзе в Азербайджане, Кагановича в Средней Азии были разгромлены троцкистские фракции, что создало соответствующую почву на съезде.

Однако, как известно, такие практически «товарищеские» меры оказались пустым звуком для оппозиционеров, которые продолжали активную идейную и практическую борьбу против ленинизма. Можно считать, что только на XVI съезде принято окончательное решение о несовместимости неленинских взглядов с членством в партии. Проведение этого решения в партийную жизнь привело многочисленных оппозиционеров к подполью и закономерной заговорщически-террористической смычке с фашистами.

После XII съезда окончательным теоретическим оформлением атак на организационные принципы ленинизма со стороны различных видов оппортунизма стал «Новый курс» Троцкого. Через демократизацию партии каждый ярый сторонник демократизации прозаично планировал захватить ЦК. А известные тезисы о демократии, как «пилюле» против произвола или как эффективном способе выработки решений, являются искусным прикрытием истинных намерений оппозиции. И, конечно, симптоматично, что в 1923 г. против ленинизма выступил единый блок всех оппозиционных сил, беспринципно объединившись против централизма, за демократию. Также не менее примечательно то, что все оппозиционные силы как один состояли из разбитых Лениным ранее оппортунистов, и как один они после Х съезда забыли о своих внутренних разногласиях ради удара по ленинизму. Троцкизм потому и является особым видом меньшевизма, что возвел в принцип единственное политическое положение - никаких принципов.

Борьба мировой буржуазии против большевизма протекала путем «сужения» направления главного удара. Вначале от масштаба всей советской республики в форме интервенции и развязывания гражданской войны белым движением к более «тонкому» путчу левых эсеров. Затем от легальной оппозиционной борьбы правых и троцкистов в партии путем навязывания дискуссий и голосований за их оппортунистические платформы и программы к военно-политическому заговору объединенной оппозиции для свержения правительства с военной помощью фашизма.

После XVI съезда оппозиция ушла в подполье, заявляя о верности партии, двурушнически продолжала занимать ключевые посты в партии, правительстве и хозяйственном аппарате. Утратив всякие надежды захватить власть через ЦК, троцкисты и зиновьевцы договорились об организационном слиянии в подполье и создали свой объединенный центр. При этом троцкисты на случай провала создали также свой параллельный центр, задачей которого была координация различных региональных кадров, организация колеблющихся в сторону троцкизма людей под своим началом. К 1933 г. к объединенному центру троцкистов и зиновьевцев присоединяются правые. Возникает «контактный» центр, который уже объединяет практически все подпольные антипартийные силы. В 1935 г. центр оппозиционных сил окончательно становится антисоветским, к нему присоединяются военные заговорщики во главе с Тухачевским. Задачей объединенных сил становится индивидуальный политический террор, создание искусственных трудностей, в том числе террористическими актами, дискредитация политики советской власти с целью создать недовольство в массах и подготовка почвы для военного захвата власти. Данный центр постепенно собирает вокруг себя также националистов, эсеров и меньшевиков. Так возник право-троцкистский блок, который объединил все антисоветские силы. Троцкий, в свою очередь, обеспечил смычку с иностранными разведками по вопросу ослабления обороноспособности СССР в предстоящей войне. Так политические оппозиционеры, выступающие против ленинизма, с обострением классовой борьбы закономерно превратились в агентуру фашизма, как ранее превратились в агентуру империализма монархисты, либералы, анархисты, эсеры, меньшевики, левые эсеры и т. д., то есть все силы, которые так или иначе на разных этапах стояли против развития революции.

Разгром троцкистско-бухаринского подполья, являвшегося центром притяжения всех антисоветских сил в стране, подорвал возможность появления в СССР полноценной «пятой колонны». Если бы это не было своевременно сделано, то в дни войны СССР был бы атакован не только с фронта, но и с тыла, и мог проиграть войну. И это не учитывая того факта, что путчисты планировали захватить власть, поубивав членов ЦК еще в конце 30-х.

В партии, пока ей руководили Ленин и Сталин, вместе с ростом авторитета ленинизма соблюдалась поступательная централистская тенденция. И в данном случае следует понимать, что вопрос утверждения ленинизма в партии косвенно зависел от мнения партийного большинства. Как истина безразлична к познающему, так единственно правильная политическая линия независима от голосований партийного большинства. И совершенно точно, что никакими голосованиями невозможно эту правильную линию выработать. Голосования коммунистам нужны только для того, чтобы несознательные партийцы дисциплинировано выполняли партийные решения. А рост авторитета Ленина и его единомышленников происходил не исходя из того, что они чаще других «выигрывали» голосования, а потому, что научность теорий Ленина подтверждала практика, прогнозы Ленина сбывались заметно чаще, чем у других лидеров, а если у большевиков и случались ошибки, то они быстро их исправляли.

Некоторые полагают, что у марксистов не бывает авторитетов и авторитеты в коммунистической партии якобы не нужны. Это левачество много раз высмеивали классики. В действительности рабочему движению авторитеты в лице коммунистов жизненно необходимы. Также жизненно необходимы авторитеты и коммунистам, в первую очередь, в лице вождей-теоретиков. Авторитет вождя представляет собой опыт значимых побед, который из-за сложности действительности и ограниченности условий и способов познания предстает в виде моральной гарантии разрешения имеющейся проблемы. Иными словами авторитет - это вера в то, что вождь знает, как и что делать, потому что он более грамотен, опытен и достаточно силен нравственно. Авторитет в этом смысле нельзя путать с авторитетом казенным, который возникает в классовом обществе, исходя из господства принуждения, насилия и страха перед ним. Такой авторитет исключительно формальный, авторитет власти.

После смерти Сталина, чванливый троцкист Хрущев при поддержке не менее чванливого маршала Жукова для захвата власти в партии по завету своего духовного учителя Троцкого использовал молодые кадры и известную демагогию о демократии. В частности, он выдвинул гнилую троцкистскую теорию - в партии нарушены некие принципы коллективного руководства, и случилось это в связи с культом личности Сталина. Сначала, спустя три года после смерти вождя, на XX съезде был сделан стыдливый доклад о культе личности, наполненный ложью и лживыми передергиваниями. Затем, спустя еще пять лет, на XXII съезде хрущевцы смело выступили в лучших традициях троцкистов. В их выступлениях были и намеки на то, что Сталин убил Кирова, и представление борьбы 1936-1941 гг. с террористическим подпольем как сведения личных счетов, дворцовых интриг и т.п. В исторической трактовке XXII съезда вообще нет никакой контрреволюции и борьбы с контрреволюционным подпольем, есть только уничтожение Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым лучших партийцев. Тухачевский же, по мнению Хрущева, пал жертвой гитлеровской провокации, в которую поверил Сталин. В общем, полный набор либерала и троцкиста.

Как удалось хрущевцам через восемь лет после смерти Сталина протащить такую ревизию на съезде? Во-первых, у КПСС был непререкаемый авторитет в массах, а у руководства КПСС, в силу привычки, был достаточно твердый авторитет среди партийных масс, правда, заслуженный не первыми лицами ХХII съезда. Во-вторых, на ХХII съезде в первый раз в истории партийных съездов не была представлена критическая позиция тех, кто не согласен с линией ЦК. В данном случае, старых партийцев - Молотова, Маленкова, Кагановича, Ворошилова, Булганина, Первухина, Сабурова. Не говоря уже о расстрелянном Берии. В-третьих, Хрущев значительно расширил количество делегатов съезда (почти 5 тыс. человек) и значительно продвинул в состав делегатов съезда молодые кадры. Около 70% состава делегатов стали членами партии после 1941 г. После смерти Сталина в партию было принято почти 3 млн. человек, что составило около 40% состава 1961 г. Все эти люди, безусловно, не отличались высокой теоретической подготовкой и были банально обмануты троцкистской трескотней хрущевцев. Таким образом, Хрущев и его сторонники размыли и так теоретически слабо подготовленную партию. Кроме того, следует учитывать, что Хрущев и его банда прямо запугивали делегатов съезда на предмет того, что сталинисты под руководством Молотова, Кагановича и Ворошилова расправились бы со всеми честными коммунистами, потому что выступали за «восстановление порочных методов, господствующих при культе личности». Из уст Хрущева звучали совершенно обывательские фразы вроде: «Никто не был застрахован от произвола и репрессий».

Смысл хрущевской критики заимствован им из «наследия» Троцкого о контрреволюции аппарата и прямо противоречит ленинизму и революционному опыту большевизма.

На XXII съезде Хрущев, опять же, следуя духу Троцкого, выдал целый набор троцкистских перлов, тем самым заслужив в народной памяти звание идиота. Хрущев объявил, что войны перестали быть неизбежными при капитализме, социализм полностью построен и возврат к капитализму стал невозможен. Следовательно, ни больше, ни меньше, коренным вопросом современности Хрущев посчитал вопрос мира и войны, а главным направлением внешней политики - улучшение отношений между государствами. Как известно, согласно решению ХХII съезда в 1980 г. в СССР должен был быть в основном построен коммунизм. Насколько громко звучащая, настолько глупая основная экономическая задача хрущевизма - «перегнать наиболее развитые капиталистические страны по производству продукции на душу населения» наглядно показывает теоретическую ревизию марксизма в вопросе строительства коммунизма. По мнению Хрущева, если СССР перегонит США, то одержит всемирно-историческую победу в «мирном соревновании». Что это значит - не ясно, но главное, что звучало помпезно.

Стенограмму ХХII съезда можно было бы считать сатирическим журналом с утонченным юмором, если бы она не была бы памятником воинствующему невежеству и оппортунизму постсталинской КПСС. Складывается впечатление, что основные решения хрущевизма принимались по принципу «наоборот» от того, что указано Сталиным в «Экономических проблемах социализма в СССР». Это, кстати, вполне в троцкистском духе.

Сталинский ХIХ съезд партии видел следующие направления для внутренней политики: повышать производительность труда, внедрять в промышленности, строительстве и на транспорте новейшие достижения науки и техники, систематически снижать цены на все товары, осуществлять строжайший режим экономии, развивать науку, укреплять содружество науки и производства, развивать творческую инициативу трудящихся, улучшать материальное благосостояние народа, улучшать образование и медицину, укреплять дружбу народов, развивать политическую активность и патриотизм масс, укреплять армию. Иными словами, ничего «революционного» - работать во всех выработанных ранее направлениях на основе единого народно-хозяйственного плана пятилетия. Также съезд принял программные положения Сталина о переходе от социализма к коммунизму, изложенные в «Экономических проблемах социализма в СССР». Хрущев же, объявив «основную экономическую задачу», во-первых, просто сказал глупость, во-вторых, фактически ревизовал ранее выработанные, принятые и проверенные партией на практике подходы и принципы строительства и укрепления социализма.

Естественно, что троцкист Хрущев никакого теоретического обоснования не указал. Зато его демагогия стала теоретическим обоснованием рыночным хозрасчетным реформам: раз главное - не строительство коммунизма, а перегнать США по производству продукции на душу населения, значит, все средства достижения именно этого результата хороши. А что дает лучший быстрый эффект, если не заигрывание с законом стоимости, мотивированное материальным поощрением трудящихся?

Когда оцениваешь «историческое значение» XXII съезда, возникает вопрос: на что уповать марксистам в условиях попадания в оппозицию, когда троцкисты административно зажали критику? Тем более, когда в «арсенале» нет гениального вождя… Исходя из стенограммы Пленума 1957 г. вряд ли возможно, что Молотов переживал за шаткость своей позиции, он обстоятельно и по-марксистски критиковал хрущевизм. Поэтому не исключаю, что группа Молотова решилась сместить Хрущева фактически административно, а не через съезд и голосование, потому что реально оценивала шаткость процедуры без авторитета вождя.

Итак, в чем же состоит то марксистское положение о принципах выработки и принятия решений, которое хрущевцы подменили своей дуалистической теорией плохого культа личности и правильного коллективного руководства? К сожалению, данное положение классиками сформулировано в рамках теории демократического централизма, потому что демократизм был неотъемлемой частью культуры революционной интеллигенции. И именно этот «недостаток» был использован тысячи раз хрущевыми всех стран для развала коммунистических партий. Именно демократический централизм всегда давал почву использовать демократию в оппортунистических целях.

Ленин писал, что демократический централизм - это исключительно ТО, что члены партии выбирают ЦК, который управляет партией. К вопросу о том, КАК управляет ЦК, демократический централизм не относится. Качество управления зависит от «качества» членов ЦК и качества партийных кадров, от их научно-теоретической диаматической подготовки и революционной совести. В частности, Ленин в заключительном слове по докладу ЦК на IХ съезде обрушивался на троцкистов:

«Верно, что управление идет через единоличного администратора, но кто именно окажется этим администратором, специалист или рабочий - это зависит от того, сколько у нас есть администраторов из старого и нового порядка. Но это - элементарные теоретические вещи. Давайте говорить об этом. Если же вы хотите обсуждать политическую линию ЦК, то не подсовывайте нам ничего, что мы не ставили и не говорили. Когда мы 2 марта призывали товарищей дать нам практические подкрепления, что мы получили в ответ? Нам в ответ преподносят товарищи с мест заведомо неверные теоретические вещи. В тезисах тт. Осинского, Максимовского и Сапронова, которые появились 23 марта, все - сплошное теоретическое искажение. Они пишут, что коллегиальность в той или другой форме составляет необходимую основу демократизма. Я утверждаю, что за 15 лет предреволюционной истории социал-демократии ничего похожего вы не найдете. Демократический централизм значит только то, что представители с мест собираются и выбирают ответственный орган, который и должен управлять. Но как? Это зависит от того, сколько есть годных людей, от того, сколько там есть хороших администраторов. Демократический централизм заключается в том, что съезд проверяет ЦК, смещает его и назначает новый. Но если бы мы вздумали проверять те теоретические неверности, которые написаны в этих тезисах, мы бы никогда не кончили. Я, собственно, не буду больше этого и касаться и скажу лишь, что ЦК занял ту линию в этом вопросе, которую нельзя было не занять».

Сталин в политическом отчете ЦК ХVI съезду говорил:

«Стало быть, мы имеем здесь признание свободы фракционных группировок в партии вплоть до допущения политических партий в стране диктатуры пролетариата, прикрываемое фразой о «внутрипартийной демократии», об «улучшении режима» в партии. То, что свобода фракционной склоки интеллигентских групп не есть еще внутрипартийная демократия, что проводимая партией развернутая самокритика и колоссальная активность партийных масс являются проявлением действительной и подлинной внутрипартийной демократии, - этого троцкизму не дано понять».

Думаю, что позицию классиков следует понимать следующим образом. Для последовательного и компетентного марксиста не важно, в рамках каких организационных процедур принимаются решения, важно насколько они правильные. Практика показывает, что наиболее удобен, прост и практичен, а поэтому и наиболее часто используется, способ принятия решения так называемым уполномоченным диктатором1 на основе единоначалия. Важным является качество ЦК и качество партийных масс, потому что возможность принятия правильного решения и возможность участия в управлении находятся в прямой зависимости, в первую очередь, от компетентности субъектов.

Стало быть, классики понимают демократический централизм совсем не как его современные сторонники, а как научный централизм, стесненный демократическими иллюзиями. Сталин, к слову, вообще свел термин «демократия в партии», по сути, к конструктивной критике и обоснованной инициативности снизу.

Этой позиции оппоненты обычно противопоставляют свои рассуждения о средствах, которые позволяли бы исключить или минимизировать произвол наделенного единоличной властью лица, ведущий к контрреволюции. Но невозможно представить, что отдельное лицо или даже крупная группа лиц сможет навязывать свою волю наперекор стремлениям партийных масс. Всякая руководящая и распорядительная практика в партии, так как она не обеспечена принуждением, обязательно опирается на часть или частичку мировоззрения подавляющего большинства. Если нет убежденности, авторитета или революционного чутья исполнителей, все указания и директивы руководства превратятся в пустые декларации, не будут исполняться, будут волокититься. Поэтому, к сожалению, хрущевизм проводился в жизнь на основе, в том числе, крайне низкого уровня идейно-теоретической и идейно-политической подготовки партийного большинства. Не зря на ХIХ съезде особое внимание уделялось серьезной проблеме в партии - игнорированию первой важности идеологической работы. Разработка же теории вообще всецело лежала на Сталине.

Как известно, демагогия - злейший враг рабочего класса, потому что возбуждает в массах низменные инстинкты. Вреднейшей демагогией является хрущевская теория о культе личности Сталина. Историческая закономерность заключается в том, что волю класса часто осуществляет «диктатор» или узкая «группа диктаторов». Коммунистам важно не то, КАК эта воля будет осуществляться, а чтобы воля выражала коренные, научно-обоснованные интересы класса. В реальных жизненных условиях невозможно пренебрегать единоличием и «диктаторством», потому что это единственный и закономерный путь к эффективности всяких действий. Пренебрежение «диктаторством» особенно опасно, когда решения принимаются в жестких временных рамках. При этом под диктаторами имеются ввиду вообще все распорядительные администраторы, а вовсе не только вожди. Следовательно, всякая коллегиальность хороша только при объективном росте компетентности. Многие примеры коллегиальности в истории большевизма, так или иначе, были компромиссом с ненаучными представлениями партийцев, пролетарских и крестьянских масс.

Более того, мнение о том, что уполномоченная коллегия более застрахована от ошибок, чем уполномоченный диктатор также ошибочно и отдаёт душком интеллигентщины. С «диктатора» есть конкретный спрос, тогда как среди членов коллегии ответственность размазывается. Таким образом, диктатору нужно совершить гораздо меньше ошибок, чтобы его несоответствие выявилось, чем коллегии, разогнать которую за те же ошибки «неприлично», ведь она представлена несколькими лицами.

Такие мыслишки: о том, как бы «диктатору» учинить произвол и, как следствие, страх перед такого рода произволом - есть ни что иное, как продукт дурных инстинктов толпы. Представление о том, что право или демократия, конституции или перевыборы управляют властью, стесняют власть или оберегают ее от «ошибок» - гнилой либерализм и непонимание того, что такое власть. Тем более, если речь идет о партийной власти, к которой вообще не применима аналогия с государством, потому что отсутствует принуждение.

Революционная совесть, беспощадная самокритика, меры товарищеского контроля и критика снизу являются единственными реальными оберегающими коммуниста «инструментами». Всякие формальные выдумки и процедуры - не более чем обыкновенные житейские заблуждения. Никогда ни Ленин, ни Сталин не считали, что демократический централизм как-то помогает в деле выработки и принятия решений.

Как бы сторонники демократического централизма не хотели представить историю партии как историю демократического управления, факты остаются фактами - партия всегда управлялась узкой группой наиболее авторитетных и уважаемых революционеров. Ленин называл такую группу испытанными талантами, десятком спевшихся друг с другом «умников». И если массы питают к ним известное доверие, они обеспечивают прочность и устойчивость коммунистического движения. Коммунистические вожди, «умники», воспитываются упорной работой, трудной борьбой, в первую очередь с самими собой за беспрецедентный уровень подготовки, за беззаветную преданность делу. Авторитет вождя вырабатывается годами борьбы. А количеством побед заслуживается доверие масс. Без постановки дела воспитания коммунистов ленинского и сталинского покроя кардинально двинуть дело коммунизма не получится.

Написать
автору письмо

Ещё статьи
этого автора

Ещё статьи
на эту тему

Первая страница
этого выпуска

Поделиться в соцсетях